«Ставить сейчас на ТВ-3 “Обычную женщину” — все равно что выращивать бананы в Подмосковье»

Мы говорим с гендиректором канала ТВ-3 Валерием Федоровичем и генпродюсером Евгением Никишовым в довольно нервный момент. В прошлом телесезоне этот продюсерский дуэт, возглавивший канал ровно два года назад, демонстрировал чудеса: их сериал «Чернобыль. Зона отчуждения» обрушил видеосервис Rutube и стал сетевым хитом, а сериал «Гоголь» они превратили в кинохит, который заработал в прокате больше миллиарда. А вот линейка качественных сериалов, запущенных в этом сезоне, стартовала не лучшим образом — премьера «Обычной женщины» высоких рейтингов не показала, несмотря на фестивальные награды и похвалы критиков.

Все, кроме обычной

— Вы все-таки на другие цифры надеялись с «Обычной женщиной»?

Валерий Федорович: Мы заранее понимали, что ставить сейчас на ТВ-3 «Обычную женщину» — все равно что выращивать бананы в Подмосковье. В том смысле, что их можно, конечно, тут вырастить, но это требует времени и усилий. Конечно, мы надеялись, что доля будет выше, и в этом смысле результатом не слишком довольны. При этом у «Обычной женщины» очень высокие показатели в интернете — по онлайн-просмотрам сериал Бориса Хлебникова стал вторым среди всех премьер ТВ-3 за последние годы, уступает он только рекордному второму сезону сериала «Чернобыль. Зона отчуждения». С точки зрения имиджа мы оказались в плюсе: благодаря резонансу и обсуждениям «Обычной женщины» в сети о канале ТВ-3 узнали те, кто в принципе не включает телевизор.

Евгений Никишов: Для меня «Обычная женщина» ценна тем, что это одна из редких на современном российском телевидении попыток художественной рефлексии на важные для общества темы. Помимо захватывающей истории в сериале есть еще и взгляд на то, что происходит с семьей у нас сегодня, с образованием, с вечным конфликтом обычного человека и чиновника. В российском кино эту функцию выполняют авторские фильмы, у которых, как правило, нет доступа к широкой аудитории. На телевидении же, в формате сериалов, такие темы у нас редко поднимаются. У таких сериалов, как «Обычная женщина», появится на канале своя аудитория, мы по-прежнему убеждены: когда выстроим полноценную линейку драматических сериалов, с цифрами будет полный порядок.

— А правда, что вы отложили премьеру «Мертвого озера» с Цыгановым из-за того, что «Обычная женщина» прошла хуже, чем ожидалось?

Федорович: Это одна из причин. Мы решили провести более масштабную промокампанию в поддержку «Мертвого озера», но маркетинговый бюджет канала на этот год уже практически исчерпан. Похожая ситуация сейчас и на рекламном рынке: к концу года бюджеты рекламодателей истощились, и борьба за высокие эфирные результаты в ноябре-декабре теряет смысл. Поэтому мы переносим премьеру «Мертвого озера» на 2019 год.

— Верно я понимаю, что праймовыми сериалами вы хотите привести на ТВ-3 новую аудиторию, удерживая при этом старую?

Федорович: Да, мы не меняем дневную сетку, которая была до нас, и время от времени устраиваем такие события, как премьера «Обычной женщины», показ «Гоголя» в кино, документальные программы «Это реальная история» и «Искусство кино». Это позволяет привлечь на канал людей, прежде не воспринимавших ТВ-3 как кнопку, которую можно включить. И, как ни странно, какой-то процент этих людей начинает смотреть и, что называется, guilty pleasures — «Гадалку», «Слепую» (дневные сериалы, идут на ТВ-3 соответственно с 2012 и 2014 годов. — Ред.).

— Вот как вы это называете.

Федорович: Ну, я до того, как пришел на канал, их не смотрел. Но когда посмотрел — понял, что это классно сделанные проекты.

Никишов: В своем формате.

— И решили в них ничего не менять?

Федорович: А зачем? Они работают прекрасно. Более того, мы стали развивать это направление: осенью у нас вышел уже второй сезон дневного сериала «Знаки судьбы», это собственное производство ТВ-3. По цифрам он идет на уровне «Гадалки» и «Слепой». Стоят эти проекты очень недорого, а рейтинги дают отличные. Это позволяет нам заниматься дорогостоящими сериалами. Кстати, когда мы с Борей Хлебниковым были на телерынке в Каннах с «Обычной женщиной», выяснилось, что он — фанат «Слепой». Если телевизор включает и на нее натыкается — всегда досматривает до конца. И хотел бы попробовать снять одну серию. Женя сразу оживился: «О, да, отлично, а потом Михалкова позовем» (смеются). Нет, мы, кроме шуток, договорились, что Боря снимет нам серию «Слепой».

