Письмо в Крым будущего

— Что бы вы сегодня пожелали крымчанам?
— Счастья.

Финальный диалог Андрея Кондрашова и Владимира Путина в послесловии к фильму — он, в общем, не особенно нужен, драматургически без него можно обойтись, но создателям фильма — Кондрашов говорит, что драматургом был сам Путин, — зачем-то понадобилось заявить в финале, что только это маленькое интервью сделано сейчас. Все остальное Путин рассказал Кондрашову «по горячим следам» — дату не сказали, но подразумевается, что разговор случился в прошлом году вскоре после присоединения Крыма. Скорее всего, это неправда. Представить, что целый год российское телевидение и Кремль держали в засекреченном ящике стола этот разговор, просто невозможно.

Невозможно и представить, что Путин рассказывал Кондрашову правду о Крыме в то же самое время, когда на людях он же, Путин, говорил прямо противоположные вещи и о российском участии в крымских событиях, и о российских планах относительно полуострова. Публичная позиция Путина по поводу Крыма менялась на наших глазах, от выступления к выступлению, Путин каждый раз уточнял свою версию «крымской весны», и интервью Кондрашову — это именно очередной этап эволюции путинской версии, нынешний, самый последний этап. Кондрашову Путин рассказывает свою новую версию событий в Крыму именно по состоянию на сейчас, на весну 2015 года — еще два-три месяца назад он бы рассказывал о Крыме иначе. То есть беседа совсем свежая, и тогда вопрос, зачем понадобилось делать вид, будто рассказ Путина прошлогодний.

В течение недели, предшествовавшей фильму, ВГТРК или Кремль по чуть-чуть вбрасывали признания Путина на ленты агентств, и каждое признание становилось сенсацией.

Дело, вероятнее всего, в том, что без этой пометки — «по горячим следам» — восторженный рассказ Путина о присоединении Крыма слишком откровенно диссонировал бы с окружающей действительностью. Для весны 2015 года рассказ Путина слишком эйфорический — настолько, что он может вызвать вопросы. О Донбассе, об экономике, о внешнеполитической изоляции и много о чем еще, так что лучше подстраховаться, попросить Путина переодеть галстук и в другом интерьере снять «Послесловие», чтобы восторженный мемуар превратился в восторженное современное свидетельство. Кажется, трюк не сработал: в течение недели, предшествовавшей фильму, ВГТРК или Кремль по чуть-чуть вбрасывали признания Путина на ленты агентств, и каждое признание становилось сенсацией — и про решение о присоединении Крыма, принятое Путиным в ночь бегства Януковича (а не после референдума спустя три недели), и про российские войска, которые перебросили в Крым, «чего скрывать, под видом усиления охраны наших военных объектов» (а не народное ополчение). Эти признания, перечеркивающие существовавшую до сих пор официальную российскую версию «крымской весны», еще долго будут скандальным информационным поводом как минимум для Украины, то есть даже если Путин с Кондрашовым и хотели снять сугубо историческое кино, получился актуальный репортаж из настоящего времени.

Но по замыслу это действительно историческое кино, причем в каких-то моментах явно ревизионистское. Первым российским ньюсмейкером, рассказавшим, что вместо ополченцев симферопольский аэропорт и крымский парламент брали российские спецназовцы, был, как известно, Игорь Стрелков, в версии которого обеими операциями то ли руководил, то ли, по крайней мере, помогал руководить персонально он. В фильме Кондрашова Стрелков не упоминается вообще — просто нет такого человека (причем могу сказать, что его нет даже в тех эпизодах, свидетелем которых был я сам, и Стрелков в них играл ключевую роль). Взятие аэропорта описано в, пожалуй, слишком эпическом ключе, дословно — «рота ополченцев, вооруженная черенками от лопат» под командованием крымчанина Самвела Мартаяна (Кондрашов: «План Самвела был простым, но верным») прорвалась на взлетную полосу, чтобы развести на ней костры, которые бы не дали самолетам приземлиться. Очарователен в пересказе Мартаяна диалог с Сергеем Аксеновым: «Самвел, надо взять аэропорт! — Хорошо, не вопрос» — и уже после прорыва на полосу: «Валерьич, я на взлетной полосе и готов поджечь! — Самвел, жди команды». Помешала СБУ, которая вот-вот бы начала стрелять, и только в этот драматический момент непонятно откуда появились грузовики с «вежливыми людьми».

