Выборы: а вам это нужно?

В воскресенье, 18 сентября, в России состоится единый день голосования. Главное событие дня — федеральные выборы депутатов Госдумы VII созыва сроком на пять лет. Параллельно с федеральными выборами в Госдуму в нескольких регионах изберут глав субъектов Федерации (в том числе губернаторов) и депутатов региональных парламентов.

При этом впервые с 2003 года выборы в Госдуму пройдут по смешанной системе. Что это значит?

Это значит, что 225 депутатов будут избраны по партийным спискам, а другие 225 — по одномандатным округам.

Партиям, чтобы попасть в парламент, нужно преодолеть барьер в 5%. А одномандатники — это кандидаты, конкурирующие за относительное большинство голосов на определенной территории. За них могут голосовать только жители одномандатного округа, границы которого установлены Центризбиркомом. Всего в России 225 таких округов, на каждого одномандатника приходится примерно одинаковое число избирателей (около 488 тысяч человек). Одномандатники могут выдвигаться от партий или действовать самостоятельно (тогда они «самовыдвиженцы»).

С помощью сервиса «Календарь выборов» на сайте движения «Голос» можно посмотреть, какие выборы пройдут в вашем регионе; какие кандидаты представлены в вашем округе, можно узнать на специальном сайте.

А Арнольд Хачатуров расспросил сопредседателя движения «Голос» Григория Мельконьянца о политической подоплеке этих выборов. И получил ответ на главный вопрос: а на них нужно ходить?

— Григорий, вы верите в благие намерения («выборы должны быть честными и открытыми») нового руководства ЦИК?

— Если говорить про председателя ЦИК Эллу Памфилову, то я доверяю ее словам, она в них искренне верит. Она пытается изменить систему, но очевидно, что состав ЦИК неоднороден: там представлены разные политические силы, работают люди, которые остались от прошлого состава, работники Чурова. Аппарат ЦИК, региональные избирательные комиссии, территориальные и участковые комиссии — все это очень большое хозяйство. Воли одного человека недостаточно, чтобы за несколько месяцев в корне изменить ситуацию.

Но при Чурове проблемы просто замалчивались. Они говорили, что это провокация, никаких нарушений нет, в России самые лучшие и честные выборы, а видео, которое фиксирует нарушения, снято в Голливуде. Сейчас это изменилось: ЦИК признает проблемы. И административный ресурс, и нарушения в связи с отказом в регистрации. Они пытаются что-то делать с переменным успехом. Но кадровый вопрос удается решить не до конца. Например, в ряде регионов есть большие претензии к председателям местных избиркомов. И вот на первых порах рекомендовали уйти Пучнину из Санкт-Петербургского избиркома — он ушел, затем главе Мосизбиркома Вильданову — он тоже ушел; но когда выразили недоверие главе избиркома Новгородской области, то система уже стала сопротивляться.

Но на самом деле очень сильно избиркомы зависят не от ЦИК, а как раз от региональных администраций. Влияние исполнительной власти на избирательный процесс и есть ключ к проблемам. Если устранить это влияние, выборы будут приходить более-менее открыто. Избиркомы будут писать протоколы, обращаться в правоохранительные органы, вести себя активно. А сейчас все действуют в связке.

— Например?

— Например, мы передаем в ЦИК информацию о сотнях нарушений в региональных комиссиях. А ЦИК спускает их вниз — по сути тем же людям, на которых мы жалуемся. И они отвечают: знаете, информация не подтвердилась. Но у нас же есть документы! Мы разоблачили незаконные штабы, которые при участии чиновников планируют мероприятия, праздники, где предусмотрены выступления кандидатов ЕР и партийная символика. И они настолько теряют страх, что выкладывают эти программы в интернете. А потом говорят, что это техническая ошибка (так было с сайтом заксобрания Новосибирска). Я понимаю: ошибка — это то, что они сдуру разместили это на своем сайте. Но какие последствия? Так что перед ЦИК, с одной стороны, стоят законодательные ограничения (они, например, не могут ничего сделать для восстановления кандидатов). С другой стороны, большая инерция идет от чуровского наследия — люди все те же. Так что, безусловно, не нужно рассчитывать, что все проблемы быстро решатся.

