Устоит или не устоит?

…3. 8 мая 1991 года в номере отеля «Эксельсиор» я в течение короткого промежутка времени наблюдала эрегированный пенис Уильяма Джефферсона Клинтона. Это был единственный случай, когда мне пришлось видеть его гениталии. Мне никто никогда их не описывал, и я никогда не читала никаких материалов на эту тему.

4. Пенис мистера Клинтона был обрезан и показался мне достаточно коротким и тонким. Я бы описала его внешний вид следующим образом: мне показалось, что он был примерно от пяти до пяти с половиной дюймов или немного меньше в длину. В окружности он был примерно как 25-центовая монета или чуть шире.

5. Ствол пениса был изогнут (или «искривлен») справа от мистера Клинтона влево, или — для наблюдателя — слева направо, если этот наблюдатель стоит лицом к лицу с мистером Клинтоном. Иными словами, основание пениса мистера Клинтона для наблюдателя, смотрящего на мистера Клинтона, находится левее, чем его головка.

(Выдержка из письменных показаний Полы Корбин-Джонс, данных под присягой)

Нет для короны большего урона,
чем с кем-нибудь случайно переспать.
(Вот почему обречена корона;
республика же может устоять,
как некая античная колонна.)

(Иосиф Бродский, «Двадцать сонетов к Марии Стюарт»)

Примечание к эпиграфам

Второй эпиграф к этому тексту — цитата из «Двадцати сонетов к Марии Стюарт». Если перевести ее на прозаический язык, то имеется в виду, что поскольку при монархии власть персонифицируется в одном человеке, то персональные проблемы этого человека способны обрушить всю конструкцию власти. Между тем в республике государственная власть рассредоточена среди многих и поэтому гораздо более устойчива к личным катаклизмам ее носителей.

Соединенные Штаты Америки являются республикой. Но задумывалась эта республика как некая форма выборной монархии, в которой президент-монарх периодически сменяется путем народного волеизъявления. Поскольку президент является в некотором роде монархом, то и отношение подданных к его персональной жизни оказывается довольно своеобразным. Пару лет назад канадский журналист Джит Хир высказал в журнале New Republic одну занятную мысль:

«Традиционно тело монарха является микрокосмом всего государства. Поэтому за ним положено внимательно следить. Люди хотят знать, спит ли король с королевой, не из праздного интереса. Судьба их мира держится на непрерывности королевского рода. Отсюда происходит древняя традиция королевской сплетни, которая в американской республике была заменена заботой о президентском пенисе».

От этой цитаты можно плавно перейти к первому эпиграфу, который является выдержкой из материалов к судебному процессу по иску Полы Корбин-Джонс к тогдашнему президенту США Биллу Клинтону. Пола Джонс обвиняла президента США в сексуальных домогательствах. Согласно ее показаниям, будучи арканзасским губернатором, в мае 1991 года Билл Клинтон обратился к ней с недвусмысленным предложением, а также совершил непристойные действия сексуального характера. Этот судебный процесс начался в 1994 году. Формально закончился через пять лет внесудебным соглашением сторон: президент Клинтон не признал себя виновным, но выплатил Поле Джонс 850 тысяч долларов. Почти все эти деньги ушли на покрытие гонораров ее адвокатов. Но этот процесс в результате оказался причиной исторического импичмента американского президента нижней палатой конгресса.

С тех пор прошло двадцать лет, и подробности этой истории уже основательно подзабылись. Слишком много всего неизмеримо более важного с исторической точки зрения случилось с тех пор: падение нью-йоркских башен, война в Ираке, захват Крыма, ИГИЛ (организация запрещена в РФ. — Ред.), выборы Трампа.

Если имя Моники Левински все еще вызывает сильные эмоции у тех, кто двадцать лет назад, уставившись в телевизор, не мог понять, в каком мире он теперь живет, то про несчастную Полу Джонс уже решительно никто не помнит. Но тогда, двадцать лет назад, нам как будто показали пилотный проект какого-то идиотского скабрезного сериала. И кажется, что неприличная комедия, зрителями которой вдруг оказалось чуть ли не все изумленное человечество, все длится, длится и никак не заканчивается. И не беда, что поменялись исполнители главных ролей. Такое ощущение, что основные постановщики успешно продолжают свою работу, некоторые актеры второго плана получили главные роли, а костяк сценарной команды не изменился.

