6 июля 2016Театр
153

Без права голоса

«Кафка» Кирилла Серебренникова в «Гоголь-центре»

текст: Антон Хитров
Detailed_picture© Гоголь-центр

Кафка — в первую очередь имя нарицательное и неодушевленное. «Это все какая-то кафка», — говорим мы про день, проведенный в паспортном столе, поликлинике или любом другом ГБУ. Кафка — это одновременно и персонаж поп-культуры, не верите — just google it: ни об одном писателе школьники в соответствующих сообществах «ВКонтакте» не шутят больше, чем об авторе «Процесса» и «Превращения». Что же до реального человека Франца Кафки (родился в 1883-м, умер в 1924-м), то о нем мы знаем не так уж много. Драматург Валерий Печейкин, в свое время переписавший для «Гоголь-центра» поэму Овидия, комедию Шекспира и сценарий Ларса фон Триера, сделал писателя персонажем своей новой пьесы, которая так и называется — «Кафка». Текст нельзя назвать строго биографичным — хотя бы потому, что автор время от времени сталкивается лоб в лоб со своими героями.

Печейкин заканчивает пьесу упоминанием о том, что «записей голоса Кафки не сохранилось». Вероятно, не в последнюю очередь благодаря этому обстоятельству Кирилл Серебренников сделал протагониста спектакля безмолвным: когда его персонажу нужно что-то сказать, артист Семен Штейнберг лишь шевелит губами. Порой мы так и не слышим слов, а иной раз реплики писателя озвучивают другие актеры — как на записи кинодубляжа. Выдать за Кафку кого-то одного режиссер посчитал неправильным, некорректным, но если совместить физику одного артиста с голосом другого, можно получить нового, не существующего в природе человека — и почему бы ему не стать Францем Кафкой?

Для того чтобы повторить участь Грегора Замзы, Кафке даже не приходится превращаться в насекомое.

Кто бы ни отдавал свой голос за Кафку, слов в его роли все равно мало. В спектакле есть куда более болтливый персонаж — некто Отто Пик, журналист и биограф писателя, в исполнении американца Одина Байрона (в очередь со Штейнбергом игравшего, к слову, Чичикова в «Мертвых душах» Серебренникова). Пик — не просто рассказчик, у него есть характер: это веселый, слегка циничный человек, азартный и добросовестный исследователь; Франц Кафка вызывает в нем сильнейший интерес, но не сочувствие.

Частый мотив спектаклей Серебренникова — разочарование в семейных ценностях. Хотя это, конечно, слишком мягко сказано. Семейный ад — вот подходящее выражение. Изуверы-родители пытают ребенка («Человек-подушка»). Мужья колотят жен (как ни странно, «Сон в летнюю ночь»). Детишки вырастают тупыми и злыми («Околоноля», «Мертвые души»). Свадьба неизбежно превращается в фарс («Трехгрошовая опера» и опять-таки «Мертвые души»). Кафка определенно не возражал бы против такого «кощунственного» изображения семьи: всю недолгую жизнь писатель нес на себе груз отношений с авторитарным отцом, и отголоски этого опыта заметны в недописанном романе «Америка» и в особенности в хрестоматийном «Превращении». В пьесу Печейкина не просто попали реплики из этой новеллы — драматург отождествляет семью Франца Кафки с родственниками Грегора Замзы.

Для того чтобы повторить участь второго, первому даже не приходится превращаться в насекомое.

© Гоголь-центр

Кафку страшат не фантастические метаморфозы, а как раз нормальные вроде бы вещи — семья, работа, общественный порядок. Мир нормы в первом акте спектакля представляют отец, мать, невеста и парочка комичных кузенов. Мать умоляет отпрыска поторопиться с женитьбой: этот разговор кажется ей уместным даже тогда, когда сын обнаруживается стоящим на столе, распластанным по стенке, как жук. Отец учит взрослого Франца есть и демонстрирует полное безразличие к его писательству. Все это — превосходные роли старшего поколения труппы: мать Кафки — Ирина Выборнова, актриса с удивительным тембром и прекрасным чувством юмора, его отец — Олег Гущин, у которого домашний тиран вышел реалистичным и пугающим. Молодые артисты играют ровесников Кафки — земных, вульгарных, пышущих здоровьем: это невеста Фелиция Бауэр, адресатка известных писем писателя (Светлана Мамрешева), и двое кузенов — Франц (Антон Васильев) и Виллем (Сергей Галахов), тупой и еще тупее. Во втором акте макабр сгущается и обретает более хрестоматийные формы: мы видим Франца в роли мелкого чиновника в страховом ведомстве и знакомимся с типичными кафкианскими персонажами — разноранговыми бюрократами и их жертвами.

Для нормативности придумана выразительная метафора — окно, из которого льется ослепительный солнечный свет: Кафка кричит от боли всякий раз, когда мать отдергивает тяжелые шторы. Отправляясь на службу, он снова и снова выходит в это окно, каждый раз совершая смертельный прыжок, — эта сцена зациклена: физическое действие повторяется несколько раз подряд вместе с сопровождающим его текстом. Серебренников, по привычке выступающий в очередном спектакле и как режиссер, и как художник, много сил вложил именно в сценографию. Глядя на «танец» высоких белых ширм, которые вот-вот столкнут героя со сцены, или на горящую на белом фоне неоновую букву «К» — инициал писателя и двух его знаковых персонажей, можно подумать, что перед нами — самодостаточная инсталляция, вдохновленная кафкианскими мотивами.

© Гоголь-центр

За полтора месяца до премьеры «Кафки» Максим Диденко выпустил в «Гоголь-центре» спектакль «Пастернак. Сестра моя жизнь», показывающий три ипостаси поэта — ребенка, старика и молодого мужчины. Пожилой Пастернак читает стихи, Пастернак-мальчик поет, а вот мужчина молчит, общаясь с миром с помощью жестов, акробатических трюков, короче, всего арсенала physical theatre. Эту инкарнацию персонажа играет драматический актер Михаил Тройник, и наверняка случайное сходство его Пастернака с Кафкой Семена Штейнберга теперь очевидно: оба — писатели, люди слова, которых на сцене лишили права голоса. В планах «Гоголь-центра» — еще четыре спектакля о литераторах XX века: если и там заглавные персонажи будут молчать, это точно потребует отдельного осмысления.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20249383
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202416029
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202420343
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202425580
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202426922