У нас ни одни выборы в Госдуму не проходили по тем же правилам, что предыдущие. ЕР проводит выгодные для себя конъюнктурные законы. Эти метания не оставляют возможности избирателям во всем этом разобраться.

— Есть множество свидетельств, как «Единая Россия» использует административный ресурс — от агитации в поликлиниках и детских садах до отсева подписей самовыдвиженцев. А это что: признак нервозности властей или просто обычная для России практика?

— Это всегдашний бич российских выборов. Основной элемент — это политическая коррупция, когда чиновники используют бюджетные деньги, материально-техническую базу, сотрудников для продвижения определенной политической силы. При администрациях создаются штабы, в которые входят чиновники самых разных направлений — образование, медицина, ЖКХ, СМИ и т.д. И у каждого из них задача помочь одной силе победить — и каждый решает ее как может. Работники ЖКХ счищают листовки оппонентов со всего города и разносят нужные газеты; по линии образования устраивают встречи с родителями в школе, которым обещают подарок в виде компьютерного класса; по части строительного комплекса подрядные организации обязываются обеспечить открепительные удостоверения и так далее.

Я уже не говорю про региональные СМИ, которые очень сильно зависят от администраций. Они показывают буквально каждый чих нужных кандидатов. Чаепитие или открытие трех мусорных баков в Тверской области — ну что это за новости? А другие кандидаты, которые тоже создают инфоповоды, остаются в тени. Из-за таких технологий у избирателей нет о них никакой информации. Спросите любого человека, что он знает о выборах 18 сентября. Например, что выбирать будут не только депутатов Госдумы, но еще и депутатов областной думы, горсовета. Если даже он придет на выборы, то получит там четыре-пять бюллетеней и увидит незнакомые фамилии. И что? По сути, нарушаются права граждан. Кандидаты не доносят свое сообщение до избирателей, государство не может обеспечить равный доступ. Например, в большинстве регионов, включая Москву, отменили дебаты одномандатных кандидатов в Госдуму — якобы у них нет времени. Дебаты существуют только для центральных партий, а про людей, которые борются на региональном и местном уровнях, просто ничего не слышно.

— Законодательство тоже используется как инструмент продвижения нужной силы.

— Да, законодательство — это тоже своеобразный административный ресурс. У нас ни одни выборы в Госдуму не проходили по тем же правилам, что предыдущие. ЕР проводит выгодные для себя конъюнктурные законы. В интересах избирателей — максимальная конкуренция всех сил, чтобы кандидатов не забирала полиция, чтобы выделялись помещения для агитации. Государство не как политическая, а как национальная единица должно быть в этом тоже заинтересовано. Но у нас одна партия подменяет собой государство: она заявляет, что ее интересы — государственные. И эта подмена заметна в том числе в законах. Принимается закон о выборах по партийным спискам, и объясняют, почему это хорошо. Потом делают смешанную систему и говорят ровно противоположное. Эти метания не оставляют политическим силам никакой возможности прогнозировать что-то на следующий избирательный цикл, а избирателям — во всем этом разобраться.

Яркие лидеры часто просто скрывают тот факт, что они идут от ЕР. Иначе накопленный антирейтинг ЕР перекинется и на них.

— Вообще многие технологии, которые Кремль использует в этом политическом сезоне, — возвращение одномандатников, привлечение новых партий — выглядят как операция по спасению рейтинга «Единой России».

— Падение рейтинга «Единой России» — действительно очень чувствительная тема. Возврат к смешанной системе шел с расчетом на компенсацию репутационных потерь за счет ярких лидеров, которые часто просто скрывают тот факт, что они идут от ЕР. Есть ролик, где один из кандидатов, победивший на праймериз ЕР, говорит избирателям, что он самовыдвиженец. Но подписей он при этом не собирал и идет от своей партии. Для некоторых кандидатов, которые раньше не так плотно ассоциировали себя с ЕР, невыгодно сейчас это делать. Иначе накопленный антирейтинг ЕР перекинется и на них.