Элвис в Арканзасе

Муж Полы Корбин-Джонс, актер Стив Джонс, сыграл в кино одну-единственную роль, но какую! В фильме Джармуша «Таинственный поезд» он призраком Элвиса Пресли явился во сне персонажу Николетты Браски. Он материализовался из портрета Элвиса на стене отеля. Все три минуты, которые он присутствовал на экране, он был полупрозрачным Элвисом, собранным из мелких мозаичных кусочков сновидения. Он только и успел извиниться, что ошибся адресом, чтобы потом растаять в воздухе навсегда. Навсегда. И больше ни одной роли!

Стив Джонс и вправду был немного похож на Элвиса. И родом тоже из Мемфиса! Поэтому, возможно, Джармуш его и выбрал на эту роль. А потом жизнь покатилась куда-то не туда… В 1991 году его занесло в Арканзас. Он работал клерком на авиалинии. Продавал билеты. Познакомился с местной девушкой по имени Пола Корбин. Они как-то быстро поженились. Появился ребенок. Стив увез семью в Калифорнию, поближе к Голливуду. Но жизнь не стала ни лучше, ни интереснее. Новых ролей никто не предлагал. Он продолжал зарабатывать на жизнь продажей авиабилетов. А Пола, его жена, сидела дома с ребенком.

В начале 1994 года ему случайно попался на глаза журнал Аmerican Spectators. В журнале была статья под названием «Сердце изменника». Статья рассказывала о любовных похождениях президента Билла Клинтона в те времена, когда он еще был губернатором Арканзаса. В статье приводились данные о как минимум двенадцати любовницах будущего президента. Основным источником информации для статьи послужили рассказы двух бывших охранников губернатора. По роду службы они сопровождали своего босса повсюду и много чего видели.

В частности, в статье говорилось, что в мае 1991 года Клинтон выступал в столице штата, Литл-Роке, на конференции по индустриальному развитию. Конференция проходила в отеле «Эксельсиор». За регистрационным столиком девушки выдавали гостям конференции пропуска. Губернатор взял свой пропуск, обменялся с девушками какими-то невинными шутками и поднялся в специально отведенный номер, в котором он мог отдохнуть и подготовиться к выступлению.

Через некоторое время его охранник подошел к одной из девушек по имени Пола и сказал ей, что губернатор хотел бы ее видеть. Пола поднялась к губернатору и вышла из его номера примерно через час. Она выглядела очень довольной собой и похвасталась охраннику, что будет теперь подружкой губернатора.

Стив сразу вспомнил, что Пола работала на этой конференции и что других Пол там, скорее всего, не было: Литл-Рок — город маленький, и все знают друг друга. Но самое главное — все это случилось буквально за пару недель до их с Полой свадьбы! Стив рассвирепел и потребовал у жены объяснений. Пола разрыдалась и рассказала все как было. Она на самом деле поднялась в номер к Клинтону. Тот сказал ей несколько комплиментов и почти сразу начал приставать. Она отошла от него и присела на кушетку в другом конце комнаты. Тогда будущий президент уселся с ней рядом, достал из штанов свой детородный орган и сделал ей отвратительное предложение. Возмущенная Пола закричала, что она совсем не такая, вскочила с кушетки и выбежала из комнаты.

Сначала Стив хотел судить редакцию журнала за клевету на доброе имя его супруги. Но ему быстро объяснили, что дело это достаточно безнадежное. Непонятно, какой, собственно, ей был нанесен ущерб, если в статье не упомянута даже ее фамилия. Может, это все вообще не про нее. Но зато нашлись люди, которые догадались, что в этой ситуации гораздо эффективнее судить самого президента.

Дальше дело стало развиваться исключительно быстро. Стива познакомили с влиятельным консервативным арканзасским адвокатом по имени Клифф Джексон. В юности он был в некотором роде двойником-соперником Клинтона. Они родились в Арканзасе в один год. Оба блестяще учились. В один год попали в Оксфорд, получив престижные стипендии. Оба вернулись в Арканзас с намерением сделать политическую карьеру. Последнее получилось только у одного из них.

Они не то чтобы дружили, но приятельствовали. Даже обменивались длинными письмами. Но потом между ними пробежала черная кошка. Может быть, просто из зависти, а может быть, из-за чего-то еще Джексон возненавидел Клинтона. И искал любую возможность ему навредить.