— Ну, это челлендж, конечно.

Федорович: Он к этому так и относится. Он считает, что только чистые душой и сердцем люди могут такие истории делать хорошо.

Никишов: А что, Тарантино же снимал эпизод «CSI» («Место преступления» — американский процедурал (2000—2015). — Ред.). Классный, кстати, вышел эпизод.

— А праймовых сериалов вы сколько собираетесь выпускать в сезон?

Никишов: Если говорить о событийном контенте с претензией на внимание большой аудитории и на хорошие рейтинги — два-три проекта за телесезон. Больше мы физически не сможем сделать без потери качества.

— Это штучное производство, дорогая ручная работа, так? Это себя финансово оправдывает?

Никишов: Качественные премьеры не могут появляться каждый день. Но когда на канале случается событие, то зрители вместе с ним начинают смотреть и остальной контент. Штучное приводит аудиторию к конвейерному продукту. Это наша концепция. И мы верим, что она будет работать.

Федорович: У нас с Женей есть определенные финансовые условия со стороны холдинга. Все сериалы мы должны запускать так, чтобы они себя оправдывали. Но такие ограничения полезны, они стимулируют фантазию. Того же «Гоголя» мы выпустили в кино только потому, что понимали, что через телик деньги не вернем.

Никишов: И в апреле, когда в кино с успехом шел «Гоголь. Вий», у канала была рекордная доля, хотя в эфире не было ни одной премьеры.

— А сейчас как у канала обстоит с долей?

Никишов: Когда мы пришли на канал, доля в нашей основной аудитории, от 14 до 44, была 3,5. Думаю, год закончим с 4,2—4,3 — то есть мы второй год идем выше плановой доли.

— Я вот смотрела новые проекты на презентации сезона ТВ-3 и пыталась углядеть вашу генеральную линию. Вот остросоциальная «Обычная женщина», а вот мистическое «Мертвое озеро» Романа Прыгунова, вот постапокалипсис «Эпидемия» Павла Костомарова с Исаковой и Кяро, а вот школьная драма «Учителя» с Вдовиченковым, вот фантастический «Аванпост» с Петром Федоровым, а вот вообще ретро-зомби-триллер «Карамора» Ильи Найшуллера с Козловским. Впечатляюще — но что между этими проектами общего?

Федорович: Они действительно все очень разные. Так и мы разные, человек — он как колода карт. Сейчас он один, завтра другой, с женой третий, с друзьями четвертый.

Никишов: У нас довольно широкий спектр личных предпочтений. Мне нравятся и фильмы Тодда Солондза, например, — и сериал «Гардемарины, вперед!».

— Серьезно?

Никишов: Один из моих любимых сериалов, да. Мы с друзьями во дворе играли в гардемаринов, я вот недавно Сергею Жигунову сказал: «Я в детстве играл в вас» (смеется). Я недавно, кстати, пересмотрел его и убедился в том, что это очень круто сделано: умный, ироничный сценарий, блестящий кастинг, очень точная режиссура Дружининой, в конце каждой серии — обязательно клиффхэнгер: тогда еще этому не учили, но они это делали. Но при этом я люблю и авторское кино. Вот такая же палитра в наших проектах для ТВ-3.

— При этом в этой вашей новой обойме сериалов — заметный перевес в сторону жанровых остросюжетных историй.

Федорович: Ну, ТВ-3 — изначально мистический канал. И как только мы показываем что-то, связанное с фантастикой и мистикой, это дает нам прибавку к доле от 10 до 30 процентов.

— Но у канала же новое позиционирование теперь?

Никишов: Ох. Мы столько об этом думали перед презентацией: как внятно рассказать рекламодателям, что теперь такое ТВ-3.

Федорович: Две недели голову ломали и придумали, что ТВ-3 — канал без границ и без форматов.

— Удобный ответ.

Никишов: Но это честный ответ. Нет, мы, конечно, немного лукавим — если нам принесут драму про Холокост, как бы она ни была хорошо написана, мы ее не запустим, это факт.