— А сравнительно новые политические силы, такие, как Партия пенсионеров, «Родина» и Партия роста, действительно создавались как «спойлеры», попытка перетянуть протестный электорат?

— Изначально все задумывалось так: нужно было, чтобы они дробили избирателей, чтобы не было концентрированного голосования. Хотя порог прохождения в Думу по партийным спискам снизили, для многих партий это все равно проблема. Поэтому каждая партия, оттягивающая голоса у соперников, играет на руку фаворитам — парламентским партиям. Если все наберут по 2—4%, то мандаты перейдут к победившим. Это, на самом деле, трагедия: если Дума снова будет четырехпартийной, большое количество людей опять не получит нормального представительства. На примере Думы шестого созыва мы видели, какие законы принимают депутаты, которые не чувствуют связи с избирателем. Потому для нас очень важно проследить за тем, чтобы максимальная свобода была в одномандатных округах.

— Да, избирательный барьер в Госдуму снизился с 7% до 5%, в выборах участвует 14 партий — в два раза больше, чем в 2011 году. Но многие говорят о том, что реальная политическая конкуренция, наоборот, снизилась. Как же так вышло?

— В 2011 году было более двух тысяч выборов, а 18 сентября их пройдет уже более пяти тысяч. То есть мы должны видеть гораздо больше кампаний, кандидатов, ярких акций, но этого нет. Дело тут в том, что у многих партий дутые списки. По закону нужно иметь минимальное количество кандидатов, чтобы выдвинуться. Но у большинства партий просто нет для этого нужного числа людей — поэтому в списки часто попадают случайные фигуры, которые явно не собираются становиться депутатами. Так что вопрос не в количественном снижении, а в качественном. Потенциально ярких лидеров и проходных кандидатов не очень-то и много. Всего округов, где действительно может быть какая-то интрига, пара десятков — в остальных, увы, любой эксперт заранее скажет вам, кто победит. Кроме того, многие, кто мог бы участвовать в этих выборах, по разным причинам не стали этого делать, а ряду ярких кандидатов отказали в участии (например, в Партии пенсионеров сместили неугодных кандидатов, которые имели достаточно большие шансы пройти).

Одномандатники — это новый политический субъект. Если ты прошел по списку за счет бренда — это одно. Другое дело — когда ты ведешь персональную кампанию.

— А эта «серость» нынешней кампании как-то связана с неравным доступом партий и кандидатов к финансированию?

— Конечно. Мы анализировали финансирование партий за 2015 год. По деньгам всегда видно, как работает политическая сила. У нас пять партий получают бюджетное финансирование, потому что они преодолели порог на выборах в 2011 году (по 110 рублей за каждый голос избирателя). ЕР получает 5 млрд рублей в год, остальные три парламентские партии — КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия» — более 1 млрд рублей, «Яблоко» — более 200 млн. Внепарламентские партии, не набравшие 3%, не идут с ними ни в какое сравнение. Например, одна из 14 партий, «Гражданская сила», в финансовом отчете за прошлый год показала, что получила доходов 0 рублей, а потратила 60 рублей. То есть между выборами партии нормально не работают, по сути они банкроты. Бизнес их не финансирует или получает за это по голове (вспомним Фетисова и Партию зеленых). А без денег сделать что-то на крупных выборах, боюсь, практически невозможно. Поэтому для многих избирателей выборы просто неинтересны из-за низкой конкуренции.

— Вы говорили, что на этих выборах важна максимальная свобода в одномандатных округах. А как происходило по ним выдвижение? Среди одномандатников есть независимые фигуры?

— Одномандатник может быть выдвинут политической партией, и таких у нас большинство. Если партия парламентская, то он не обязан собирать подписи. Если у партии нет льгот, то обязан. Есть и возможность для самовыдвижения — таких независимых кандидатов, которые прошли фильтр по сбору подписей, у нас всего 23 (в целом на выборы в Госдуму зарегистрировано 6619 кандидатов по 225 округам). Это очень разные люди, подробно про них, как и про других кандидатов, можно узнать в нашей «Энциклопедии». Но в большинстве своем это партийные выдвиженцы.