11 февраля 1994 года Джексон устроил Поле Джонс пресс-конференцию в Вашингтоне. Тогда же он познакомил ее с журналистом из «Вашингтон пост» Майклом Изиковым, который мечтал написать книгу о сексуальной жизни американского президента. 4 мая Изиков опубликовал в своей газете статью, излагающую обвинения Полы Джонс, а еще через два дня адвокаты Полы Джонс подали в Арканзасский суд иск против действующего американского президента. Дальнейшее — история, и сейчас уже мало кто может вспомнить, при чем тут Моника Левински.

Специальный прокурор в Вашингтоне

Институт специального независимого прокурора достался Америке в наследство от Уотергейта. В мае 1973 года, когда разразился Уотергейтский скандал, генеральный прокурор США Арчибальд Кокс назначил независимую комиссию по его расследованию во главе со специальным прокурором. С тех пор в том случае, когда возникает необходимость расследования, объектами которого могут потенциально стать первые лица государства, генеральный прокурор назначает специального независимого прокурора или советника. У специального прокурора ничем не ограниченный бюджет. Он сам решает, когда ему прекращать расследование, то есть теоретически оно может длиться бесконечно. И самое главное — специальный прокурор не ограничен темой расследования. В принципе, он может заняться расследованием любых фактов, попавшихся ему на глаза в ходе следствия.

Этот институт стал важнейшим инструментом в руках как правой, так и левой оппозиции. Сейчас американские левые уже второй год видят в специальном прокуроре Мюллере чуть ли не спасителя страны от Трампа. Его комиссия была создана для расследования российского вмешательства в президентские выборы 2016 года, но большинство населения страны полагает, что основной ее мишенью является президент. Да и сам Трамп так считает. Впрочем, комиссия работает уже полтора года, никаких обвинений в адрес Трампа она не выдвигала, и конца ее работе тоже не видно.

А в 90-е годы все ненавистники Клинтона рассчитывали на комиссию специального прокурора Кена Стара. Эта комиссия была создана в 1994 году, сразу после того, как демократы с треском проиграли промежуточные выборы и утратили большинство в конгрессе. Прокурор Стар возглавил ее в 1995 году. Никакого отношения к сексуальной жизни президента комиссия не имела. Ее целью было расследование земельных махинаций, которыми, по мутным слухам, занималась чета Клинтон, пока Клинтон был губернатором Арканзаса.

Расследование махинаций продолжалось несколько лет. И подозрения вроде бы подтверждались, и что-то такое неясное все время мерцало, маячило на горизонте, и, казалось, вот-вот уже сладкая парочка Клинтон будет разоблачена, схвачена, предана суду, но что-то постоянно не срасталось: ключевые факты не находили подтверждения, главные свидетели молчали, увиливали или были не в курсе — и вот прошло несколько лет, Клинтон триумфально переизбрался на второй срок, были потрачены десятки миллионов долларов налогоплательщиков, а следствие все топталось на месте.

Параллельно комиссия расследовала и множество мелких скандалов, связанных с Белым домом, о которых здесь даже неинтересно упоминать. Все безрезультатно. В начале 1997 года прокурор Стар собрался в отставку, но его отговорили.

Через год Стар был вознагражден за свое упорство. 12 января 1998 года с членами его комиссии связалась сотрудница Пентагона по имени Линда Трипп. Она утверждала, что обладает важной конфиденциальной информацией о президенте Клинтоне. Дальнейшее — история, и сейчас уже мало кто может вспомнить, при чем тут Пола Джонс.

Харви в Нью-Йорке

Президент Линдон Джонсон очень гордился размерами своего пениса. Он ласково называл его «мой великанчик». Бывало (это не очередной анекдот в стиле Хармса, а исторический факт), стоит Джонсон в сортире конгресса и энергично мочится в писсуар. А тут в туалет заходит какой-нибудь конгрессмен. Так Джонсон немедленно начинает размахивать своим членом перед конгрессменом и приговаривает: «Смотри, видал когда-нибудь такой здоровый?» И, потрясая своим мужским половым органом, переходит на обсуждение очередного закона, который вот-вот собираются выставить на голосование.

У Джонсона была богатая любовная жизнь. В те времена, как известно, это политической карьере не препятствовало. Скорее, наоборот. Лусиан Голдберг, писатель и литературный агент, любила рассказывать друзьям, что, когда Джонсон был президентом, у нее был роман не только с ним, но и с его вице-президентом. Голдберг специализировалась на слухах, сплетнях и конспирологии и была достаточно известна в качестве ненавистницы четы Клинтон. В 1994 году, когда она, по слухам, работала над книгой о самоубийстве советника Белого дома Винса Фостера (разумеется, это было убийство, организованное Клинтонами), к ней с интересным предложением обратилась бывшая сотрудница Белого дома Линда Трипп.

