Диана Арбенина: «Мама очень за меня волнуется»

3 декабря Диана Арбенина и ее группа выступают в московском Crocus City Hall — и это будет первое появление «Ночных Снайперов» в России после нескольких месяцев срывов и отмен российских концертов, которые навлек на рок-звезду сюжет на канале НТВ, записавший ее в «друзья хунты». В интервью COLTA.RU Диана Арбенина рассказала о том, что чувствует в связи с происходящим, почему не просит помощи у поклонников и почему не собирается судиться с НТВ.

— Вам предстоит большой концерт в «Крокусе». Как вы к нему готовитесь?

— В этот раз мы решили обойтись полностью собственными силами. Режиссура концерта целиком наша. В прошлом году мы приглашали Кирилла Серебреникова. В этом будем играть рок-н-ролльный концерт, в котором не будет театра, только музыка как таковая. Занимаемся, понятно, звуком. Сейчас мы играем вчетвером — бас-гитарист, соло-гитарист, барабанщик и я, и нам кайфово. Но для такой большой площадки, как «Крокус», мы решили уплотнить саунд за счет дополнительных партий. Чтобы звучало мощно.

— Когда вы говорите «мы» — вы имеете в виду группу «Ночные Снайперы» или Диану Арбенину и аккомпанирующих ей музыкантов?

— Это группа «Ночные Снайперы». В прошлом году я позволила себе уход налево, когда решила записать сольную пластинку. Вот тогда я пригласила Корнея, Петра Чернявского, Стаса Опойченкова, и мы делали ее в совершенно других условиях и с другим подходом. Это произошло, потому что в «Снайперах» наметился кризис. Но с кризисом справились — теперь все в порядке. Я попрощалась с соло-гитаристом, клавишником, поменяла административный штат, и группа задышала опять. Нас теперь четверо, и это ни в коем случае не аккомпанирующий состав. Со мной играют люди, которые сами варят аранжировки. Я пишу песни, приношу им, и дальше начинается коллективная работа.

Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то из-за меня пострадал.

— Предстоящие концерты в Москве, Питере и Екатеринбурге — первые за несколько месяцев в России. Вас теперь проще послушать за границей. Отмены российских концертов продолжаются?

— На сегодняшний день отменены все концерты, кроме концерта в Воронеже. Там были классные ребята-организаторы. Огромное им спасибо.

— Как вы думаете, когда это закончится?

— Не знаю. Я думаю, повлиять на ситуацию невозможно.

— Совсем нельзя?

— А как? Люди на местах сходят с ума и конкретно занимаются самодеятельностью. Когда они перестанут сходить с ума — я не знаю. Больше всего в этой ситуации мне жалко не себя, не музыкантов, а фанатов, которых обламывают уже на протяжении многих месяцев.

Я об этом не молчу. Хотя мне почему-то советуют молчать.

— Почему фанаты не могут выйти, скажем, к городской администрации и потребовать провести концерт любимого артиста?

— Они выходили. Это не помогает. Напротив, обостряет ситуацию. А мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то из-за меня пострадал. Повторяю, есть крепкие организаторы, как, например, в Воронеже, которые не побоялись неизвестно чего и отстояли площадку. Все, что происходит на местах, — искусственная истерия, порожденная страхами и желанием не вылететь из своего кресла. Все, что происходит вокруг меня, — по сути, беспредел. Без доказательств вся страна поверила в то, что я поддерживаю нелегитимную власть на Украине. Я могу вручить приз тому, кто хоть чем-то подтвердит, что я поддерживала хоть какую-то власть на Украине, извинялась за Россию и прочий бред. Ситуация, конечно, дебильная.

Единственное, что я делаю, — я об этом не молчу. Хотя мне почему-то советуют молчать. Но почему я должна молчать? У меня не все хорошо — люди обламываются: покупают билеты и не могут прийти на концерт.

Сейчас мы играем в Минске, Казахстане, Прибалтике, Великобритании. То есть везде за пределами Российской Федерации.

— При этом вы играете и в Одессе. Вам не советуют воздержаться от поездок на Украину?

— Я не делю своих фанатов на национальности. Мне совершенно все равно, каких вы кровей. Другое дело — хороший вы человек, порядочный или нет. А поддерживать ультрапатриотические настроения я никогда не буду. У меня есть на плечах голова, и у меня есть совесть не делить людей на укров, грузов, чурок и так далее. Песни на политические темы я никогда не писала, не умею это делать и не буду. В политику никогда не лезла. Но я нормальный человек с гражданской позицией. Я буду играть везде, где захочу.

