«Хоть непонятный, но и непонятый»

13 февраля в Галерее на Солянке открылась «Выставка цвета граната», посвященная 90-летию Сергея Параджанова. О знаменитом режиссере, его фильмах-снах и выставке рассказывает директор Музея Сергея Параджанова в Ереване Завен Саркисян.

Это наша четвертая выставка в Москве. Она меньше, чем предыдущие, которые прошли в 1993-м, 2003-м и 2012-м, но здесь представлены крупные работы. Выставку назвали в честь самого известного фильма Параджанова об армянском поэте XVIII века Саят-Нова. Изначально картина так и называлась «Саят-Нова», но Параджанова заставили поменять название. Название «Цвет граната» предложил министр культуры.

Первый зал выставки посвящен этому фильму. Тут показывается сам фильм, представлен его реквизит — например, череп и шлем, которые несколько раз появляются в картине. Большая часть экспонатов привезена из Музея Параджанова в Ереване, несколько работ дал Музей кино, четыре очень красивых эскиза к фильму — из частных коллекций, их предоставила Кора Церетели. Здесь как известные его работы, так и те, которые никогда раньше не показывались в России, например, чемодан, превращенный в слона. Это одна из его любимых работ.

Мы также привезли эскизы к фильму: первые раскадровки и те, что сделаны уже перед фильмом. Очень точные и по фактуре, и по пластике. Вот, например, образ музы, которую играла Софико Чиаурели, — он абсолютно точно передан.

Рисунок, отпечатанный на пригласительном билете, был создан Параджановым где-то в 1969 году, когда его фильм не принимали. Отсюда эта надпись — «Хоть непонятный, но и непонятый. Ура непонятному». Фильм не был понят ни руководством, ни публикой. Это же фильм без диалогов, без сюжета. Фильм-мозаика, разные эпизоды которого никак не связаны друг с другом. Как и в мозаике, отдельный кусочек ничего не означает, но в итоге вы видите всю картину. Это фильм о стране, о страстях, о любви поэта. В нем вся жизнь человека, в данном случае поэта, от рождения до смерти. Что в этой жизни бывает? Родители, детство, влюбленность, несчастья, трудности и смерть. Таким способом показана средневековая страна с ее памятниками, ее молитвами, обычаями. И Грузия, конечно, поскольку Саят-Нова был тесно связан с Грузией — он был влюблен в сестру царя и какое-то время был придворным поэтом. Люди хоть и видели, что этот фильм — нечто интересное, но постичь полностью не могли.

Музей Параджанова в Армении — единственный во всем мире. Он создавался еще при жизни Параджанова, это было его желание — открыть музей именно в Ереване. Он говорил: «У меня три родины: я родился в Грузии, работал и жил на Украине, умру в Армении». На бумаге музей был открыт в 1988 году. У самого Параджанова была куплена часть экспонатов, на что правительство Армении выделило огромные по тем временам деньги — 40 000 рублей. Другая часть экспонатов музея была им подарена.

С Параджановым я дружил с 1978 года, а к концу его жизни мы особенно сблизились. Я был директором Музея народного искусства, и в январе 1988 года мы сделали там его большую выставку. После чего я обратился к властям с просьбой выделить здание под музей, и уже в апреле 88-го вышло постановление — построить в Ереване Дом-музей Параджанова и купить часть работ. Но, как Параджанов горько шутил: «Моя жизнь — “Травиата”. Когда Альфред приходит, Виолетта умирает». Когда ему все дали, и музей построили, и купили работы, и фильмы давали снимать — его не стало. Он видел здание музея, но строительство затянулось — в 1988 году в Армении было землетрясение, и все строительство в Ереване остановилось, строили только в зоне бедствия. А он очень переживал, ему не терпелось войти в этот дом. К сожалению, музей открылся через год после его смерти, в 1991 году. Нашему музею уже 23 года.

Юрий Норштейн сказал очень точную фразу о его работах: «Параджанов материализовал дух». Лучше уже трудно сказать.

Он рисовал, делал куклы, коллажи и мозаики еще очень давно, в 60-е годы, а после тюрьмы, откуда его выпустили на год раньше благодаря стараниям Лили Брик, ему не давали снимать. Это было решение первых секретарей ЦК. Поскольку он не снимал, а у него была колоссальная творческая энергия, она должна была найти какой-то выход. И выход был найден в этих работах. Параджанов сам как-то сказал: «Мне запретили снимать кино, я начал делать коллажи. Коллаж — это спрессованный фильм». Так что эти работы — это все, что им пережито.

Вот, кстати, тюремная работа — «Автопортрет в готическом стиле», он прислал ее из зоны на восемнадцатилетие сына. Естественно, на зоне он был очень ограничен в материалах, поэтому это высушенные растения, вырезки из журнала, даже бабочка. Или вот простая вещь — халат матери, который он не выбросил, а сложил такой букет.