Линда Трипп собирала слухи о сексуальной жизни президента Клинтона. Она хотела написать об этом книгу и нуждалась в помощи литературного агента. Голдберг приняла предложение о сотрудничестве, и некоторое время они обе с энтузиазмом обсуждали проект будущей книги. Но сотрудничество не заладилось, и они на несколько лет потеряли друг друга из виду. Однако через три года, в сентябре 1997-го, Трипп позвонила Голдберг и сообщила, что она работает в Пентагоне и что на работе она подружилась с другой сотрудницей, молодой девушкой, которая находится в сексуальной связи с президентом. Девушка полностью ей доверилась и рассказывает об их отношениях абсолютно все.

Поскольку Голдберг записала этот телефонный разговор на магнитофон, из него есть что процитировать. Голдберг: «Так это только минет?» Трипп: «Нет, не только… Это еще до такой степени, что они были почти голые… он даже почти настаивал на пенетрации…» Голдберг: «Бедная женщина! Она просто с ума сошла!» Трипп: «Меня от этого всю переворачивает… И каждый день мне приходится ее слушать... И я думаю, что обязана вывести ублюдка на чистую воду!»

Голдберг включилась в работу с огромным энтузиазмом и немедленно предложила Трипп начать тайно записывать ее разговоры с девушкой на диктофон. Трипп согласилась. Затем Голдберг решила привлечь Майкла Изикова, того самого журналиста из «Вашингтон пост», который несколько лет назад прославился статьей о Поле Джонс. Имя Изикова должно было придать проекту некоторую респектабельность.

Линда Трипп любила воображать себя героиней шпионского триллера. Людей, с которыми она взаимодействовала, она награждала кодовыми именами. Ее предполагаемый литературный агент Лусиан Голдберг была «Нью-Йорком» — наверное, по месту жительства. А Майкла Изикова она назвала Харви. Почему Харви? Вроде бы это имя должно было прогреметь на 20 лет позже. У Бога своеобразное чувство юмора. На встрече, организованной Голдберг, Трипп раскрыла имя девушки: Моника Левински. Впервые два имени оказались рядом: Моника Левински и Пола Джонс.

Моника в Белом доме

Все началось с женских трусов. В ноябре 1995 года конгресс лишил на некоторое время исполнительную власть бюджетного финансирования. Почти все платные сотрудники Белого дома были отправлены в непродолжительный отпуск, а их место на короткое время заняли волонтеры и неоплачиваемые интерны. Одним из таких интернов была Моника Левински. За несколько месяцев до этого она окончила университет и попала в Белый дом на какую-то неоплачиваемую четвертую позицию пятого секретаря. Как и через какие связи ей это удалось, история умалчивает.

15 ноября 1995 года Монику отправили в офис тогдашнего руководителя администрации президента Леона Панетты, который находился через коридор от Овального кабинета президента США. В течение рабочего дня Клинтон несколько раз заглядывал в офис по каким-то своим рабочим делам. В какой-то момент случилось так, что там, кроме него и Моники, никого не было. Недолго думая, она вскочила и задрала пиджак своего делового брючного костюма. Брюки были чуть-чуть приспущены, и президент смог насладиться видом верхней части трусов интерна. Он посмотрел на Монику долгим задумчивым взглядом и загадочно улыбнулся.

Через некоторое время Моника отправилась в туалет. Дорога проходила как раз мимо кабинета президента. Президент позвал ее внутрь и завел с ней разговор. Моника немедленно призналась ему в любви. Он отвел ее в свой личный кабинет, и они стали лихорадочно целоваться. Но в кабинет в любой момент мог кто-нибудь зайти. Поэтому они быстро разбежались. Через несколько часов, когда большинство сотрудников разошлось по домам, Клинтон снова заглянул в офис Панетты и позвал Монику к себе. На этот раз, чтобы подготовиться к встрече с президентом, Моника предварительно сняла пресловутые трусы.

После этого события Моника ужасно волновалась и даже пожаловалась маме, что, наверное, со стороны президента все это несерьезно, но через несколько дней Клинтон позвал ее еще раз, а потом еще раз. Как правило, во время их встреч Клинтон разговаривал по телефону с тем или иным конгрессменом или сенатором, в то время как Моника… Впрочем, для истории все это не так важно.