Федорович: Вообще сейчас у канала слоган — «Всё, кроме обычного». Это похоже на то, что мы делаем. И это, конечно, не только мистика и фантастика. У нас будет, например, сериал «Толя-робот» про инвалида без рук и ног, который получает протезы...

Никишов: …и оказывается единственным, кто может навести порядок в городе, в котором живет. Вольтер говорил: «Нужно возделывать свой сад». И наш герой делает так, чтобы людям вокруг — в подъезде, во дворе — жить стало немного лучше.

— Мне показалось, что это, скорее, сюжет про супергероя, обретающего сверхспособности.

Федорович: Ну, это сверхспособности, которыми обладает любой человек.

Никишов: Он же не начинает при помощи протезов летать или выигрывать бои без правил. Это сверхспособности в области, скажем так, человеческого духа. Человек, менее других приспособленный к борьбе, становится пассионарием. У него нет рук и ног, но он может сделать больше, чем те, у кого они есть. Парадокс жизни в России в некотором смысле.

Федорович: Нам хочется, чтобы люди, у которых случилось такое несчастье, видели, что на этом жизнь не остановилась, что все равно можно быть счастливым и успешным. Даже в нашей стране.

Никишов: Мы всех всегда просим: несите самые безумные идеи, то, что у вас лежит в столе нереализованным. Авторы «Толи-робота» так и сказали: «Есть идея сериала про инвалида без рук, без ног, но вы же не будете это делать». Мы такие: как не будем? Это же ровно то, что мы хотим! Надо делать, давайте! Прошел год, наверное, прежде чем они прислали сценарий. Мы увидели сценарий первой серии и поняли — вот то самое, что должны днем с огнем искать продюсеры.

Федорович: Речь о режиссере Алексее Нужном и авторах — Николае Куликове и Константине Майере.

Никишов: И они вместе написали еще семь серий, не менее классных.

Кто в сериале главный?

— Ага, опять восемь серий. Это уже канон у нас для качественного сериала — восемь серий, две недели стандартного горизонтального программирования, с понедельника по четверг.

Федорович: Дело не в программировании. Я, когда перешел работать из кинокомпании «СТВ» на телевидение, начал дергать знакомых режиссеров, чтобы они для нас что-то сняли. И все отвечали, что больше восьми серий делать не готовы. Если снимать хорошо, то на серию нужно 7—8 дней. 8 серий — это 56 чистых съемочных дней. Когда человек снимает 8 серий, он хотя бы может держать их в голове и помнить, что происходит. Это просто физический максимум, на который способен режиссер, чтобы произвести качественный сериал. А 16 серий — это уже больше ста съемочных дней. В какой-то момент ты перестаешь соображать, тебе уже все равно — только закончилось бы это поскорее. Потому что, в отличие от Запада, где один режиссер снимает одну-две, максимум четыре серии в проекте, у нас все снимает один человек.

Никишов: Ну, бывают счастливые исключения. Вот Вадим Перельман снял 16 часовых серий «Измен» — и, по-моему, снял блестяще.

Федорович: Но Вадим — вообще редкий случай: режиссер, который очень четко знает, что снимает. У него в голове сразу есть план, как потом материал будет организован монтажно, и на постпродакшене мало остается вариантов — чуть сократить-переставить, но принципиально пересобрать, например, сцену уже невозможно.

— А вообще с режиссерами из большого кино на сериале работать труднее или проще?

Федорович: Чем масштабнее режиссер, тем проще работать. Но я вообще не делю режиссеров на киношных и некиношных.

— Но киношные же к другим технологиям привыкли?

Никишов: Технология та же. Условия работы другие. В кино режиссер может позволить себе снимать одну-две минуты в день, а на сериале надо успевать снять четыре-пять, а лучше шесть-восемь.

Федорович: Это не говоря о дневных проектах, где вся серия должна быть отснята за день-полтора и главным является не режиссер, не продюсер, а бюджет: 700 тысяч на все — на сценарий, на актеров, на локации. В праймовых сериалах важно, чтобы режиссер и продюсер были единомышленниками, но технология от кино ничем не отличается. Вот для сценариста она отличается кардинально. Написать полнометражный сценарий и написать сценарий сериала — это две разные профессии.

— Что за неизбывная такая проблема с сериальными сценаристами в нашей литературоцентричной стране?

