Елизавета Боярская: «Я завидую Катерине Львовне»

Московский театр юного зрителя показал премьеру нового спектакля Камы Гинкаса «Леди Макбет нашего уезда» по мотивам повести Николая Лескова. Заглавную роль в постановке сыграла прима петербургского Малого драматического театра — Театра Европы Елизавета Боярская, для которой дебют во МТЮЗе стал одновременно и первой большой ролью на столичной сцене. О том, чего ей это стоило, едва ли не самую яркую актрису своего поколения расспросила Камила Мамадназарбекова.

— Додинский МДТ — эталонный театр-дом, МТЮЗ Гинкаса — образцово-показательный театр-семья. Как вы прижились в ней? Как играется на подмостках с, условно говоря, «чужим уставом»?

— Мы начали репетировать 11 августа, потом прервались в сентябре, когда Генриетта Наумовна (Яновская. — Ред.) выпускала «С любимыми не расставайтесь», и где-то с начала октября опять включились в плотную работу. И сам Кама Миронович говорил, что спектакль как-то очень легко рождается, и у меня были схожие ощущения — все получалось своевременно и естественно. Я действительно попала как будто в театральную семью — это очень и очень существенно.

К тому же Лев Абрамович и Кама Миронович дружат со студенческой скамьи — так что репетировать именно во МТЮЗ меня отпустили совершенно спокойно, без всяких проблем. Более того: Додин невероятно чутко относится к тому, что делает Гинкас, — насколько мне известно, Лев Абрамович регулярно звонил Каме Мироновичу и осведомлялся, как все идет, довольны ли мы друг другом. Надеюсь, в декабре он сможет приехать в Москву и увидит премьеру собственными глазами.

— А когда вы планируете свою довольно плотную занятость в кино, вы тоже спрашиваете у Додина разрешения?

— Само собой, у штатных артистов труппы все-таки есть определенные обязательства перед театром. Поэтому, наверное, и конфликтов особых никогда не возникает — мы просто встречаемся и обсуждаем: в такие-то сроки вы репетируете новый спектакль, а потом можете заниматься тем, чем считаете нужным. Сразу после премьеры в Москве я уезжаю как раз в Петербург — 3 декабря в МДТ начинаются репетиции «Вишневого сада», и у нас есть железная договоренность: до 1 марта — только театр. Если у нас есть этот уговор — мы его придерживаемся, никогда не нарушаем.

— Вы говорили как-то, что когда Гинкас предложил вам роль Катерины Львовны, вашему восторгу не было предела. Чем вас так привлекла возможность сыграть героиню Лескова?

— Ну, во-первых, это все-таки мировая классика, любой актрисе, наверное, было бы интересно взяться за этот образ — тем более с Камой Гинкасом. Внутренне я понимала, что где-то Кама Миронович меня заметил, в каком-то спектакле я ему запомнилась и понравилась — предложение Гинкаса было для меня совершеннейшей неожиданностью и счастьем: все-таки признание режиссера такого масштаба значит очень и очень много.

— И Додин, и Гинкас принадлежат вроде бы к одной и той же ленинградской театральной школе, но режиссерский язык у этих двух мастеров все-таки очень различается. На какие новые рубежи вас вывела сцена МТЮЗа?

— В МДТ я играю очень разные — грех жаловаться — роли, но Катерина Львовна — это все-таки нечто особое, исключительное. Такой тяжелой, глубокой, страшной, с каким-то даже, быть может, дьявольским началом и в то же время абсолютно безбашенной и легкомысленной роли у меня не было никогда. Гинкас задает актрисе невероятную образную амплитуду — от совершенно невинного и трогательного создания до абсолютного чудовища. Мне еще не приходилось за два часа сценического времени проживать такую объемную историю с такой фантастической кардиограммой чувств — от самого верха к самому низу.

— В «Леди Макбет» вам к тому же пришлось впервые на театральных подмостках столкнуться не с драмой, а с прозой, к которой у Гинкаса, как известно, особый вкус.

— Точно. Пьеса есть пьеса, а в «Леди Макбет» Кама Миронович требовал, чтобы мы присвоили авторский текст, чтобы он стал моей речью, моим чувством, моим высказыванием. Добиться этого, пожалуй, было непросто. Помню, как в самом начале работы над спектаклем, еще в марте, когда мы только притронулись к Лескову, Гинкас недели две потратил на то, чтобы выбить из нас привычку читать «как положено», так, как нас приучили с детства, — все это надо было забыть и зачеркнуть, и только после этого мы занялись сутью.

— С первых же ваших шагов в МДТ было очевидно, что вы актриса невероятного чувственного потенциала — который в спектаклях Додина словно бы держится в корсете. Когда стало известно, что вас пригласили во МТЮЗ, многие предположили, что именно Гинкас станет режиссером, который раскроет вашу чувственность...

— Ну, такая уж у героини Лескова натура. Как чувствует — так и говорит, поступает так, как считает нужным. Здорово, если в этой работе мне как актрисе удалось выйти на какое-то новое для себя качество. Я ведь в жизни очень сдержанный человек. Если испытываю агрессию или оказываюсь в конфликтной ситуации, то, к сожалению, все в себе удерживаю — наверное, это не очень правильно. Я в определенном смысле завидую Катерине Львовне: ни минуты не задумываясь, она поступает так, как ей велят ее нынешнее настроение и темперамент.

— К разговору о новом актерском качестве: репетируя в Москве у Гинкаса и возвращаясь в Петербург к Додину, вы ощущали, что по-новому воспринимаете привычные для себя творческие и профессиональные обстоятельства?

— У меня есть одно неплохое для актрисы качество, которое мне очень помогает: когда я выхожу из театра, то забываю обо всем, обнуляю все — ничего, белый лист, хоть сейчас Снегурочку играй. То, что происходит во время спектакля, очень важно. Но как только я ушла со сцены — все отжило, осталось во вчерашнем дне. На недавних гастролях МДТ я играла «Коварство и любовь», а на следующий день пошла репетировать Лескова, но чтобы в моей Луизе можно было увидеть что-то от моей Катерины Львовны и наоборот — никогда. У каждого спектакля существует партитура, которой я строго придерживаюсь.

— Вы задумывались о собственной творческой эволюции, об условном пути, который от, скажем, «Короля Лира» пролегает через «Трех сестер» к «Коварству и любви»? Как вписывается в этот ряд работа у Гинкаса?

— Это мы с вами должны через год, не меньше, встретиться и понять — чем стала для меня «Леди Макбет». Сначала нужно этот спектакль родить и какое-то время вместе с ним побыть. Очевидно, что это очень важная для меня работа. Наверное, со временем придут уверенность и освобождение — и удовольствие от времени, проведенного на сцене, а не только ответственность. Я и когда «Короля Лира» играла, что-то понимала, а что-то нет, что-то получалось сразу, а что-то пришло позднее. Когда мы еще все были студентами, для нас «Лир» был таким трепетным опытом — «я первый ученик среди ребят», и только потом, спустя год после премьеры, когда спектакль раскрылся и мы перестали зажиматься, стали получать удовольствие и осознавать себя внутри него. А рассуждать про опыт, по правде говоря, я вообще не слишком люблю.

Понравился материал? Помоги сайту!