Все, что происходило во время этих встреч, известно до мельчайших подробностей, во-первых, благодаря уникальной памяти Моники, а во-вторых, благодаря ее новой подруге Линде Трипп. С Трипп Моника познакомилась при очень печальных обстоятельствах. Через несколько месяцев после ее первой встречи с президентом Монике сообщили, что она переводится на работу в Пентагон. Моника была безутешна, но сделать с этим ничего не могла. Сам президент вроде бы тоже обещал помочь, но и у него что-то не получалось.

В один из безрадостных рабочих дней Моника, проходя мимо чьего-то кубика, обратила внимание на прилепленную к стенке большую фотографию президента. Обладательницей этой фотографии была Линда Трипп. Оказалось, что раньше она тоже работала в Белом доме. Женщины разговорились. Трипп была более чем в два раза старше Моники, и в ее лице Моника нашла одновременно преданную слушательницу, заботливую подругу, незаменимую советчицу и материнскую фигуру. Очень скоро они не разговаривали практически ни о чем, кроме как об отношениях Моники с Клинтоном.

Пока Моника работала в Белом доме, она и Билл встретились наедине меньше десяти раз. После своего перевода в Пентагон Монике через секретаршу Клинтона, с которой она была в дружеских отношениях, удалось добиться еще нескольких свиданий. По совету Линды Моника завела специальную табличку. Она заносила в нее детали каждой своей встречи с президентом — дату, время и подробное описание всего того, что между ними происходило.

В мае 1997 года случилось неизбежное: Клинтон специально вызвал Монику к себе, чтобы сказать ей, что между ними все кончено. Девушка была в полном отчаянии. Линда успокаивала ее как могла. И хотя они проводили вместе много времени на работе, они еще и вели долгие задушевные разговоры по телефону вечерами. Все эти разговоры Трипп, разумеется, записывала.

Однажды она пришла к Монике в гости, и та показала ей голубое коктейльное платье, которое Билл испачкал в последний раз, когда они были близки. Моника хотела отдать его в чистку, но Линда посоветовала закрыть его в пластиковом пакете и спрятать до времени подальше от посторонних глаз. Потому что «мало ли что может случиться». Отчего-то Моника ее послушалась.

Эльфы в Вашингтоне, или Нарисуйте мне пенис

Между тем в суде далекого Арканзаса уже несколько лет вяло тлел судебный процесс Полы Джонс против Билла Клинтона. Несколько раз адвокаты обеих сторон практически договаривались о прекращении процесса. Клинтон готов был заплатить Джонс около миллиона долларов, и Джонс была почти согласна, но все упиралось в ее требование публичных извинений со стороны президента США.

Осенью 1997 года личный адвокат Клинтона Роберт Беннет допрашивал Полу Джонс по поводу ее показаний, описывающих пенис президента: «Ствол пениса был изогнут (или “искривлен”) справа от мистера Клинтона влево, или — для наблюдателя — слева направо, если этот наблюдатель стоит лицом к лицу с мистером Клинтоном. Иными словами, основание пениса мистера Клинтона для наблюдателя, смотрящего на мистера Клинтона, находится левее, чем его головка».

«Хорошо, — говорил Беннет. — Вы утверждаете в пятом параграфе, что ствол пениса изогнут. Правильно?» «Да», — неуверенно соглашалась Пола Джонс. «Не могли бы вы мне показать, что вы имели в виду, вот на этом листе бумаги? Нарисуйте мне пенис. Покажите, что вы имели в виду под изогнутым (или “искривленным”) стволом». — «Я должна его нарисовать?» — «Да!» Джонс подчиняется.

Видимо, Беннет хотел продемонстрировать суду, что Пола в своей жизни видела немало пенисов, поэтому нарисовать пенис для нее не проблема. Ну и заодно хотел выбить ее из колеи. Типичная для того времени защита от обвинения в сексуальном преступлении. Интересно, что она там ему нарисовала…

Судебный процесс длился и длился, и казалось, что ему, как и расследованию Стара, не будет конца. В конце концов за дело Полы взялись эльфы. Эльфами по какой-то неясной причине называла себя неформальная группа молодых, но уже очень влиятельных в консервативных кругах вашингтонских адвокатов. Помимо правой ориентации их объединяла вдохновенная и почти иррациональная ненависть к президенту.