Никишов: У нас в стране много талантливых писателей — и очень мало профессиональных сценаристов. Иногда присылают заявку, я читаю и думаю: классно, тут есть потенциал. Начинаешь работать с автором и понимаешь — бесполезно. Один драфт, второй, третий, пятый, а в профессиональный сценарий это не превращается. Несмотря на бесконечные обсуждения: автор кивает, уходит переписывать — и приносит совершенно не то, что обсуждали.

Федорович: Поговорили, он вроде все понял — вот же все как вы сказали, и это есть, и это. Есть-то оно есть, но не работает, история не рассказывается.

Никишов: Это понятные профессионалу вещи, объективные. Есть сюжет — нет сюжета, есть характер — нет характера. Этому, по идее, должны учить во ВГИКе, на Высших сценарных курсах. Хотя я, честно говоря, по-настоящему начал это понимать, прочитав 200—300 сценариев, поработав пару лет на «Мосфильме» редактором.

Федорович: Просто надо смотреть фильмы, много фильмов. Разбирать их, делать обратную запись. Сценарий — он, как говорят во ВГИКе, не пишется, а строится.

Никишов: Мне мой учитель Карен Шахназаров в свое время говорил, что сценарий не пишется, а переписывается. И это правда.

— И никак нельзя научить авторов этим рациональным, вполне ремесленным вещам?

Федорович: Тяжело. Способных авторов немного — всех, кто что-то может, сразу же начинают рвать на части, предлагают относительно легкие деньги. Они пишут сразу кучу проектов. Продюсеры встречаются и понимают: ага, вот почему он мне на той неделе сценарий не сдал — он другой сдавал.

Никишов: И не каждый сценарист соглашается переписывать. Потому что многие продюсеры принимают сценарий с первого драфта. Читают — ну вроде классно все, можно снимать. А у нас тут как? Пишется сценарий. А потом мы начинаем над сценарием работать.

Федорович: Мы этот сценарий мучаем, мучаем, десять вариантов можем написать. Потом еще оставляем маленький зазорчик для режиссера. Режиссеру иногда мал этот зазорчик, ему надо еще переделать. Мы обычно соглашаемся: мы же всегда хотим сделать еще лучше. А сценаристу неохота — у него уже все десять раз переписано, деньги получены и даже потрачены.

— Ладно сюжет, характеры, конструкция — но почему у нас с диалогами-то так грустно? В каждом втором качественном сериале герои говорят так, как люди в жизни не говорят.

Никишов: А вот тут сложнее. Тут мы оказываемся на территории вкуса, где нет объективных критериев. Вот мы говорим сценаристу: слушай, так люди не говорят. А он — как не говорят? Говорят. Это вот с моей соседки списано, это с соседа. Что можно на это ответить?

Федорович: Нам кажется, что кино должно быть отражением жизни, через него должно проходить время, и чем точнее ты его отражаешь, тем больше людей это может зацепить. Мы всегда стремимся, чтобы диалоги были живыми, но мера этой живости и правдоподобия — это все равно конкретные мы и конкретный режиссер.

Никишов: Когда после всех переписываний сценарий «Обычной женщины» был наконец утвержден и мы уже не видели в нем никаких проблем, Боря Хлебников сказал: «Нет, я хочу еще посидеть над диалогами». Сидел с авторами, они все это переписывали, длилось это еще, наверное, полгода. Но это, конечно, редчайший случай, чтобы режиссер так фанатично этим занимался.

Вот у нас с Валерой общий учитель — Александр Бородянский: великий, не побоюсь этого слова, советский сценарист. Он как-то рассказывал, как впервые оказался на актерских пробах. Это был, кажется, «Афоня», его дебютный фильм. Приходит артист, читает текст. «Я, — говорит Бородянский, — сижу и думаю: господи, зачем я приехал в Москву? Я — бездарность. Ужасно, невыносимо, невозможно слушать этот кошмарный, косноязычный текст. Выскакиваю оттуда. Возвращаюсь обратно и слышу: кто-то произносит совсем другой текст — гениальный, живой, все смеются. Мой? Это я написал? Да я — гений! А это просто пробуется другой артист — Куравлев, к примеру». Иногда кажется, что проблема в сценарии, — а она не в сценарии.

— Кино — режиссерский продукт. А сериал — режиссерский продукт?

Никишов: Нет, и кино — не всегда режиссерский. У нас в стране самое успешное коммерческое кино — скорее, продюсерский продукт.

Федорович: Вот, скажем, «Движение вверх» — хороший фильм, и он продюсерский. Если о программе «Кинотавра» говорить — там да, скорее, режиссерское все. В «Обычной женщине» шоураннер — конечно же, режиссер.

