24 января 2023Colta Specials
6047

Уязвимое будущее

Елена Фанайлова разбирается с настоящим

текст: Елена Фанайлова
Detailed_picture 


Редакции Кольты по-прежнему (и сейчас особенно) нужна ваша помощь. Поддержать работу сайта можно вот здесь.


Все, что бы я ни сказала сейчас, неадекватно ежедневной реальности, абсолютно все. Друг из Европы посылает мне видео шведского поп-артиста, подруги из Украины посылают адские видео из освобожденного Херсона, пыточные камеры «русского мира». Я смотрю обе версии. С 24 февраля я не занята вопросами культуры, я совершенно практически занята вопросами выживания моих украинских и русских друзей, близких подруг и товарищей, какой бы разной ни была их судьба. Куда и как их пристроить в Европе. Как им помочь, если они остаются в Украине и России, как сделать их жизнь более безопасной и сносной. У меня просто рук и ума не хватает на мысли о будущем, в том числе моем личном. Мне все равно, где бы я ни жила, я думаю о людях, которые оказались жертвами войны. Как я могу им помочь.

Наша жизнь и наше будущее больше не зависят от нашей воли и представления. От социальных и культурных институций. Они разрушены противозаконными изменениями российской Конституции, вторжением в Украину, фактическим введением военного положения в стране, военной цензурой и насильственной мобилизацией. Будущее населения, от крестьян Белгородщины и Сибири до хипстеров Питера и Владивостока, пока что зависит от Кремля, но более не зависит от негласных договоренностей власти с «глубинным народом»: обеспечение безопасности и денежной подушки для бюджетников в обмен на политическую лояльность. Это был негласный консенсус после терактов начала нулевых (кому бы их ни приписывать — чеченским радикалам или сотрудникам ФСБ). Городской средний класс обеих столиц пытался протестовать против несменяемости власти (см. кейс Болотной), но это привело к первой волне политических репрессий, а затем к политической реакции во всем ее объеме.

Исследования (например, Натальи Зубаревич) показывают, что 40 процентов населения России живут за чертой бедности. Это уже не договоренности, а прямое насилие над жителями страны, которые рассматриваются как биологический ресурс для «военной геополитики» и оболваниваются пропагандой. Но оправдания и даже сострадания тем, кто пошел на войну и воспроизводит русское насилие в Украине, я не могу себе представить. Никакая «нищета русских» не может объяснить убийств мирных граждан, изнасилований украинок и украинцев, разгрома их домов, стрельбы из танков по мирным хатам в местечках, куда заходили русские войска (я на связи со свидетелями). Нарушение правил ведения войны, цинизм практики этой войны. Что-то пошло не так, как представляли себе настоящее и будущее работники университетов и издательств Москвы и Питера, сотрудники архитектурных кластеров Екатеринбурга и Новосибирска, режиссеры Воронежа и филологи Самары. Власть очень быстро использовала рычаги противозаконного насилия, которые, оказывается, не были исключены из социальной ткани.

Наше будущее оказалось в заложниках у «кремлевских старцев» (об этом задолго до нового витка военной эскалации писала Мария Степанова). Эти люди развязали войну в Украине ради своих психических фантомов, подкрепленных православной ересью, которая противоречит основным заповедям христианства. Мы теперь зависим не от Аверинцева и Пастернака, а от Дугина и Пригожина, Кадырова и военкоров, Симоньян и других пропагандистов. Нашу тридцатилетнюю работу на ниве просвещения оказалось легко уничтожить. Мы как мыслящие единицы вынуждены возвращаться в прошлое — в смысле понимания порочности русского мессианства и черносотенной эзотерики начала ХХ века. Вот где источник той части русской культуры, которая позволила совершать военные преступления в Украине, отдавать приказы об их возможности, а не Пушкин и Бродский. Вторичная и наци-ориентированная русская философия, повторявшая в университетах зады немецких реакционеров старых времен, имела успех в околокремлевских кругах, об этом есть множество свидетельств. Оказалось, что закрыть свободные университеты, которые предлагали европейские практики, ничего не стоит. Или выгнать из этих заведений преподавателей с антивоенной позицией. И это вопрос к устройству русской культуры и социума после 1991 года. Их акторы спрашивают друг друга: почему большинство учреждений культуры не выдержало испытаний 24 февраля? Потому, что они в большинстве своем зависели от государства. Потому, что закон и порядок не стали основанием работы культурных и социальных институций — тут кейс «Мемориала» наиболее вопиющий. Потому, что суды подотчетны кремлевской администрации. Попытки независимых театров и издательств продолжать свою гуманитарную политику меня, безусловно, трогают и восхищают, как и стоическая позиция гуманитариев, которые не покидают Россию в «темные времена». Но надо отдавать себе отчет, что мы живем в условиях военной цензуры, которая закрывала и будет закрывать все источники независимой мысли ради объяснения «спецоперации» и оправдания агрессии местного квазифашистского режима против Украины.

