Итоги-2021: наша музыка
Сергей Мезенов называет 13 лучших российских альбомов 2021-го и предлагает послушать плейлист хороших песен года
11 января 202236852 марта 2014 года, сразу после того, как Совет Федерации разрешил президенту вводить войска, на крышу городской администрации Харькова забрался симпатичный молодой человек. Он повесил российский флаг и сделал селфи, на несколько дней ставшее символом «русской весны». Почти сразу в нем опознали московского руфера по имени Михаил, связанного с прокремлевским движением «Местные». Его подруга писала в Твиттере: «Пока мой мужчина развязывает войну...»
Сейчас Михаил ведет на YouTube популярный канал про путешествия. В одном из прошлогодних выпусков он отправляется в Донецк и на третьей минуте ролика встречает на улице бездомного с рыжей бородой и ясными глазами, который оказывается бывшим ополченцем, приехавшим из России. Ополченец, на войне получавший зарплату 15 000 рублей, жалуется, что воевать ему больше не разрешают, а также рассказывает, что несколько месяцев не может накопить 550 рублей на электричку до Ростова. Михаил дает бездомному 550 рублей, только что обналиченных в специальной конторе через «Сбербанк-онлайн», берет с него клятву, что завтра тот уедет домой, и отправляется делать обзор ассортимента продуктов в донецком супермаркете.
Умерший за полгода до начала Майдана Алексей Балабанов остается универсальной отмычкой для потайных дверей постсоветского мира. Когда в 2007 году вышел «Груз 200», многие посчитали, что девушка, прикованная милиционером-маньяком к кровати, — это Россия, которую терзают одетые в форму садисты. Однако чем больше проходит времени, тем труднее не замечать, что Россия — как раз капитан Журов, силовик-импотент с бесцветным лицом, а его возлюбленная-жертва, получающая в качестве подарка труп, — это кто угодно еще, например, Украина. Сам Балабанов называл «Груз 200» фильмом о любви, и снятое с афганского самолета тело жениха — неплохой способ объясниться; то самое «нас не слушали, послушайте теперь».
За прошедшие четыре года в Донбассе погибло более десяти тысяч человек. Территорию покинуло около двух с половиной миллионов. Это самая большая вынужденная миграция в Европе после окончания Второй мировой войны. И хотя примерно 900 000 переселенцев двинулось на восток, в самой России и эта война (последний плод любви двух советских республик), и эти территории являются объектом энергичного отрицания — несмотря на телевизионную пропаганду на одном фланге и героические расследования российского вмешательства на другом. Мы все немного напоминаем руфера Михаила: вот я размахиваю флагом на харьковской крыше — монтажная склейка — ишь ты, какой-то бомж, откуда он тут, возьми пятихатку.
Для Украины донбасский вопрос — больная тема, но не табу. Для большинства наших соотечественников Донбасс подвешен перед глазами в водяном пузыре, внутри которого открываются рты, произносятся слова и приводятся страшные факты, но слов не слышно, а пузырь — всего лишь некрасивый элемент ландшафта, от которого хочется отвернуться. Этот эффект «непроникновения» хорошо изображен Сергеем Лозницей в недавнем фильме «Кроткая»: пока героиня едет в колонию к мужу, попутчики и прохожие фоново обсуждают какую-то войну и заработки на ней, какие-то мобильные крематории. Любые попытки проколоть стенку пузыря приводят к чудовищным скандалам вроде того, что случился вокруг картины Беаты Бубенец «Полет пули», снятой одним кадром в расположении украинского батальона «Айдар» летом 2014 года и показанной на «Артдокфесте». Со всех сторон режиссера, с камерой проникшего в сердце тьмы постсоветского мира, обвиняли в разном: и в героизации карателей, и в убийстве главного героя, и в том, что она плохо держится и плохо дает интервью, и в том, что она «нашистка», и в том, что она «бандеровка», — и бог весть в чем еще. Остается только гадать, почему маленький фильм, показанный в маленьком зале, оказывается более эффективным высказыванием, чем печатные материалы на миллион просмотров; возможно, дело в том, что буквы всегда остаются в плену монитора, изображение сильнее слова, зрение более других чувств содействует познанию, а любое действие в реальном мире (даже простой фестивальный показ) — уже поступок.
* * *
Не желая знать, мы очень мало знаем о том, как сегодня живут территории, на которых ходит рубль и в отсутствие банкоматов завезенную из России наличность выдают в будочках с комиссией под перевод из «Сбербанка-онлайн». Apart from пытки, грабежи, контрабанда и убийства (то, с чем удобно ассоциировать Л/ДНР, чтобы иметь право туда не заглядывать), как эти республики репрезентуют сами себя? Чем гордятся, о чем рассказывают в новостях местных телекомпаний и на YouTube-канале Министерства информации? Что включает в себя местный культурный ассортимент?