— Вот о шоураннерах. Что в России с этим институтом происходит? Почему у нас, в отличие от Америки, он не складывается — сериал у нас то продюсерский, то режиссерский, то вообще ничей?

Никишов: У нас — да. В Америке в 90 процентах случаев шоураннер — автор идеи и сценарист: сам написал, сам потом все контролирует. И сценаристы там не рвутся в режиссеры, в отличие от России.

— А наши рвутся?

Никишов: Конечно, очень часто. Но пока сценаристов-шоураннеров у нас по пальцам пересчитать. Вот разве что Илья Куликов (сценарист, режиссер и продюсер сериала «Полицейский с Рублевки», сценарист сериала «Закон каменных джунглей». — Ред.) — шоураннер в западном смысле слова. Или вот Семен Слепаков с «Домашним арестом».

Федорович: Жора Крыжовников со своим «Звоните ДиКаприо».

Никишов: В «Оттепели» шоураннером был режиссер и продюсер Валерий Тодоровский. В проектах Александра Цекало шоураннер зачастую он.

— Это у нас будет развиваться по американской модели? Сценаристы будут становиться шоураннерами?

Федорович: Думаю, да. Когда шоураннер занимается проектом, он, как правило, занимается только им. Он знает эту вселенную, этих героев, он может придумать, что с ними будет дальше, он держит в голове все повороты. Он следит за единством всего происходящего.

— И можно будет делать качественные сериалы длиннее, чем из восьми серий?

Федорович: Да, тогда снимать разные серии могут разные режиссеры.

— А вы часто берете на себя шоураннерские функции?

Федорович: Мы всегда очень плотно присутствуем на этапе сценария, подробно все проговариваем — кто, что, как, зачем. И на этапе кастинга. Когда начинаются съемки, стараемся не лезть. Монтажи, как правило, отсматриваем. В общем, более-менее держим руку на пульсе. Нам, честно говоря, все интересно.

Никишов: Мы в этом смысле — довольно безумные люди. У моей жены начинается нервный тик, когда она в выходной видит меня с очередной стопкой сценариев и я бормочу: «Щас, щас, щас, еще полчаса — и пойду гулять с ребенком».

Федорович: Говорят, у некоторых пород собак нет чувства насыщения: они будут есть, пока им дают мясо. Вот мы — как эти собаки. Серьезно: мы не можем остановиться, хотя нам говорят — не надо за все хвататься.

Никишов: Это как наркотик — остановиться невозможно, если тебя по-настоящему вставляет. Я иногда среди ночи Валере звоню: смотри скорее, какой сценарий, это круто, это надо делать!

Федорович: Вот мы все смертны. И все так или иначе задумываемся о бессмертии. Когда читаешь книги или смотришь кино, то проживаешь чужие жизни и тем самым получаешь немного бессмертия. А мы можем быть еще и демиургами этой чужой жизни, не просто ее проживать, а участвовать в создании новых миров. Это потрясающе, это лучше, чем наркотики, которых я ни разу в жизни не пробовал.

«Выгрызем печень за хороший проект»

— Каким образом вы находите идеи и сценарии?

Никишов: У нас большой редакторский отдел. Мы все время ищем.

Федорович: А еще мы с этого года будем вести курс шоураннеров в Московской школе кино, хотя оба не любим быть менторами и учителями. Мы хотим попробовать искать новые проекты, там есть интересные люди с интересными историями. Ну и мы давно уже работаем и все время повторяем свое заклинание: «Несите свои безумные, всеми отвергнутые идеи нам». У нас уже сформировалась определенная репутация. Вот Саша Плотников к нам пришел с идеей «Обычной женщины» — хотя не хотел: с вами, говорит, дико сложно работать.

— Потому что вы во все вмешиваетесь?

Никишов: Ну да, переписываем сценарий, лезем в монтажи.

Федорович: Чтобы вы понимали: вот мы были на премьере «Обычной женщины», а Плотников (сопродюсер сериала. — Ред.) — нет. Мы его тащили на премьеру, а он: «Нет, мне вам нужно сдать мастера четвертой и пятой серий». Мы обычно всех достаем до последнего, что-то допиливаем, доделываем.

Никишов: Вот он пришел и сказал: «Просто не знаю, к кому еще идти с таким сценарием».