Будущее гуманитарного сообщества связано в том числе и с неприятной нам критикой со стороны украинцев. Почему западные слависты после 24 февраля позволяют себе делать антивоенные проекты с участием граждан страны-агрессора и граждан Украины, которая подвергается прямому геноциду со стороны России? Это вопрос, с которым нужно аккуратно и последовательно разбираться. Моя версия состоит в том, что для деконструкции этого сюжета нужно обратиться к истории Холодной войны, изучения «образа врага» в американских и затем немецких университетах. Чтобы понять гипотетического противника, ты должен обнаружить его культурные коды, этим и объясняется внимание к «русскому», а точнее, советскому сюжету. Советская империя и постсоветская Россия были главным если не врагом, то образом «другого» в послевоенном противостоянии, начиная с 45 года. Украина была частью этого пространства в глазах исследователей. Безусловно, в свете современных военно-политических реалий этот подход должен быть пересмотрен в пользу независимой от Москвы украинской культуры.

Что касается не группы интеллектуалов, а российского «глубинного народа», который отсылает своих сыновей на украинский фронт, матерей и жен, пабликами которых переполнен интернет. Да, я потрясена пассивностью глубинки, готовностью отправлять своих мужчин на верную гибель, хотя мне знакомы разные персональные рассказы ненависти к власти, собранные в моем уме за 20 лет работы полевым репортером в маленьких городах и деревнях. Как сказала Юлия Вишневецкая, режиссер документального проекта Радио Свобода «Признаки жизни», я больше не могу слушать, как хороший человек превращается в чудовище. Я больше не могу сочувствовать героям кино, которое я снимаю.

У этих сюжетов уже есть множество оправдательных толкований и версий со стороны русских интеллектуалов: мол, мы не знали, как народ живет на самом деле, что заставляет его отправляться на войну — бедность и кредиты. А мораль и совесть не заставляет отказаться от мобилизации? Или у глубинного народа не может быть этих категорий, только покорность начальству, глупость, жадность в получении наследства от мертвых сыновей? Как вообще старшие могут отправлять своих детей на верную смерть? Мое убеждение: как только поменяется правительство и сменится телевизионная риторика, Родина-смерть тут же превратится в Родину, протестующую против войны и голосующую за жизнь. Только в России надо жить долго и помнить, к чему привела война в Афганистане.

Что касается российских архитекторов и строителей, это мой любимый для понимания реальности слой граждан. Они получили огромные преференции с начала нулевых, в отличие от врачей и учителей, инженеров и преподавателей вузов. Этот слой, даже отправив своих сыновей в безопасные страны, будет цепляться за госзаказы и таким образом косвенно поддерживать «спецоперацию» — business as usual. Они мыслят будущее на короткой дистанции. Как и большинство «неуехавшего» среднего класса в крупных городах России, они надеются на нормализацию и возвращение к довоенным нормам бизнеса и гражданской структуры. Но это вряд ли будет возможно. И отчасти напоминает работу инженеров-механиков «Титаника», пока он еще плывет.

Будущее сейчас, скажем прямо, связано с работой ВСУ и американскими поставками вооружения в Украину, с закрытием неба над ней. С признанием поражения Россией в лице ее руководителей — и их персон в будущем международном трибунале. Со своими личными жизненными проектами мы будем разбираться после. Каждый день важнее разбираться с настоящим.


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20245035
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246589
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413159
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419633
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423703
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202429005
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429657