Эти выборы — репетиция предвыборных технологий перед президентскими. Не исключено, что громкие заявления про заморозку пенсионных накоплений — это попытка замерить реакцию населения.

— А если это партийные выдвиженцы, то почему вы видите в них какую-то надежду, считаете, что их нужно поддерживать?

— Одномандатники — это новый политический субъект. Они могут быть связаны обязательствами со своими партиями, но они больше зависят от избирателей, чем те, кто прошел по списку. Поэтому я надеюсь, что они будут самостоятельнее.

— Даже депутаты от правящей партии?

— Да, ведь они победили сами. Если ты прошел по списку за счет бренда и у тебя есть «паровоз», тебя просто поставили на проходное место — это одно. Другое дело — когда ты ведешь персональную кампанию и люди ставят галочку напротив твоей фамилии. Это совершенно другой статус. И на любое требование эти депутаты смогут возражать, что у них есть избиратели, перед которыми они несут ответственность. Понятно, что все это, возможно, полутона, но психологически ситуация лучше, чем в 2011 году.

— И что сможет сделать некоторое количество независимых депутатов-одномандатников?

— Прежде всего, эти люди смогут работать не только в сфере законотворчества. У нас вообще есть стереотип, что парламент — это машина для принятия законов. Но у него есть другая важная функция: контролировать исполнительную власть, следить за тем, как эти законы исполняются. Депутаты могут инициировать парламентские расследования, делать запросы, помогать гражданам. Даже небольшое количество независимых депутатов сможет публично высказывать альтернативную точку зрения, что уже очень важно. Нужны трезвый разум, ценностные ориентиры. Если будет звучать другая точка зрения, люди будут сравнивать ее с официальной. А если с трибун не продвигать своих идей, мы скатимся еще дальше. Многие удивляются, как популярные политики не устают повторять одно и то же. Но это очень важно! Как только они перестанут говорить о проблемах, можно на всем ставить крест. Это значит, что мы перестали бороться и верить в свои силы.

При низкой явке все более-менее понятно: у власти есть управляемые избиратели. Если приходят независимые избиратели, они создают интригу.

— Активное обсуждение выборов началось с новости об их переносе с декабря на начало осени — сезон отпусков и подготовки к новому учебному году. Такой ход должен был сделать их менее заметными для населения. Низкая явка — это в любом случае на руку власти?

— История с явкой неоднозначна, здесь сталкиваются интересы федеральной власти и регионов — а они в данном случае разные. Федеральная власть заинтересована в низкой явке: так выше вероятность, что большая часть избирателей придет под административным воздействием или с мозгами, промытыми пропагандой. Чем ниже явка, тем выше вес таких избирателей. Но если говорить про партийные списки, то в них кроме федеральной части есть региональные группы. А значит, местные власти заинтересованы в том, чтобы в их регионе абсолютное число проголосовавших за партию было выше, чем в соседних. Тогда их регион будет лидировать и получит лучшее представительство. Грубо говоря, у губернаторов будут свои депутаты. Если явка будет ниже, то регионы проиграют.

— Есть ощущение, что на этот раз системные партии отказались от привычных громких лозунгов («Россия войдет в топ-5 экономик мира») в пользу успокоительных цитат из главы государства. Сильно изменилась предвыборная риторика?

— Очень. Это просто удивительно, что они не обещают лучшей жизни в самый разгар кампании. Особенно это касается председателя правительства — часто его странные высказывания играют против него. Раньше перед федеральными выборами мы видели не только обещания, но и реальные действия: повышение пенсий, социальных пособий и так далее. Государство демонстрировало максимальную социальную ответственность перед избирателями. Никаких заявлений о том, что мы что-то сократим или не выплатим; это было табу. То, что сейчас звучат такие лозунги, выглядит крайне нетрадиционно. Это говорит о том, что на самом деле в стране большие проблемы. Экономика не растет, люди недовольны ценами в магазинах, и никто не обещает, что станет лучше. Сейчас мы знаем только половину правды и полной картины до 2018 года так и не увидим.