Федорович: Это теперь ему люди с больших федеральных каналов говорят: чего ж ты нам эту историю не принес?! А он ее, на самом деле, всем показывал, но все сказали: «Не наш формат». Или вот Петя Тодоровский пришел к нам с идеей сериала «Полет» и сказал: «Если вы за это не возьметесь — то кто еще?» Это очень приятно — что к нам нестандартные идеи стекаются.

— К вам вообще легко попасть? Неизвестный автор имеет шансы до вас достучаться?

Федорович: Да ко мне все время стучатся — в Фейсбук, в почту.

— И вы прямо читаете то, что вам присылают в Фейсбук?

Федорович: Еще два года назад сам читал, теперь отсылаю Саше Сысоеву, нашему креативному продюсеру. Мы много лет вместе работаем, я ему доверяю как себе — он поймет, талантливая идея или нет. Иногда же бывает сумасшедшая вещь, неправильная, с невнятным сюжетом, но в ней есть живое, с ней можно работать, можно превратить во что-то, и важно это не упустить. Другой наш продюсер, Витя Митрофанов, находит интересных людей в регионах, просто в соцсетях. Если кто-то хочет показать свой проект — с этим нет проблем. Иногда люди говорят: ой, хочется с вами работать, давайте что-то придумаем. Отлично, давайте. Встречаемся, у меня первый вопрос: вы с кем бы хотели снимать? Вот вы хотите быть креативным продюсером — а с кем будете делать фильм? И тут люди часто теряются, они вообще российского кино не смотрят, не знают ни актеров, ни режиссеров. Я всегда говорю: смотрите кино и замечайте тех, кто вам близок по взглядам, — тогда есть вероятность, что они за вашу идею ухватятся. Никаких барьеров, на самом деле, не существует, барьеры — только в голове. Поверьте, мы сами все время ищем. Мы просто выгрызем печень за хороший проект.

Это теперь ему люди с больших федеральных каналов говорят: чего ж ты нам эту историю не принес?! А он ее, на самом деле, всем показывал, но все сказали: «Не наш формат».

— Вы ведь сами учились на кинодраматургии и работали сценаристами. Вам сейчас идеи сериалов в голову приходят?

Федорович: Крайне редко. Когда у тебя 30 проектов в разработке — голову так просто не переключить.

— Не обидно?

Федорович: Сейчас нам интересно то, что мы делаем. И пока все впереди. Вот если мы доживем до 80 и не сделаем того, что хотим, — будет обидно. Зато мы прошлой весной сняли свой первый пилот как режиссеры — проект «Перевал Дятлова».

— Вдвоем, как братья Коэн?

Федорович: Ну почему. Как Алов и Наумов.

— В прокат его будете выпускать? Сюжет-то культовый.

Никишов: В прокат вряд ли. У этого сериала слишком сложная форма для кино. Первая серия — расследование, действие происходит в 1959 году, и там только три вымышленных персонажа, у остальных есть реальные прототипы…

Федорович: Вторая — реконструкция по дневникам участников похода. В основе сюжета — два реальных уголовных дела 1959 и 2011 годов: мы ничего не придумываем, мы знаем, что там произошло. Илья Куликов написал очень интересный сценарий на документальной основе, у него были материалы реальных уголовных дел.

Никишов: Пилот цветной, вторую серию думаем делать черно-белой, изобразительно стилизовать ее под «Неотправленное письмо» Калатозова и Урусевского, фильм 1960 года. Это авторский проект, не совсем киношный.

— А авторское кино вы себе не можете позволить?

Никишов: Почему? Вот недавно Гриша Константинопольский в Ярославле закончил съемки фильма по «Грозе» Островского. Действие перенесено в современность, текст пьесы мы при этом практически не правили, немного сократили. Мы его перед запуском читали вслух — звучит мегасовременно. Совершенно не коммерческое кино, чисто авторское.

Федорович: Но стоит оно очень недорого, думаем, что сможем финансовые затраты окупить.

— Почему вас так тянет к русской литературной классике? Гоголя вы превратили в супергероя — и, как я поняла, то же самое с Пушкиным и Лермонтовым собираетесь проделать. Это будет такой русский «Марвел»?

Федорович: Да, вселенная русских писателей-супергероев.

Никишов: Русские писатели и есть настоящие супергерои. А кто еще? Поэт в России — больше чем поэт. У русской литературы была мощная общественно-политическая миссия, эти люди хотели изменить мир.

