В гробу, сколоченном из письменного стола

8 апреля 1870 года — 150 лет тому назад — родился Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский (В.П.). Его, как и его отца, сенатора и члена Госсовета Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского (П.П.), можно смело поставить в первый ряд выдающихся отечественных географов.

И отец, и сын присягнули географии еще в самом нежном возрасте: первый — играя в «географическое лото», а второй — стоя в детской кроватке и впитывая глазами карту полушарий Ильина. Вместе с тем оба манифестируют собой два принципиально разных этапа развития российской географии в целом, а заодно и Российского географического общества (РГО).

П.П. вполне обессмертил себя и вне географии, а именно активным участием в реформах Александра II по освобождению крестьян и выводом российской статистики на мировой уровень c проведением первой переписи населения в 1897 году. Обессмертил себя и в своих детях, научные интересы которых (а все пятеро — ученые) восходят к его инициациям: Дмитрий — статистик, Андрей — зоолог, энтомолог и переводчик Горация, Вениамин — наш герой, Ольга — этнограф и художница, Измаил — метеоролог.

В географии же П.П. — один из ярких представителей «второй волны» эпохи Великих географических открытий, когда после «первой волны» (XIV–XVII века) собственно белых пятен на Земле уже не оставалось (почти!), а вот открытых, но плохо изученных и недостаточно хорошо закартированных территорий — с пол-Земли и больше. В ситуации перманентной борьбы метрополий за расширение сталкивающихся периферий своих империй географические экспедиции — казалось бы, банальные вылазки за новыми знаниями! — становились своего рода «мягкой силой», не водружающей флаги, но обживавшей земли.

Это придавало таким путешествиям, как семеновское на Тян-Шан в 1856–1857 годах, пряный геополитический привкус и делало их чрезвычайно приветствуемыми не только наукой, но и короной. И десяти лет не прошло после начала той экспедиции, как значительная часть киргизского Тян-Шана (современный Тянь-Шань) была благосклонно и благополучно принята под российский скипетр. И недаром спустя полвека, в ноябре 1906 года, Романов, последний российский монарх, нарастил фамилию Семенов на «-Тян-Шанский», а не, скажем, на «-Мураевенский», хотя Мураевенской волости Рязанской губернии у тамошнего экс-помещика Семенова посвящено куда более глубокое исследование. Как недаром и то, что П.П. всю жизнь интересовался колонизационной политикой России, писал о ней, радовался ее успехам и искренне переживал неудачи. В этом смысле ему очень повезло со смертью в феврале 1914 года: она избавила его от бремени лицезреть вереницу событий, состоящих из поражений Первой мировой, отречения царя и обеих российских революций 1917 года.

Патриотом Российской империи был и В.П. — и не просто патриотом, но и методологом! В 1915 году он опубликовал в «Известиях Императорского РГО» превосходную статью «О могущественном территориальном владении применительно к России» — это о типологии империй с точки зрения их пространственных структур и о преимуществах российского типа «от моря до моря». Обобщающе-теоретический характер этой статьи и есть тот определяющий маркер нового этапа в истории российской географии, с которым ассоциируется уже Семенов-сын: на смену эмпирическим штудиям и отчетам (но и не отменяя их!) пришли попытки полимасштабного обобщения и осмысления эмпирики, ее классификации и синтезирования вплоть до построения методических и теоретических конструктов.

Колоссальное впечатление на географию и на географов произвела книга Д.И. Менделеева «К познанию России» (1906), в том числе и применением первых количественных методов, а именно центрографии. Сам же В.П. выступил с прорывной для того времени монографией «Город и деревня в Европейской России» (1910), где впервые сформулировал постулаты того, что сегодня называется геоурбанистикой, а также обозначил новаторские принципы дазиметрических карт. С превращением российской географии в научную дисциплину мейнстрим теоретизации постепенно обживался и в повестке научных заседаний РГО, все более и более оттесняя отчеты об экспедициях.

В 1913 году В.П. выдвинул концепцию «Круга географии» — революционной модели, соединявшей в единое целое разношерстный понятийный аппарат. Круг этот, по словам В.П., был призван сыграть в географической систематике такую же роль, что и таблица периодических элементов Д.И. Менделеева в химии. В 1940 или 1941 году он нарисовал проект того надгробия, которое хотел бы видеть на своей могиле ^[1]. Это натуральный финский валун, на заполированной части которого вместе с именами самого В.П. и его жены выбит… «Круг географии»!

Для самого В.П. «Круг» стал краеугольным камнем научных воззрений и занятий на всю отпущенную ему жизнь. Венцами этих занятий после революции стали основанный им Центральный географический музей в Ленинграде (1919–1941 годы, до 1936 года В.П. — директор) и теоретические монографии В.П. «Район и страна» (1917–1924 годы, вышла в 1928 году — частично) и «Географические законы. Опыт высшей географии» (1939 год, не вышла). И за музей, и за свое антропогеографическое учение он получил не благодарность или звания, а травлю. Впрочем, всего лишь травлю — никаким иным, более серьезным, репрессиям он не подвергался.

До конца жизни В.П. оставался в душе человеком эпохи своего отца — консерватором, сердившимся на новое правописание, верившим в общину и не верившим в столыпинские реформы. Оставался и империофилом: искренне, неконъюнктурно приветствовал советские аннексии 1940 года и войну с Финляндией, воспринимая все это как некий естественный возврат России — пусть и под псевдонимом СССР — к своим дореволюционным «берегам».