То, что происходит сейчас, — избирательная кампания, переформирование ЦИК, попытка наладить взаимодействие с наблюдателями — это попытка повысить доверие к выборам. Безусловно, это делается не для депутатов. Не бывает, что выборы губернаторов — нечестные, депутатов — тоже нечестные, а президентские — честные. У людей складывается общая картина избирательной системы. Для того чтобы ей стали доверять, нужны четкие сигналы о том, что что-то поменялось. Поэтому боюсь, что повестка существенно не изменится — она может лишь корректироваться и уточняться ближе к президентским выборам. Это репетиция, тестирование предвыборных технологий. Не исключено, что и громкие заявления, касающиеся, например, заморозки пенсионных накоплений и разных сокращений, — это попытка замерить реакцию населения. Вполне вероятно, что в следующем году властям придется идти на еще более радикальные меры.

Нужно идти и голосовать, альтернатив нет. Участие в выборах — это возможность добиваться перемен. Нужно, чтобы разжиревшие караси в этом болоте не дремали.

— Но вы все равно считаете, что идти на выборы нужно. А зачем в них участвовать, если большинство мандатов будет у «Единой России»? Или после выборов политический ландшафт может измениться в лучшую сторону?

— После выборов в любом случае начнется какое-то движение, и мы еще не знаем точно, к чему оно может привести. Адекватных данных об уровне поддержки власти у нас нет. И чем больше грамотных и альтернативно мыслящих людей участвует в выборах, тем более честными они будут. Другой вопрос, удастся ли правильно подсчитать результаты, но это проблема второго эшелона. В первую очередь, важно понять, что нужно идти и голосовать, альтернатив нет.

Участие в выборах — это возможность добиваться перемен. Причин тут много. Прежде всего, необходимо создать некоторую неопределенность. При низкой явке все более-менее понятно: у власти есть управляемые избиратели, и их влияние довольно высоко. Если приходят независимые избиратели, то они создают интригу и дают возможность сформировать максимально конкурентный состав Госдумы. Кроме того, по итогам выборов будет рассматриваться вопрос о том, что делать дальше с различными политическими партиями. Чем больше партий получит народную поддержку, тем больше у них будет шансов продолжить свою карьеру, и власть будет с ними считаться. Когда в парламенте собирается клуб единомышленников, которые и не собираются ничего обсуждать, общество от этого сильно проигрывает. Нужно, чтобы разжиревшие караси в этом болоте не дремали.

Недавно мы опубликовали ликбез о стратегиях поведения избирателя — как разные действия влияют на ход выборов и какой вариант поведения лучше выбрать. Что будет, если избиратель получит открепительный талон, но не пойдет голосовать, испортит бюллетень или заберет его с собой. Это значит, что ценность голоса очень высока и любое действие имеет свои последствия. Даже если человек остается дома, это влияет на результат — тем самым он просто передоверяет свой голос кому-то другому, но ничего не срывает (то есть бойкот — это неэффективная форма протеста). В докладе много всего, но главный вывод — только голосованием можно на что-то влиять. Не прийти — значит, забыть про все на ближайшие годы.

Есть прогнозы, что из-за нехватки ресурсов и невостребованности количество партий будет сокращаться из года в год. Шанс получить бюджетное финансирование как минимум на пять лет есть у «Яблока», еще, возможно, у ПАРНАСа и «Родины» — у более-менее раскрученных партий. С другой стороны, понятно, что это расхолаживает: при бюджетном финансировании сразу сокращается количество членских взносов и пожертвований. И мы полагаем, что эту систему все равно нужно менять: нужно раз в год давать каждому гражданину возможность направить 1% от своих налогов на финансирование любой общественной организации, в том числе политической партии. Получатся те же самые деньги, просто ими будет управлять не государство, а избиратель. Тогда и партии будут чувствовать, что это не государство их содержит, и конкуренция появится.

Понравился материал? Помоги сайту!