Риск, азарт, высокие ставки

— Кстати, о суперуспешном «Гоголе». Вот вы хотите и другие проекты по такой же модели выпускать в прокат. Вы уверены, что они повторят успех «Гоголя»? Это можно поставить на поток?

Федорович: Мы в этом не уверены. Мы в это верим.

Никишов: Да мы, честно говоря, и с каждой новой частью «Гоголя» тоже не были уверены.

Федорович: Мы, с одной стороны, на сто процентов уверены — а с другой стороны, на сто процентов не уверены (смеется).

— Как раз хотела спросить, сколько в работе продюсера интуиции и сколько расчета. Как вы вычисляете, пойдет сериал или не пойдет?

Федорович: На самом деле, никто никогда не знает, какой продукт попадет в зрителя. Неважно — телевизионный, кино, что угодно. Это и делает ставки такими высокими. От этого и азарт. Если бы можно было просчитать, в технологичной Америке давно бы снимали только успешные фильмы.

Никишов: Мы долго работали на ТНТ, выпускали в эфир много разных проектов. И я вот только один раз был твердо уверен, что сериал станет суперхитом, — это был «Физрук». Я не был его продюсером, просто видел несколько серий накануне премьеры. И это все, больше никогда никакой уверенности не было.

Федорович: Погоди, был проект уже наш с тобой. Мы прочитали сценарий — и сразу все было ясно.

Никишов: «Полицейский с Рублевки»? Мне он дико понравился, но я сомневался, что люди воспримут такой юмор — довольно жесткий и мужской, как мне казалось.

— Вот уж полицейского мужского мыла с жестким юмором канал НТВ нам столько напоказывал — это накатанный жанр.

Федорович: О-о-о, вы знаете, сколько таких полицейских сериалов не зашло?

Никишов: Отлично снятых, с прекрасными сценариями.

Федорович: Вы так говорите, как будто это рецепт коктейля: смешивай и разливай до бесконечности. Но это так не работает.

— Как же вы свои продюсерские риски минимизируете? Вы тестируете проекты заранее? На фокус-группах, например?

Федорович: Фокус-группы — совершенно бесполезная штука для принятия решения о запуске. Самый знаменитый сериал всех времен и народов «Друзья» на фокус-группах, как известно, провалился. Они помогают, когда есть конкретный вопрос. Вот мы сейчас делаем фокус-группы для «Полицейского с Рублевки», потому что собираемся выпускать его в кино. Не все, кто туда придет, знакомы с предысторией и героем, и мы хотим выяснить, поймут ли люди, о чем речь. Но ни одна фокус-группа тебе не скажет, будет ли твой сериал успешным.

— Никаких, получается, инструментов, кроме интуиции?

Федорович: Никаких. И если начнешь слишком верить внешним инструментам, перестанешь сам понимать, что хорошо, что плохо. У нас есть свой внутренний камертон. Мы честно говорим: мы хотим делать то, что сами будем смотреть. Все, что мы делаем, нам по-настоящему нравится, мы от этого кайфуем, и поэтому там стоят наши фамилии. Да, что-то — более успешно, что-то — менее.

— Хорошо, а адаптации же снижают риски? Вы адаптации снимаете?

Никишов: Мы на ТНТ делали адаптацию одного из моих любимейших сериалов, очень успешного «It's Always Sunny in Philadelphia». У нас это называлось «В Москве всегда солнечно». И это был не самый наш удачный опыт. С точки зрения рейтингов неудачный, потому что сам сериал — наша версия, вернее, — мне по-прежнему нравится.

Федорович: Вообще заниматься адаптациями невыгодно. Если получается хорошо — это не ты хорошо сделал, а оригинал был хорош. Если плохо — это ты виноват.

Если рационально подходить и искать гарантированного успеха у зрителей, то «Оттепель» не надо снимать.

— А настоящие провалы у вас были?

Никишов: Конечно. Тоже на ТНТ. Это один из моих любимых сериалов — «Кризис нежного возраста», снимали Наташа Меркулова и Леша Чупов. Вот он категорически не зашел. Он стал культовым у девочек от 10 до 14, в интернете были фанатские сообщества, но в основной аудитории ТНТ, 14—44, показал чудовищно низкие цифры. Для нас это было серьезным таким ударом.

— Почему не зашел — вы пытались понять?

Никишов: Была Олимпиада, люди смотрели спорт, им не до девичьих историй было, видимо. А еще сюжет. Есть два типа сюжета — драматический и повествовательный. Вот там типичный повествовательный, такие на российском телевидении обычно не заходят.