Это незатейливый КВН, проходящий при поддержке интербригады «Пятнашка», где шутят про Никиту Джигурду, трансвеститов, геев, порку детей и где арбитрами выступают мужчины в гимнастерках. Это усиленная самоизоляция в ответ на изоляцию вынужденную, и это выпады в адрес США. Но одновременно — повышенное внимание ко всему «международному»: в Донецке можно снять квартиру на Airbnb, и по Фейсбуку гуляет история: человек заселился, а в доме нет лифта, потому что в нем взорвали Моторолу.
Это собственный гламур («Осенний бал в ДНР») и своя мода («платье в стиле милитари» для невесты одного из боевиков). Это фольклорные праздники календарно-обрядового цикла и православные праздники, которые кажутся менее значимыми, чем советские — День энергетика, День шахтера, 23 Февраля, 8 Марта. Спорт. Филармония. Конкурсы красоты. Немного попсы: из России приезжают Алексей Воробьев, Денис Майданов. Совсем немного рока: Юлия Чичерина в прошлом году выпустила альбом «#Войнаимир», где через один идут старые хиты вроде «Ту-лу-лы» и вдохновленные Донбассом песни — «Моя Спарта», «Мой Сталинград», «Рвать».
Шансон для старшего поколения и рэп для молодежи — как российский, привезенный Захаром Прилепиным на «ЛаваФест», так и собственный.
Ополчение читает рэп
И главное — культ войны (в котором некрофилическое слишком очевидно сплетается с маскулинным) как основная сплачивающая идеология. В Донбассе, где боевые действия стали реальностью, достигает апогея концепция российской пропаганды о перманентной Великой Отечественной, происходящей не только в прошлом, но и вообще всегда. Великая Отечественная происходит всегда и везде, где с криком «За пацанов!» гибнут наши солдаты, и это не обсуждается. «Правый сектор», запрещенная в России организация, сыграл свою роль, прочертив прямую линию от прошлого врага к этому, объединив две далеко разнесенные во времени точки в единый «фашизм», с которым надо бороться, чтобы чувствовать себя молодцом. Юные рэперы в клипе «Я сепаратист» читают об украинских снарядах и погибших согражданах, но приходят к памятнику советскому воину, памятнику, израненному в недавних обстрелах. В республиканских колоннах «Бессмертного полка» портреты погибших на той войне соседствуют с портретами погибших на этой — тех, кого официальный сетевой некрополь «Белые журавли» простодушно обозначает негероическими позывными: Кабачок, Фетиль, Костыль, Буржуй.
До войны в Донецке был центр современного искусства (какая ирония!) «Изоляция», который новые власти закрыли еще весной 2014-го со словами «у нас не пройдут эти штучки». Теперь номенклатура легитимных развлечений в ДНР очень узнаваема и мало отличается от того, что кажется правильным/безопасным и российскому официозу, — с поправкой на бюджеты.
Возможно, донбасский когнитивный пузырь и болезненная реакция на попытки его проткнуть — не только механизм психологической защиты, помогающей коллективному Каину не ощущать себя Каином, но и способ уклониться от страшной догадки: с нашей помощью на востоке Украины удалось создать реальность, от которой нас самих отделяет только зыбкая перегородка, состоящая из эфемерного урбанизма, лекций, ресторанов, коворкингов и кинопоказов — всего того, что окончательно схлынет, если окончательно схлынут деньги. И фильм Бубенец — не о «бандеровцах» или «сепарах», а о том, как ведет себя в ситуации дикого поля постсоветский, говорящий на русском языке человек, бывший октябренок или пионер.
* * *
С нелегальных шахт Донбасса начинается документальный фильм Михаэля Главоггера «Смерть рабочего» (2005), который запечатлевал угасание физического труда в постиндустриальной реальности и отталкивался от образа «пролетария-гегемона» из советской пропаганды 1930-х годов.
Концепция защиты «русского мира», на которую клюнули некоторые пассионарии, с самого начала плохо ложилась на почву Донбасса. «Донбасс — это степь. До прихода сюда Российской империи здесь не было значительных поселений и не возникало больших городов до того, как уголь стал важным ресурсом, — то есть до второй половины XIX века, — пишет Константин Плешаков в недавно изданной Йельским университетом книге «The Crimean Nexus». — Почти каждое поселение возникло как шахтерское и остается таковым сегодня. Пик развития пришелся на 1920-е и 1930-е годы. В результате социальные нормы и человеческая география Донбасса не являются ни украинскими, ни русскими, но советскими, планово сформированными исходя из потребностей индустриализации».
«Насколько я понимаю, — говорит Сергей Лозница, который сейчас снимает в Кривом Роге игровой фильм о Донбассе, отталкиваясь от любительских роликов на YouTube, — они не хотят никакой России — забудьте! Они хотят мечту. Как и у “Антимайдана”, это мечта о Советском Союзе. Не знаю, может быть, сейчас уже ничего не хотят, но тогда была мечта о том, что создал кинематограф». (Покойные Гиви с Моторолой добавили бы сюда Голливуд: сидя под обстрелом в Донецком аэропорту, они обсуждали свой байопик с Джорджем Клуни и Джейсоном Стейтемом в главных ролях.)
