Возрастное

На следующий день после юбилейного торжества Виктор Шкловский (ему тогда было 80) встретил меня словами: «Посмотрел сегодня Брокгауза и Ефрона на слово “старость”, а там написано: см. “смерть”. Ну, я и не стал смотреть».

«Хорошо придумал» — мелькнула тогда мысль. Но проверять старика не стал.

...Запомнился его 88-й день рождения. Я позвонил, чтобы поздравить. Он пошутил: «Если положить обе цифры на бок, получится две бесконечности». Было понятно, что он думает о том, на что ему намекнули знаменитые создатели энциклопедического словаря.

Я видел, как вокруг него пустела его среда обитания и скучнела жизнь. Иногда он звонил просто так. «Звоню, — говорил он, — чтобы удостовериться, что жив».

***

Человеку, видимо, эхо надобно, как и зеркало. Не для самолюбования; для самоощущения. Для самоудостоверения собственной личности.

«Другой человек» — зеркало более достоверное, чем само зеркало. До определенной поры об этом не догадываешься. Пока взбираешься в гору своего возраста.

Вверх карабкаешься, а вниз скользишь. Когда лезешь туда — нужны воля, усилия, а вниз, с горы, — мастерство и навыки. Вдруг в какой-то момент замечаешь, что это не ты куда-то двигаешься, а от тебя уехал перрон и мимо тебя все понеслось: твои дни рождения — как верстовые столбы; юбилеи друзей, похороны и поминки близких людей — как пригородные станции.

Когда начинаешь чувствовать возраст? Не с одышкой. Когда видишь, что артисты-небожители обоих полов, чье призвание — молодость, стареют так же, как и ты. И никакого в этом злорадства — только обида и сожаление. Причем, если я правильно разобрался в своих чувствах, не за них и не к ним, а в первую очередь — обида за себя и сострадание к себе.

Видеть сегодня старушку Бардо тем, кто помнит ее Бабеттой, идущей на войну, горько. А понять Грету Гарбо, рано ушедшую из публичной реальности, переставшую сниматься не только в кино, но и на фото, легко.

Сергей Владимирович Михалков в документальном фильме своего сына-кинорежиссера Никиты «Отец» назвал две вещи, которые он терпеть не может: а) детей, б) стариков.

Сын развеселился. В самом деле, смешно это услышать из уст прославленного и очень пожилого детского писателя.

То, что делает время с нами, простыми смертными, в порядке вещей. Но их-то, кумиров публики, — Алена Делона, Жан-Поля Бельмондо, Софию Лорен — зачем оно трогает? Все мы, конечно, немножечко Дорианы Греи. Но они — в первую очередь. Они — золотой генофонд человечества. И именно им приходится прибегать к унизительным уловкам — таить свидетельство о рождении, подвергать себя пластике.

Сегодня человек в летах и есть еврей.

Есть такой документальный фильм-ужас «Ножи Голливуда». Это про то, как стареющие кинозвезды с помощью пластической хирургии отчаянно борются за свою неморщинистую наружность. В результате мы видим, что несколько обрюзгший первый любовник или сильно сдавшая женщина-вамп встают с операционного стола на три с половиной года моложе.

Впрочем, возможен и не медицинский путь в борьбе за свою молодость — правовой. Несколько лет назад в одном из судов США рассматривался иск ветеранов Голливуда к его менеджерам. Последним вменялось в вину то, что они дискриминируют заслуженных артистов Америки по возрастному признаку — обходят их вниманием в кастинге, не дают им зарабатывать их миллионы. И что любопытно: истцами выступили не пенсионеры, а те, кому едва перевалило за 40.

Короче говоря, конфликт поколений в рыночной Америке на рыночной почве налицо. Молодым везде у них дорога. А старикам?..

Старикам — пластика, виагра и подгузники?

Конечно, человек в возрасте в какой-то момент начинает чувствовать себя гостем на этом празднике многочисленных презентаций и тусовочных церемоний. Но неизбежно некоторое время обольщается на тот счет, что он — желанный гость.

Когда иллюзии рассеиваются, поневоле становишься философом и утешаешься естественностью и логичностью всемирно-природного цикла, с которым борись не борись — все равно надо смириться.

Я и смирился. Как мне показалось. На деле — не очень.

***

Как-то в конце рабочего дня пригласил меня в свой кабинет главный редактор издания, в котором я трудился. Первые слова начальника были: «Чай, кофе, коньяк?» — «Спасибо, нет». — «Юрий Александрович, к сожалению, мы должны с вами расстаться».

Можно было стандартно пошутить: «Как, неужели? Вы уходите?.. Нам будет вас так недоставать». Шутить не стал. С пониманием выслушал мотивы, по которым я должен был оставить редакцию. Очень хотелось увидеть в этом «политическую составляющую». Во все времена она так престижна, так льстит самолюбию… Но нет. Уволен я был по двум причинам: ввиду сокращения штатов и по возрасту. В советское время, когда в учреждении возникала потребность в его оптимизации, первыми кандидатами «на выход с вещами» становились сотрудники без партийного билета в кармане и с пятым пунктом в анкете.

В новейшее время, похоже, пятым пунктом стал именно возраст. Сегодня человек в летах и есть еврей. К тому же беспартийный еврей.

***

Межпоколенческие взаимоотношения во все времена были проблемными. Как в узкопрактическом, семейно-бытовом, так и в глобально-историческом смысле.

Трения меж отцами и детьми — дело обыкновенное. Они как бы в природе биологического и общественного развития. Оттого достойно отражены в мифах, легендах и в литературной классике. У нас в советское время эдипов комплекс трансформировался в «павликов комплекс».