Федорович: На самом деле, любой успех и неуспех постфактум разбирать бессмысленно.

Никишов: Ну да, похожий по манере повествования сериал «Оттепель» прекрасно зашел. Показал отличные цифры. При том что все вроде бы знают: «кино про кино» не работает. А тут прекрасно сработало — и у зрителей стало хитом, и критикам понравилось.

Федорович: То есть если рационально подходить и искать гарантированного успеха у зрителей, то «Оттепель» не надо снимать. Но раз тебе интересно и хочется так, что не можется, — то надо снимать. Вот у нас такая мотивация: мы запускаем проекты, которые сами хотим посмотреть и хотим, чтобы миллионы людей их посмотрели.

На пороге индустрии

— Вы как считаете, сериальная индустрия в нашей стране уже сложилась?

Федорович: На телевидении, мне кажется, да. Может, я слишком оптимистичен, но у нас выходят классные сериалы, их много. Это не разовое явление, как раньше, — это уже система.

Никишов: Полноценная, как в Америке, — конечно, нет. Там огромная конкуренция. У производителей есть куча возможностей монетизировать контент: эфирные каналы, кабельные, стриминговые сервисы. Там в каждой из профессий — большие профсоюзы, от актеров до художников по гриму. Наша ситуация с шоураннерами — тоже маркер, что все пока в зачаточном состоянии. Вот возникла Ассоциация продюсеров кино и телевидения — это уже первые шаги. Когда продюсеры у нас начнут договариваться между собой о каких-то внутрицеховых вещах, когда мы все перестанем ходить вокруг трех с половиной актеров, когда профессиональных сценаристов станет в 10 раз больше, киношкол станет больше — можно будет говорить об индустрии.

В России вертикальное программирование вообще началось в XIX веке, когда романы тех самых русских писателей, Толстого или Достоевского, печатались в толстых журналах частями, по главе в месяц, — и ничего, все ждали.

— Там, где индустрия есть, качественные сериалы принято показывать в вертикальной верстке, по серии в неделю. У нас попытка Первого канала ввести такую верстку в 2010-м провалилась. Сейчас зритель до нее дозрел? Вы свои новые сериалы не думаете показывать в таком режиме?

Федорович: Вертикалка требует больших маркетинговых усилий. В горизонтали сразу видишь эффект: либо срываешь джекпот, либо нет. А тут надо все время вкладываться, постоянно подогревать интерес между сериями. С новыми проектами это особенно трудно. Вот если первый сезон сериала покажет крутые цифры и постоянный рост в горизонтальной верстке, тогда второй можно показывать вертикально. Мы так год назад выпускали «Чернобыль»: раз в неделю, по пятницам. Зритель уже его знал и готов был ждать неделю. Но сначала нужно создать такой бренд — или несколько, чтобы составить из них линейку. И еще есть вопрос привычки. Американское телевидение со своими сериалами все-таки возникло в 50-е, у них давно сложилась эта привычка смотреть по серии в неделю.

Никишов: С другой стороны, в России вертикальное программирование вообще началось в XIX веке, когда романы тех самых русских писателей, Толстого или Достоевского, печатались в толстых журналах частями, по главе в месяц, — и ничего, все ждали. Так что и тут есть историческая привычка. Валера пока сомневается, а я думаю, что мы можем попробовать.

— Вы пришли на ТВ-3 ровно два года назад — с намерением делать канал качественных сериалов. Получается? Все идет по плану?

Федорович: Еще рано говорить, на самом деле. У нас пока очень мало премьер. По-настоящему мы сможем ответить на этот вопрос весной будущего года, где-то в мае, когда состоится хотя бы четыре-пять сериальных премьер в прайме. А еще мы перезапустим «Последнего героя»…

Никишов: …И это уже будет тот канал, о котором мы говорили.

— Что все-таки за канал? Вот можете дать определение — что такое сериал ТВ-3?

Федорович: Честно? Это те сериалы, которые нравятся нам. (Смеются.)

Никишов: Ну правда: обстоятельства так сложились, судьба или наши усилия к этому привели, но вот сейчас мы — те люди, которые принимают на этом канале решения. Может случиться, что мы сделаем три неудачных сериала подряд — и нас отсюда попросят. Но до тех пор, пока нам не скажут «до свидания», мы будем продолжать делать то, что нам нравится.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!