Питерский перформанс-кооператив «Техно-поэзия» легко вмещает в себя множество ролей и режимов высказывания — на его страничке в качестве описания указан следующий прекрасный перечень: «квир-хип-хоп, политический рэпчик, эмансипированный синти-поп, резистантный романс, ангажированный поп-рок, социальное техно, постгендерный фолк, фем-диско». В некоторых из этих определений «Техно-поэзия» шутит, а вот в других — совсем нет. И разбираться, как именно выстроен их баланс серьезного высказывания и ехидного иронизирования над его невозможностью и где одно перетекает в другое (а потом обратно), — наверное, самое интересное, чем можно с «Техно-поэзией» заниматься, в том числе потому, что вопросы относительно этого баланса остаются, в общем-то, всегда. Здесь разворачивается критика разных аспектов действительности со стороны образованного леворадикального крыла, принимающая форму гипертрофированно-комических манифестов: достается и гомофобским страшилкам о спаде рождаемости, и бесконечной гонке за омоложением, и внутреннему устройству институций современного искусства, и белым цисгендерным мужчинам, и коронавирусу. Мишени все достойные — хотя с предлагаемым тут взглядом на политическую подоплеку самоизоляции можно было бы поспорить, что, впрочем, тоже означает, что критический заряд достигает цели, раз по итогу хочется завести разговор; критика сформулирована точно, емко и в основном гомерически смешно (хотя ничего сравнимого с великой в своей тотальной абсурдности песней про борщевик с прошлого альбома тут, пожалуй, нет). Но вот какая штука: обращаясь к поп-музыке как к форме, содержащей критическое высказывание, «Техно-поэзия» помещает и ее в огромные кавычки условности. Рэп, дэнс-техно и синти-поп тут часто воссоздаются в таких намеренно искаженных формах, работающих на текст, подчеркивающих те или иные его аспекты, сформированных скорее общим запланированным посылом, нежели драйвом сделать классный техно-трек. Обращаясь к языку поп-музыки, кооператив его все-таки немножко высмеивает, выкручивает в сторону нарочитости — и в результате общий эффект от «Апокалипсису быть» получается довольно занятный. Этот альбом круто обдумывать или обсуждать, но к нему не станешь возвращаться как к музыке ради музыки. Ну ладно, скажем точнее: этот обозреватель не станет.
Год, когда рассосалась дружба
Ревизия и ее результаты
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»
Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом
29 ноября 202352122Максим Трудолюбов: «Поляризация будет только углубляться»
Известный публицист о проигранной борьбе за факт и о конце западноцентричной модели журналистики
17 ноября 202348336Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»
Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся
19 октября 202336619Олег Кашин: «Ситуация вполне трагическая: есть зло, а на позиции добра непонятно кто»
Ни с теми, ни с этими. Известный журналист ищет пути между медийными лагерями и обвиняет оппозиционно-эмигрантский в предвзятости
10 октября 202360371Школа эмигрантов
Ландшафт сейчас и после войны
Жизнь вне «мы»
Слепые истории
Достоевский, Кундера и ответственность русской культуры
Дмитрий Бутрин: «Читатель сейчас хочет неправду»
Заместитель главного редактора ИД «Коммерсантъ» о работе в подцензурном пространстве, о миссии и о том, что ее подрывает, и об отсутствии аудитории, заинтересованной в правде о войне
4 сентября 2023100411