Конечно, ему было очень тяжело в тюрьме. Его письма — это постоянный голод, издевательства и угроза смерти в любой день. Поскольку он не был угоден начальству, те могли сказать любому урке «убейте его», и ничего бы тому не было за это. Параджанов пишет, что познал ад, прошел его семь кругов, но остался жив. Несмотря на все пережитое, он все равно, как сам говорил, был заражен красотой. Он считал красоту наивысшей вещью в природе. Он был болен ею и создавал красоту из ничего. А в красоте есть высший смысл.

Сергей Параджанов создал свой язык в кино. Он представитель поэтического кино. Когда его посадили, секретарь ЦК Украины заявил: мы посадили Параджанова, и с поэтическим кино покончено. Многие меня спрашивают: за что его сажали? Как я понял, КГБ специально дал указание опорочить его имя, поскольку за рубежом поднялась волна протестов в его защиту. Потому и писали, что режиссер вел аморальный образ жизни, что у него дома нашли порнографию. В итоге придумали, что он якобы изнасиловал мужчину. И все понимали, что это бред, что его убирают. И даже прокурор ему говорил: все равно вас должны посадить, какая вам разница — признайтесь, и вас отпустят из зала суда. Его хотели уничтожить.

Я много режиссеров видел, но после того, как я узнал Сергея Параджанова, я понял, что такое настоящий режиссер. Человек, который творит и любую вещь превращает в режиссуру, будь то похороны, день рождения или свадьба. Все вспоминают его пятидесятилетие: огромное количество гостей в его маленькой квартире в Киеве на 7-м этаже, и тамада с ним на лифте поднимается-спускается, и на каждом этаже накрыты столы, и он со всеми выпивает и говорит тосты.

Он все время работал. Хотя двери его дома всегда были открыты и туда постоянно приходили люди, он все время что-то делал. Если он что-то задумал, то тут же это совершал. Он всех подключал к этой работе: пойди принеси мне то, или найди то, или порежь это на мелкие кусочки.

Мне посчастливилось видеть гения в жизни, и это просто счастье. Это был совершенно необычный человек, ни на кого не похожий. Человек, который говорил то, что думает, говорил вслух. Это был магнит, притягивавший людей. И люди приходили, смотрели на него раскрыв рот. Где бы он ни появлялся, люди к нему сразу тянулись. Будь он в гостиничном номере или в квартире друзей, в другом городе или у себя дома. У него был открытый дом, куда могли свободно зайти люди. Кто-то еду принесет, кто-то голодный придет — поест, кто-то с вином зайдет. Даже стукачи сидели, хотя все знали, что они стукачи и весь день следят за ним. Но ему было на это по большому счету наплевать. В Параджанове не было житейской хитрости, которая защищает человека.

Искусство Параджанова не было антисоветским внешне, но по смыслу оно было очень антисоветским. Вся идеология Советского Союза строилась на том, что создается новая общность людей — советский народ. У них нет прошлого, они идут к коммунизму. Стираются национальные черты. Они уже не украинцы, армяне или русские. Они — советский народ. И вдруг появляется человек с фильмом «Тени забытых предков», где люди понимают, что у них есть истоки, у них есть молитва, есть архитектура, есть какие-то обычаи. Это был фильм об истоках людей. Это очень важно. То, что хотели стереть из памяти людей, он возрождал и говорил людям: давайте смотрите себя, у вас же есть. Потому и говорили, что он украинский националист, именно так трактовалась его деятельность — что его фильм вреден, что после показа происходят всякие публичные выступления. Народ начинает осознавать свою идентичность, а это очень опасно. Поэтому Суслов лично запрещал его и не давал ему работу. Приводили ему в пример какие-то фильмы: «Вот видите, понятный фильм, а ваши герои вообще молчат, о чем они думают?» Его обвиняли в таких глупостях, как отсутствие в фильме классовой борьбы. Мол, непонятно — для Ивана труд в тягость или в радость. Вот такие глупости.

Простые зрители в основном тоже не понимали эти фильмы, потому что они привыкли смотреть советское кино, где все ясно сказано. Сейчас, когда прошли годы, его фильмы смотреть проще и они понятнее. Удивительно, что его фильмы не устарели. Мне все время вспоминается история с Джойсом, к которому подошел на улице какой-то из его читателей и сказал: «Мистер Джойс, ваши книги очень трудно читать». На что тот ответил: «Их стоило огромного труда написать».

Фильмы Параджанова смотришь как сон, не понимая, где начало, а где конец. Во сне как бывает: вроде нет логики, а он тебя впечатляет своими символами. Искусство Параджанова — это красота и доброта.

Записала Юлия Рыженко

«Выставка цвета граната» работает до 16 марта

При поддержке «АрАрАта»

Понравился материал? Помоги сайту!