Сцену с захватом парламента, видимо, вообще снимали до признаний Владимира Путина — по фильму «вежливых людей» депутаты обнаружили в здании только утром после голосования, в результате которого премьером Крыма стал Аксенов, а ночью, как сказал Кондрашов, только «ополченцы оказывали воздействие на депутатов», что крайне сомнительно и само по себе, и в контексте признаний Владимира Путина.

Еще удивительнее, что после подробного описания, как назвал это Путин, превращения Крыма в крепость треть фильма (то есть даже больше, чем собственно о военных) посвящена приключениям байкеров из клуба «Ночные волки». Сначала байкер Виталий Пунько (родом из Днепродзержинска, но «в душе русский») подробно описывает похищение украинского генерала Коваля. «Виталий Пунько рванул в Старую Ялту запутывать следы по узеньким улочкам». Коваль говорил, что его увезли в Симферополь российские десантники, но по фильму все сделал байкер Пунько, и есть мелодраматическая деталь: Кондрашов спрашивает, где именно в джипе байкера сидел пленный генерал, и оказывается, что теперь на этом месте прилажено детское сиденье, потому что после присоединения Крыма, когда стало ясно, что он наш, байкер решил родить дочку Полину.

Разобравшись с Пунько, Кондрашов показывает еще одного «ночного волка» — Александра Медведева, на которого напали боевики в масках и ранили его ножом. Метили в сердце, именно там, где на куртке у байкера написано «Россия»; Кондрашов это уточняет, и байкер ему отвечает: «Били в Россию, да». В прошлогодних митингах байкер участвовал с травмированной в ДТП ногой, врачи запретили ему ходить, а он ходил, и голень пришлось ампутировать. «Но это не главное, главное, что Крым в России» — может быть, сценаристы, недовольные тем, что им навязали сюжетную линию про байкеров, таким образом решили ее просаботировать, обратив в черный анекдот.

С гораздо большей теплотой и безо всяких потенциальных поводов для смеха подана история крымского «Беркута»: командир отряда Юрий Абисов, который теперь стал офицером российского МВД, вспоминает Майдан и возвращение отряда в Симферополь — видео с горожанами, аплодирующими побежденным бойцам, до сих пор остается, может быть, самым пронзительным, кроме шуток, видеодокументом той весны. Теперь у Абисова и его бойцов все в порядке, и специально для Кондрашова отряд устраивает показательное выступление — на каком-то бетонном надолбе стоят Кондрашов и Абисов, а у их ног беркутовцы дерутся, изображая Майдан. Абисов говорит это открытым текстом — после событий в Киеве к обучению отряда добавились те элементы, которым «Беркут» научился у бойцов Майдана. Они все запомнили, записали, систематизировали и теперь каждый день на плацу повторяют прошлогодние киевские драки. Вряд ли этого хотел Кондрашов, но получилась главная метафора фильма: проходит время, Киев давно успокоился, революция закончилась, а эти бойцы (да и все их начальники вплоть до Путина) каждый день перевоевывают давно проигранную войну и не находят в этом ничего странного.

Спустя год после присоединения к России перспективы Крыма еще более туманны, чем год назад.

Сюрпризом для меня, бывшего в Крыму в те дни, стали сцены, снятые в кузнечном цеху. Год назад возле симферопольского ГУВД я разговаривал с блокировавшими его ополченцами — у них в руках были стандартные омоновские щиты, я спрашивал, где они их взяли, они отвечали, что выковали, и я думал, что шутят. Видимо, не шутили — настоящий симферопольский кузнец показывает Кондрашову, как он год назад выковывал эти щиты для своих друзей. Стандартный полицейский щит алюминиевый, а им были нужны стальные. Как часто бывает, самая нелепая выдумка в итоге и оказалась правдой, но эта формула, действующая и наоборот, описывает вообще все прошлогодние события в Крыму.