Эльфы считали, что сексуальная жизнь Клинтона — это кощеево яйцо, в котором хранится игла, способная уничтожить ненавистного президента. Как раз в 1994 году конгресс при активной поддержке Билла Клинтона принял закон «О борьбе с насилием по отношению к женщинам». В частности, этот закон позволял использовать всю историю сексуального поведения обвиняемого в сексуальных домогательствах в качестве свидетельства на суде. Сам Клинтон очень гордился этим законом и не без оснований говорил, что ни один американский президент не сделал для женщин столько, сколько сделал он.

Клинтоновский закон пришелся эльфам очень кстати. Чтобы доказать, что поведение Клинтона по отношению к Джонс — не единичный, а, наоборот, типичный случай, что Клинтон вообще часто ведет себя с женщинами подобным образом, они помогли адвокатам Полы Джонс составить список женщин, с которыми у президента были, по слухам, сексуальные отношения. Эти женщины должны были быть допрошены на процессе в качестве свидетельниц.

Усилиями Голдберг и Изикова, которые знали про эльфов и поддерживали с ними контакт, в этот список попала никому до сих пор неизвестная Моника Левински. Так история Моники Левински и история Полы Джонс соединились в гремучую смесь. Для того чтобы устроить взрыв, не хватало пока независимого прокурора Кена Стара.

Линда Трипп в 102-й комнате

Взрыв случился в январе 1998 года. 7 января Моника Левински был допрошена по делу Полы Джонс. Незадолго до этого ей позвонил сам президент и сказал, что в ближайшее время ей придется давать свидетельские показания на процессе Полы Джонс о своих с ним отношениях, которых ведь не было — правда, не было? Разумеется, Моника сразу же побежала советоваться со своей лучшей подругой.

Во время допроса она подписала документ, в котором отрицала сексуальную связь с президентом Клинтоном. Это была ложь под присягой, за которую она могла отправиться в тюрьму. Вот тогда-то Трипп и Голдберг вместе решили, что настало время использовать свои тайные знания. 12 января Линда Трип через эльфов вышла на комиссию Стара.

16 января Трипп отправилась на ланч с Моникой в сопровождении двух агентов ФБР. Она указала агентам на дожидавшуюся ее за столиком Монику. Агенты подошли к девушке и сообщили ей, что она должна быть допрошена в связи с ведущимся расследованием, связанным с президентом США. После чего они отвели Монику в находящийся рядом отель «Ритц-Карлтон» и завели ее в комнату номер 102. В комнате их ожидали Линда Трипп и два следователя из комиссии Стара.

Вероятно, следователи захватили с собой Трипп, чтобы сразу показать Монике, что им все про нее известно, и тем самым склонить девушку к немедленному сотрудничеству. Но присутствие Трипп вызвало совершенно противоположный эффект. «Пусть она сидит и смотрит! — сказала Моника. — Я хочу, чтобы эта подлая сука видела, что она со мной сделала!» Впрочем, Трипп находилась в комнате недолго. Один из следователей вывел на минутку другого в соседнее помещение и сказал ему: «Если мы хотим, чтобы девушка с нами сотрудничала, эту стерву надо отсюда убрать». Они попросили Трипп выйти. Но это им не помогло, потому что тут как раз с Моникой случилась истерика, и она полтора часа каталась по полу и рыдала, а они не могли ее успокоить.

Потом Моника потребовала вызвать маму. Маму вызвали из Нью-Йорка. Чтобы добраться до Вашингтона на поезде (мама боялась летать и не пользовалась самолетами), маме потребовалось больше шести часов. За это время Моника пришла в себя. Она сказала, что тоже хочет работать в ФБР. Потом рассказала похабный анекдот. Потом сказала, что хочет погулять. Один из следователей долго гулял с ней по молу, прилегавшему к отелю.

Потом Моника попросилась в туалет и пропала на 15 минут. Следователи думали, что она сбежала. Но она просто пыталась предупредить Клинтона через его секретаршу. Ей это не удалось. Потом Моника со следователем вернулись в комнату, и они вместе смотрели по телевизору шоу «There's No Business Like Show Business». Когда мама наконец приехала, они вместе позвонили семейному адвокату, тот передал следователям, что Моника сотрудничать отказывается. Между тем была уже глубокая ночь, все уже страшно устали, и измученные следователи отпустили не менее измученных женщин домой.

На следующий день, 17 января, ничего не подозревавший о случившемся президент Клинтон записал на видео показания в связи с обвинениями, выдвинутыми Полой Джонс. В них он под присягой категорически отрицал, что когда-либо находился в сексуальных отношениях с кем-либо из женщин, включенных в список эльфов. В частности, с Моникой Левински. Тем самым он сам нарушил закон, солгав под присягой. Петля на шее бывших любовников затянулась.