— Возвращаясь к советам помолчать — кто вам это советует?

— Все вокруг. Включая близких. Мама очень за меня волнуется. А я не понимаю, почему она боится, потому что у меня все в порядке с совестью. Это главное.

— Вы не думали подать на телекомпанию НТВ, инициировавшую своим сюжетом истерию вокруг вашего имени, в суд за клевету?

— Зачем? Суды у нас ни к чему не приводили — это потеря времени, энергии и денег. Либо ты тратишь свою жизнь на то, что занимаешься обличениями и походами в суды. Либо ты занимаешься дальше своим делом. Я занимаюсь своим любимым делом — мы готовим два альбома. У меня сейчас нет времени, чтобы разбираться в этих дрязгах и грязном политическом белье. У меня жизнь идет дальше.

У меня есть совесть не делить людей на укров, грузов, чурок и так далее.

Я смотрела эту передачу НТВ — сидит такой гражданин в летах, которого я не знаю, а он не знает меня, и на всю страну лепит, что я давно уже завербована и что у меня есть муж-американец. Ну это нормально? Я просто хохотала. Люди, которые сидели в этой телепередаче и врали, перед лицом Создателя выглядят странно — возможно, они когда-нибудь за это ответят.

— Я понял, что вам не хочется, чтобы фанаты вмешивались в эту ситуацию. А они вам предлагали?

— Я их не провоцирую. Они проводят какие-то акции и пикеты. Когда они мне что-то пишут об этом — я им отвечаю «спасибо». Но я им ни разу ничего не сказала конкретно по этому поводу. Я не хочу, чтобы люди страдали. На совести группы «Ночные Снайперы» нет ни одной смерти на концерте, ни одной травмы, ни одной грубости. И я не хочу тащить на себе эту карму. Лучше буду ждать, когда все уляжется и когда я смогу ездить по стране, как это делала в прошлые годы.

— Что за новые альбомы вы готовите?

— Один — русский, а второй — англоязычный.

— Почему англоязычный?

— Написала какое-то количество песен на английском языке, и мы решили их сделать. Вот и все. О музыке невозможно говорить — ее надо слушать.

Пусть не забудут сказать, что у меня есть еще три мужа — француз, японец и испанец.

— Англоязычный альбом — это повод для журналистов канала НТВ сделать сюжет о том, что вы пишете песни для американского мужа.

— Ага, пусть снимают. И пусть не забудут сказать, что у меня есть еще три мужа — француз, японец и испанец. У меня же есть песня на французском, на японском, на испанском. Мне дали родители нормальное образование — я владею не только русским. На английском языке петь пока никто не запрещал, другое дело, что у русских это не получается. Я не уверена, что и у меня получится. Но мне интересно попробовать.

— Кто саунд-продюсер альбомов?

— На первом этапе работы мы все решили делать сами. Наш басист Серега Макаров оказался просто обалденным аранжировщиком. Когда мы начали работу над альбомами, я подумала: может быть, в этот раз вообще попытаться обойтись без саунд-продюсинга. Но это я сейчас так думаю, потому что мы только в начале, а потом, конечно, захочется взгляда со стороны. Чтобы пришел человек и сказал: вот здесь я бы рульнул, здесь затянуто. Потому что когда ты погружаешься в это с головой — ты необъективен. Но у нас еще много времени — не раньше марта выпустим, а может, в ноябре.

— Альбом в год — это высокая производительность, а два — тем более.

— Нормально. Я же живая. Пока Бог дает — я пишу песни. У меня сейчас очень много сил и очень хороший коллектив. Они горят. Мне не приходится собирать их на репетиции, не приходится просить что-то делать — они сами хотят. Им по 30. Это другое поколение — они хорошо знают музыку, которой живет мир, и, переварив ее, делают что-то свое. Совершенно естественный процесс для музыкантов, которые занимаются музыкой, а не покупают стиральные машинки.

— Между вами нет барьера: вы — старше, вы — босс, вы — звезда?

— У меня никогда не было диктата в коллективе. Я в это не верю. Это все страх, а на страхе далеко не уедешь. Когда люди друг друга боятся, ничего хорошего не получается. По большому счету, я им даю полную свободу творчества. Если бы они сидели здесь, а меня не было, они бы вам сказали то же самое.