По поводу «поезда дружбы» с бойцами «Правого сектора» (организация, запрещенная в РФ), ехавшего в Симферополь из Киева, нет вообще никаких документальных свидетельств, что этот поезд был и что были боевики. Кондрашов и его крымские собеседники рассказывают о нем как о факте — ну да, поезд прибыл на симферопольский вокзал пустым, но кто-то где-то слышал, что «Правый сектор» побоялся встречи с ополченцами и вышел на полпути. «Бандеровский десант три часа выгружал из поезда тонны оружия» — какой десант, какие тонны, какие три часа, кто это сказал, непонятно, но вспоминает об этом вице-премьер Крыма Михаил Шеремет, стоя на перроне, и с точки зрения картинки все вполне телевизионно и убедительно, особенно если сюжет идет встык с воспоминанием о реальном разгроме крымских автобусов в Корсунь-Шевченковском. Здесь тоже произносятся какие-то слова, как будто нарочно придуманные, чтобы стать мемом в украинском и проукраинском интернете: «нас заставляли есть битое стекло, и мы ели, потому что жить-то хотелось».

И вот здесь даже обидно. Степень ожесточения украинцев что теперь, что тогда, в общем, известна. Трупы под Корсунь-Шевченковским действительно были, и нет оснований не верить выжившим, да и что фантастического в том, чтобы через несколько дней после бойни на Майдане сторонники Майдана издевались над сторонниками Антимайдана. Но, чтобы проникнуться трагическими воспоминаниями этих людей, надо выдерживать очень сильное сопротивление кондрашовского материала, потому что когда реальный трагический эпизод попадает в контекст пропагандистского лубка, очень трудно удержаться и отнестись к трагедии именно как к трагедии, и надо быть просто очень сильным телезрителем, чтобы сказать: «Так, Кондрашов, погоди. Людей жалко. Севастопольцам, мечтавшим вернуться в Россию, я верю, а байкерам твоим — нет, да и Путин как-то слишком запутался в показаниях, это мешает».

Если манипулируют в главном, достоверность эпизодов делается почти незаметной. Ветеран-афганец Олег Горшков на блокпосту у Турецкого вала преградил своей «Приорой» дорогу украинскому военному «Уралу». Что за «Урал» — непонятно, скороговоркой Кондрашов уточняет, что в кабине было оружие; скорее всего, пистолет у водителя, может быть, даже травматический — было бы что-то серьезное, об этом рассказали бы подробнее. Машина вдребезги, Горшков не пострадал, но вскоре умер от инфаркта. Почему бы не поверить в подвиг Горшкова? Я верю, но потом появляется Путин, Кондрашов его спрашивает о роли местных ополченцев, и Путин улыбается: «Огромная роль, одна из главных». Что случилось с Горшковым? Он утонул.

Спустя год после присоединения к России перспективы Крыма еще более туманны, чем год назад. Несмотря даже на формулу Навального про бутерброд, едва ли кто-то может поручиться, что через какое-то недолгое время нынешний статус Крыма останется неизменным, да и каков этот статус сейчас — спорная территория? Тоже ведь ничего хорошего, почти то же самое, что непризнанное государство. Что будет через год, через два, через десять, никто не знает, и вот предположим, что Украине каким-то образом удастся отвоевать, вернуть себе полуостров, над Симферополем и над Севастополем снова поднимется украинский флаг, а в Ялте вместо памятника Сталину, Рузвельту и Черчиллю поставят памятник гетману Сагайдачному. Это ведь не фантастика, даже сейчас, правда?

Так вот. Жизнь в Крыму и сейчас не очень веселая, а когда (если) вернутся украинцы, вряд ли она станет веселее, и чем труднее будет на полуострове, тем сильнее окажется, как всегда в таких случаях, мифология об утраченных возможностях и перспективах в составе России. В отбитом Украиной Крыму будут вырастать русские мальчики, сжимающие кулаки при виде украинского флага, мечтающие о реванше или просто тихо жалеющие о временах Аксенова, Чалого и Поклонской. И вот этот фильм — он именно для этих мальчиков будущего, он им очень будет нужен, они будут его смотреть и верить ему, и никакие украинцы с этим ничего не сделают.

Этот фильм только для крымчан мрачного будущего, ни для кого больше. Кто-нибудь еще скажет, что для Гааги, но верить в Гаагу пока все-таки нет оснований.

Понравился материал? Помоги сайту!