18 января Drudge Report, один из первых веб-сайтов, посвященных политическим сплетням, опубликовал информацию о сексуальных отношениях президента с неким неназванным интерном.

21 января газета «Вашингтон пост» сообщила о ведущемся комиссией Стара расследовании сексуальной связи президента.

26 января Клинтон сделал свое знаменитое заявление: «У меня никогда не было сексуальных отношений с этой женщиной — мисс Левински!»

28 января Хиллари Клинтон в передаче NBC Today впервые рассказала телезрителям об «обширном правом заговоре» против нее и ее мужа.

Казалось, что эльфы добились своего. Впрочем, все было не так просто. Переговоры между членами комиссии Стара и адвокатами Моники Левински длились почти полгода. Она категорически отказывалась давать показания против Клинтона. Ее пугали тюрьмой за дачу ложных показаний в деле Полы Джонс. Только к концу июля 1998 года Моника Левински согласилась в обмен на освобождение от уголовной ответственности дать показания перед расширенной коллегией присяжных и предоставила свое голубое коктейльное платье в распоряжение комиссии в качестве улики.

В августе свои показания перед расширенной коллегией присяжных дал сам Билл Клинтон. В них он впервые признал свою связь с Моникой Левински. В тот же вечер он подтвердил свое признание в телевизионном обращении к стране.

В начале сентября комиссия Стара представила конгрессу подготовленный отчет, а 11 сентября 1998 года конгресс подавляющим большинством голосов проголосовал за то, чтобы ознакомить с отчетом всю страну. Документ содержал подробнейшее до малейших деталей описание того, что происходило в момент каждой из двенадцати (кажется, их было двенадцать) встреч Моники и президента. Как уже говорилось выше, у Моники была прекрасная память.

Этот отчет был чем-то средним между политическим триллером и порнографическим романом. С заметным уклоном в сторону порнографического романа: «…И снова он остановил меня перед эякуляцией… И тогда я сказала ему, что я хочу… Чтобы он это закончил… А он сказал, что ему надо подождать, пока он не станет мне больше доверять…» И так далее, и так далее, и так далее…

Как заметил тогда в «Нью-Йоркере» Адам Гопник: «Вы практически можете читать его как роман, написанный в классической традиции». И вся страна погрузилась в захватывающее чтение.

Конгрессмен Пиписькин в XXI веке

Прошло почти 20 лет. В феврале 2016 года Пола Джонс объявила, что она поддерживает Дональда Трампа на предстоящих президентских выборах. В ту же неделю она посетила ралли Трампа в Литл-Роке. На этом ралли она сделала селфи вместе с Трампом.

Во время предвыборных дебатов республиканцев один из их кандидатов, сенатор Марко Рубио, обвинил Трампа в том, что у него маленькие ладони, намекая тем самым на размер его пениса. Трамп принял вызов и немедленно сообщил городу и миру, что с размерами у него все в порядке.

За десять дней до выборов, когда, кажется, все, даже сам Трамп, были уверены в победе Хиллари Клинтон, директор ФБР Коми выступил с заявлением о том, что ФБР возобновляет уже прекращенное расследование об использовании Клинтон электронной почты. Случилось это из-за бывшего нью-йоркского конгрессмена-демократа по имени Anthony Weiner.

Weiner по-английски — это копченая колбаска, или сосиска, или сленговый термин для обозначения пениса. Если перевести на русский язык имя Anthony Weiner, то получится даже не Антон Сосискин, а Антон Пиписькин. В 2011 году он был уличен в том, что послал некоей женщине фотографию нижней половины своего тела. Под ничем не выдающимися голубоватыми трусами угадывались очертания мужского полового органа конгрессмена Винера в очень напряженном состоянии.

Винеру пришлось уйти в отставку, но его политическая карьера на этом не закончилась. Конгрессмен публично покаялся, начал лечиться от сексуальной зависимости и через два года выставил свою кандидатуру на выборах мэра Нью-Йорка. Поначалу он вышел в лидеры и являлся явным фаворитом. А затем случилось нечто чудовищное. Вдруг обнаружились еще как минимум шесть женщин, получавших от Винера фотографии его несчастного члена. Причем некоторым из них он посылал эти фотографии уже после разразившегося скандала, использовав при этом прелестный интернетовский псевдоним Carlos Danger («Опасный Карлос»). После этого ему все-таки пришлось уйти из политики в частный бизнес.