Главное, чтобы в голове все четко раскладывалось. Я классно пишу песни, но не умею играть на соло-гитаре. С какой стати я буду говорить гитаристу, что играть? Мне может что-то не совсем нравиться, тогда мы это обсуждаем. С какой стати я буду лезть в партию барабанщика? Я ему доверяю. На этом у нас строилась работа в течение 20 лет. Другое дело, что я со многими прощалась, когда музыка заканчивалась. Люди начинали увлекаться разговорами о том, какая горчица была в городе Иваново.

Я себя не слушаю никогда. Не могу.

— Альбомы на русском и на английском выйдут одновременно?

— Я не знаю. У нас сейчас параллельно идут репетиции. На одной занимаемся одним альбомом, на другой — другим. Есть еще третья репетиция, на которой мы занимаемся подготовкой к «Крокусу» — там трехчасовой концерт, и песни тоже надо привести в единую программу. Они должны логично строиться, потом перетекать друг в друга — какая-то мысль должна быть.

— Новые песни будете играть в «Крокусе»?

— Я постоянно думаю, что новое петь не буду. Потому что как только спою новое — фанаты на следующий день пишут: а где новые песни? Я думаю — ничего себе, какая наглость. Но мы сделаем премьеру английской песни, потому что у нас прогрессивный слушатель. И какие-то новые акустические песни спою.

— Вы песню начинаете писать с текста?

— Нет. Темпоритм сначала — какой-то ритмический рисунок и чуть-чуть мелодии. Я работаю всегда с телефоном: тебе что-то пришло — ты тут же записываешь это. Какая-то музыкальная фраза — в этой фразе может быть два слова. Все остальное по ходу наворачивается.

— Ваши английские песни отличаются от русских? В английском же слова короче, отрывистее — как-то от этого музыка меняется?

— Я четко понимаю, что у англоязычных песен свои законы — про слова вы абсолютно правы, и вообще слова у них второстепенны. Если нет в английской песне мелодии, то она не становится хитом.

Я, разумеется, слушаю огромное количество западной музыки, она диктует. Те песни, которые пишутся сейчас на английском, мне кажутся абсолютно естественными для этого языка.

— Что вы сейчас слушаете?

— Очень хочу послушать новый альбом БГ и очень хочу послушать новый Foo Fighters. Новая пластинка U2 для меня слишком классическая. С другой стороны, что плохого в классике? А если говорить про радиостанции, которые я слушаю, то это Moscow FM, где люди разговаривают на английском, и радио Maximum, где вообще не крутят русскую музыку.

Мне кайфово очень.

— Почему вы не слушаете «Наше радио»?

— А зачем мне слушать «Наше радио», если я прекрасно знаю, что я в какой-то момент могу там появиться?

— А вам неловко?

— Я себя не слушаю никогда. Не могу. У меня стоит какой-то блок. Я делаю что-то и больше к этому не возвращаюсь.

— Вам в этом году исполнилось 40 лет — вы воспринимаете этот возраст как рубежный?

— Мне кайфово очень. Это самый пик, зрелость, расцвет жизни. Я очень счастливый человек — у меня есть все, что мне нужно. У меня есть здоровье, музыка, дети, семья. Я себя прикольно очень чувствую. Я просыпаюсь всегда с хорошим самочувствием и с классным настроением. Я не злоупотребляю допингами так, как я это делала в 35, когда у меня не было башни вообще. Мне кажется, моя жизнь приобрела правильное течение — вошла в хорошее, правильное русло.

— Поэтому то, что происходит вокруг, — в частности, отмены ваших концертов — вас не сильно расстраивает?

— Я себя прекрасно чувствую. Но я испытываю сочувствие к тем людям, у которых не все дома и которые стоят на принципах разжигания межнациональной розни, забыв о том, что Великая Отечественная война закончилась всего 69 лет назад — это одна человеческая жизнь, притом не самая длинная. Они об этом забыли и вместо того, чтобы заниматься исключительно пацифизмом, занимаются совершенно другими вещами. Мне таких людей жалко.

Что касается моей семьи, то в ней — абсолютная радость и толерантность по отношению к тому, что происходит.

«Ночные Снайперы» выступают 3 декабря в московском Crocus City Hall, 11 декабря — в клубе «А2» (Санкт-Петербург) и 18 декабря — в Екатеринбурге

Понравился материал? Помоги сайту!