У мальчика Морозова был предтеча в русской революционно-демократической литературе — молодой человек по фамилии Власов, который, будучи Павликом, тоже поднял руку на отца. До отцеубийства в личном плане дело, правда, не дошло.

Дело дошло до революции и Гражданской войны.

А впоследствии еще один был Павлик-великомученик — Корчагин.

Какое роковое имя в России, если вспомнить еще и участь Павла I...

Тут и анекдот в строку. Приводят в образцово-показательный интернат экскурсию. Директор водит ее по этажам. «Здесь у нас живут послушные ребята, на втором этаже — неуспевающие, на третьем — хулиганы». — «А на четвертом?» — «А на четвертом — Павлики».

«Павлики» — это важный ресурс сколько-нибудь масштабной социально-общественной смуты. Другое дело, что непременно его в своих интересах пользуют праотцы террора, революций, бунтов и гражданских войн. Дедушка Буденный, дедушка Ленин, дедушка Мао...

Эйзенштейн, которому партия в свое время подарила сюжет про Павлика Морозова, восставшего против «отцов-мироедов», едва погрузился в него, обнаружил моральную (если угодно, аморальную) бездну. Отсюда страшно напряженная экспрессия его «Бежина луга». Партия как увидела отснятый материал, так сразу и прикрыла картину и повелела смыть эйзенштейновского Павлика.

...Пора стабильного деспотизма и притерпевшегося к нему населения неизбежно сопровождается гнетом со стороны отцов. Семейные предания русских самодержцев в этом отношении показательны. Там детоубийства — одно на другом. У кого-то мальчики кровавые в глазах. Кому-то во сне являются погубленные родители.

В революционные эпохи, когда мир становится с ног на голову, уже дети терроризируют родителей. И учат их уму-разуму. И вся правда жизни на их стороне. А сила и силовики — тем более.

Советские фильмы про юных героев Гражданской войны («Красные дьяволята» и «Неуловимые мстители») замешены именно на «павликовом комплексе». Как, впрочем, и вся культурная революция в Китае.

Однажды я поинтересовался у знакомого китаиста: как это нашим соседям по соцлагерю удалось сделать такой резкий прыжок в рынок? Чуть ли не на следующий день после кончины Мао. Ответ для меня был несколько неожиданным: благодаря поколению хунвейбинов, которое забило палками старшее поколение партбюрократов.

С другой стороны, а что в этом неожиданного? Примерно таким же манером крестьянская Совдепия стала индустриальной державой.

Видимо, каждый «большой скачок» сопровождается кровавым обострением отношений меж детьми и отцами. И еще: ему сопутствуют жертвоприношения с той или с другой стороны — в зависимости от того, куда поворачивается колесо истории.

***

В стабильные времена все выглядит не так пугающе, если не считать тех эксцессов, когда взрослые убивают детей, а детишки-скинхеды забивают насмерть тех, кто годится им в отцы.

Эксцессы пугают, а процессы настораживают.

Мы склонны сегодня поколенческие проблемы сводить к социальным: мол, как обеспечить пожилому сословию почет, достойную старость и не менее достойные похороны…

…Помню, с каким восторгом Андрей Малахов в своей авторской программе демонстрировал 104-летнего Бориса Ефимова. Поживший свое карикатурист помнил Сталина, мог громко разговаривать и даже танцевать. Ему аплодировало племя младое, незнакомое.

В последнее время, листая страницы интернета, то и дело натыкаешься на видеосюжеты, где пожилые граждане на зависть молодым танцуют и чарльстон, и рок-н-ролл. Наиболее эффектным стал номер, где старушка с лицом, изрытым глубокими морщинами, на каком-то конкурсе сплясала в паре с молодым человеком нечто акробатическое. Публика аплодировала стоя.

Старость в ХХI веке стала аттракционом?..

Если бы только аттракционом. А то ведь в иных общественных и социальных коллизиях она служит ресурсом демагогических спекуляций. Как, например, в случае с опросом граждан по поводу блокады Ленинграда. С помощью ограниченного, но хорошо организованного контингента пенсионеров началась и продолжается кампания удушения частного телеканала «Дождь».

С течением исторического времени выясняется, что не все «павлики» сгорают в огне революций и прочих социальных катаклизмов. Иные выживают, доживают до седых волос и снова становятся разменными пешками. Карта состарившихся «павликов» довольно часто разыгрывается в политических играх в борьбе за рейтинги и, следовательно, за власть.

***

Все-таки я заглянул в Брокгауза и Ефрона на слово «старость». Там есть несколько общих фраз. В конце приписано: «См. “смерть”».

Шкловский скончался на 91-м году жизни. До этого успел сочинить «Энергию заблуждения», сделать сценарий многосерийного «Дон Кихота», сняться в телевизионном мемуарном фильме, состоявшем из двух частей, «Жили-были». Еще он много спорил со своими последователями — структуралистами. В статьях, разумеется. Доругивался со своими современниками. В частных разговорах. Удивлялся посмертной славе своего младшего современника — Михаила Булгакова. Терпеливо, без раздражения и снисходительно ждал кончины советской власти. «Живу,— говаривал он, — из любопытства». И любил повторять: «В России надо жить долго».

Михаил Жванецкий, по-хорошему ревнуя к посмертной славе своего друга Высоцкого, высказался в том духе, что если не догадал черт ему, Жванецкому, умереть рано, то придется жить долго.

Другое дело, что в России, сколько ни живи, впечатление такое, будто все смотришь фильмы ужасов, которые порой смешат. На митинге протеста против закрытия больниц и роддомов увидел плакат с надписью: «Закрываете старые больницы — откройте новые кладбища!»

Михал Михалыч Жванецкий по дороге из аэропорта к себе на дачу приметил другой плакат: «Потерпите. Неудобства временные, а удобства навсегда!»

Понравился материал? Помоги сайту!