Как ни странно, все это имеет прямое отношение к заявлению Коми. Дело в том, что Винер был женат на Хуме Абедин — личном секретаре и доверенном лице Хиллари Клинтон, молодой женщине, которую Хиллари называла своей «второй дочерью». И вот перед самыми президентскими выборами 2016 года разразился третий винеровский скандал, самый судьбоносный. Выяснилось, что «Марфинька опять это делала». На этот раз жертвой неугомонного конгрессмена стала несовершеннолетняя девушка, с которой он обменивался не слишком целомудренными фотографиями через электрическую сеть интернета. Пресловутый детородный орган на фотографиях присутствовал.

В ходе следствия агенты ФБР конфисковали компьютер Винера, в котором помимо фотографий пениса конгрессмена они, к своему удивлению, обнаружили переписку его жены Хумы с Хиллари Клинтон, а также несколько тысяч электронных сообщений самой Хиллари, которые были не учтены уже закрытым к тому времени расследованием ее персонального сервера. Многие серьезные аналитики считают, что именно заявление Коми по этому поводу покачнуло на выборах чашу весов в пользу Трампа. А если развивать эту мысль дальше, то Трамп стал президентом благодаря члену бывшего конгрессмена Антона Пиписькина.

Казалось бы, на этом месте история могла бы взять паузу, потому что сколько можно, в конце концов? Но не тут-то было. С выхода доклада комиссии Стара прошло ровно 20 лет. Одним из основных авторов доклада был заместитель Кена Стара — молодой, подающий большие надежды адвокат Бретт Кавано, который в те времена принадлежал к вашингтонским эльфам.

Только что отгремел самый громкий секс-скандал со времен клинтоновского импичмента. Бретт Кавано был номинирован президентом Трампом на должность верховного судьи. Должность верховного судьи является пожизненной, и во многом роль верховных судей в Америке даже важнее роли президента. Их иногда называют девятью американскими королями.

Буквально за неделю до его формального утверждения сенатом некая женщина обвинила Кавано в том, что, когда ему было 17 лет, а ей 15, он совершил по отношению к ней непристойные действия сексуального характера: во время вечеринки повалил ее на кровать и попытался раздеть. А перед самыми сенатскими слушаниями герой движения #MeToo, победитель Харви Вайнштейна, журналист-разоблачитель Ронан Фарроу нашел другую женщину, которая вроде бы смутно помнила, что больше 30 лет назад во время студенческой пьянки Кавано обнажил перед ней… В общем, ох… Скандал вышел королевским.

И теперь самое время вспомнить, как ровно двадцать лет назад Бретт Кавано написал меморандум для своего босса Кена Стара в связи с предстоящим допросом президента Клинтона по делу Моники Левински. Вот некоторые из вопросов, которые он рекомендовал задать президенту:

Если бы Моника Левински сказала, что вы дважды эякулировали ей в рот в Овальном кабинете, она бы солгала?

Если бы Моника Левински сказала, что несколько раз вы занимались с ней оральным сексом, останавливали ее, а потом эякулировали в раковину в уборной Овального кабинета, она бы солгала?

Если бы Моника Левински сказала, что вы мастурбировали в мусорную корзину в офисе вашей секретарши, она бы солгала?

Если бы Моника Левински сказала, что вы вставляли ей во влагалище сигару, находясь в районе Овального кабинета, она бы солгала?

Если бы Моника Левински сказала, что несколько раз в Овальном кабинете вы стимулировали ее влагалище пальцем и доводили ее до оргазма, она бы солгала?

«Что посеешь, то и пожнешь», — злорадствовали недоброжелатели судьи Кавано…

Вот на этом бы и закончить. Но нет, не получается. Дело в том, что фактически на днях в печать вышли мемуары порноактрисы Сторми Дэниелс, у которой 10 лет назад вроде бы был роман с президентом Трампом. Разумеется, без описания члена 45-го американского президента там обойтись не могло. Итак, приготовьтесь, если вам, конечно, все еще интересно: «Его пенис меньше обычного, но не совсем уж ужасно маленький. Он знает, что у него необычный пенис. Его головка похожа на шляпку гриба, на поганку…»

Ну что тут скажешь… «Нет для короны большего урона, чем с кем-нибудь случайно переспать. Вот почему обречена корона; республика же может устоять…»

Устоит ли?

Понравился материал? Помоги сайту!