Подлинная реставрация неосуществима, возможна только мечта о ней — и там, в Л/ДНР, и здесь, по эту сторону перегородки. И в культурном плане «реставрация СССР» может происходить только по донбасскому сценарию — и уже происходит, судя по недавнему митингу в поддержку Путина в «Лужниках». Состав участников праздника в «Лужниках» идеально соответствует золотому стандарту Л/ДНР: спортсмены, исполнители шансона (Стас Михайлов, Лепс), юморист, условная «филармония» (Гергиев, Цискаридзе), много попсы (но те же Воробьев и Майданов), немного рока (та же Чичерина в балаклаве и темных очках), военные с речами о военном времени, представитель рэп-культуры — Тимати, чью гламурную татуировку комментаторы старшего поколения простодушно приняли за блатную. (В числе ведущих концерта — преисполненная комсомольского задора Яна Чурикова, и это огромная персональная боль: Яна — моя однокурсница, прошли лучшие двадцать лет нашей жизни, и карьерный максимум для самой блистательной выпускницы самого блистательного курса журфака МГУ — объявлять выход Григория Лепса на мероприятии по случаю пятых выборов Путина.)
Чичерина — «Рвать»
В Донбассе нет собственного кинематографа (только любительский, который показывают на конкурсах в честь юбилея Победы). У нас он есть, и на сцену «Лужников» поднимались в том числе актеры и режиссеры. И мечта о кино как о важнейшем из искусств под руководством Мединского постепенно воплощается в жизнь — коль скоро за предыдущие двадцать лет при поддержке американской индустрии в стране построилось достаточно кинотеатров, от которых Голливуд настало время отодвинуть. (Запреты маленьких британских фильмов «Паддингтон» и «Смерть Сталина» — цветочки: давайте дождемся первой диснеевской гомосексуальной принцессы и посмотрим на подлинное столкновение интересов и цивилизаций.) Многолетний сплав из советского кино в телевизоре и голливудского кино в кинотеатрах — основа нашего нового культурного кода.
И похоже, что на построение ДНР в масштабах России все уже более-менее согласились. Хорошим примером ползучей донбассизации можно назвать феномен картины «Движение вверх», которая заимствует устойчивый американский жанр спортивной драмы — то есть кино о преодолении и индивидуальном человеческом подвиге — и превращает его в нечто абсолютно противоположное по смыслу. Главные герои — команда измученных, запуганных, нищих, не имеющих нормальных обезболивающих баскетболистов под руководством тренера, у которого система фактически берет в заложники ребенка-инвалида. Игрока-литовца, которому родственники организуют побег и карьеру на Западе, товарищи возвращают в команду, манипулируя его чувством вины. Убийство израильской олимпийской сборной — универсальная трагедия — интересует героев только в одном аспекте: использует или не использует начальство этот повод для того, чтобы отменить матч и избежать позорного поражения.
Фильм с месседжем «ты всегда должен своей стране, а она тебе — никогда», цинично нажимающий на все кнопки советского ресентимента, как известно, стал рекордсменом проката, в кинотеатрах его увидели миллионы; в новогоднюю ночь пьяные на улице счастливо выкрикивали: «Саша Белов забил!»
Судя по агрегации рецензий на «Кинопоиске», в России сегодня нет авторитетного издания или критика, который пожелал бы высказаться о фильме вне нарратива триумфа, прорыва нашего кинопрома и очередной виртуальной победы над «пиндосами». Это полный отказ иммунной системы. «Движение вверх» — второй «Крымнаш», очередная точка сборки перед новым марш-броском в недостижимое прошлое.
Бывший советский человек тридцать лет бродил по пустыне дикого капитализма, уворачиваясь от бандитских пуль, подставляя лицо ветрам глобальной поп-культуры. Объявляя войну всему периметру, отмахиваясь и закрываясь от общемировой повестки, мечтая заново построить СССР, мы можем построить только ДНР, потому что в нашем распоряжении больше нет кубиков с другими буквами.
ДНР — это не только сердце постсоветской тьмы: это апогей советского человека, у которого получилось — получилось построить идеальную новую страну спустя четверть века после исчезновения прежней.
Даже если очень долго не всматриваться в ДНР, ДНР начнется всматриваться в тебя. Когда пузырь лопнет, его содержимое накроет нас с головой.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиСергей Мезенов называет 13 лучших российских альбомов 2021-го и предлагает послушать плейлист хороших песен года
11 января 20223685Впервые в сети — документальный фильм Владимира Непевного об одном бизнесе, построенном на пандемии
3 января 20221861Новогодний подарок читателям COLTA.RU — новая повесть Линор Горалик. С наступающим!
28 декабря 20211783Большой комикс о современности, действие которого разворачивается в условном государстве
28 декабря 2021246Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
28 декабря 20214081Александра Селиванова о халтуре, интимности и художественном методе самого легкого из вхутемасовцев
27 декабря 20211639