Не догадываясь о преступном корне этих событий (пакте Молотова—Риббентропа и секретном протоколе), он не учуял в них грядущей беды — войны, которой был заправлен этот ядовитый пакт. Беда же, докатив с разных сторон до Ленинграда, обернулась блокадой, унесшей наряду с миллионом других питерцев и его жизнь.

Последнюю, 18-ю, главу своих мемуаров «То, что прошло» В.П. писал в январе 1942 года и назвал ее так: «Всемирная война: 1941–194…» ^[2]. Вот ее общегосударственная и городская диспозиция: «…Вторжение Гитлера в Россию по своей дикости намного превзошло решительно все знаменитые средневековые вторжения гуннов, готов, вандалов, аваров, алан, печенегов, мадьяр, половцев, монголов, татар, калмыков и др. исторических страшилищ, не говоря уже о французах 1812 года с сопровождавшими их “двунадесятью языками”. В самом же своем начале [оно] произвело совершенно нелепую стихийную, паническую детскую эвакуацию из Ленинграда, печально закончившуюся и роковым образом помешавшую дальнейшей продуманной и планомерной эвакуации его населения ввиду немецкого нашествия».

А вот общегеографическая: «Географическое общество, за исключением библиотеки, оказалось занятым военным лазаретом, распространившимся сюда из здания бывшей 2-й гимназии. В Обществе образовалась крепкая группа во главе с вице-председателем И.Ю. Крачковским… Вначале в ней держался твердо и председатель Общества Л.С. Берг. Я опирался на эту группу. Но будучи все же еврейского происхождения, Л.С. Берг не почувствовал достаточной прочности своего личного положения в виду угрожающего характера гитлеровского нашествия и неожиданно… эвакуировался через Академию Наук в курорт Боровое в Казахстан. …Географо-экономический институт был вытеснен военным лазаретом из здания Географического Общества в здание Университета на Географический факультет».

И, наконец, семейная: «У нас было в общем стремление удержаться в Ленинграде. <…> …меня побудили записаться со всей Володиной (старшего сына. — П.П.) семьей 20 августа в эшелон Академии Наук на Енисейск, что я и сделал, но он уже не отправился. Между тем немцы осадили Ленинград, отрезав его в конце концов временным занятием Тихвина. Начался голодный мор, от которого в декабре 1941 и в январе 1942 года погибло много близких людей. …А между тем надвигался на всю семью голод, скоро обративший… понемногу всю оставшуюся семью в ходячие скелеты. До декабря, покуда было электричество, дрова и вечерние, и дневные, а затем и ночные налеты немцев на самолетах, против которых были предоставлены широко всем наскоро устроенные бомбоубежища… дело было неплохо. Но затем погасло электричество, остановились трамваи и вода в доме, и все стало рушиться само собою. Рабочий паек по Университету по 1-й категории и столовая Дома ученых… спасли нас обоих от голодной смерти… У меня только временами пухли ноги и была одышка… У брата Измаила дела сложились катастрофически. …Он незаметно для себя самого растерял свои личные силы и скончался от голода 3 января 1942 г. …Истощенный голодный Миша ^[3] был направлен (отвезен) дочерьми на салазках в стационар во второй половине января в Асторию на поправку и в тот же день там скончался от истощения. Похоронили брата Измаила и Мишу одновременно на Смоленском кладбище в братской могиле (рве), причем Измаила удалось похоронить в гробу, а Мишу только закрыть зашитым. Это было в трескучие морозы».

Самыми последними словами мемуаров В.П. были: «Во время немецкой осады в Ленинграде скончались при сильнейших морозах, немилосердно уничтожавших и немцев, такие массы народа, что не успевали хоронить и вначале складывали штабелями покойников. Вот что значит вовремя не эвакуировать население. Тотчас после похорон брата Измаила несчастья стали прилагаться и непосредственно к моему лицу ^[4]. Так…»

А что именно «так» — уже не узнать: это последняя запись в воспоминаниях В.П.

Он скончался от дистрофии 10 февраля 1942 года ^[5]. Старший сын сколотил из отцовского письменного стола гроб и похоронил отца на Богословском кладбище на Выборгской стороне. Эскиз валуна с «Кругом географии» решительно не пригодился!..

В.П. прожил яркую жизнь в науке, многие его идеи и замыслы и в наши дни звучат современно. Как и его отец, он — национальное российское достояние и гордость, и то, что ни страна, ни профессиональное географическое сообщество не отметили этот юбилей ни конференциями, ни переизданиями, — огорчительно.

Автор благодарит Фонд наследия П.П. Семенова-Тян-Шанского за предоставленные иллюстрации и другую помощь.

---

^[1] Оригинал — в архиве Фонда наследия П.П. Семенова-Тян-Шанского.

^[2] В.П. Семенов-Тян-Шанский. То, что прошло. В 2 томах. Т. 2. С. 411–416.

^[3] Михаил Дмитриевич Семенов, племянник В.П., географ, защитил докторскую диссертацию 9 декабря 1941 года.

^[4] В.П. здесь каламбурит: в конце января 1942 года он упал на улице и сильно разбил лицо.

^[5] А 8 апреля 1942 года, в день рождения В.П., умер его старший брат Андрей.

Понравился материал? Помоги сайту!