Пушкин доставляет (на дом)

20 мая стартует Пушкинский театральный фестиваль, который проводится Псковским академическим театром драмы и продлится до 8 июня. Программу масштабного онлайн-форума специально для COLTA.RU комментирует арт-директор фестиваля Андрей Пронин.

Очередной Пушкинский фестиваль планировался во Пскове в мае. Речь первоначально шла и о режиссерской лаборатории, и в начале весны мы стали звать на нее режиссеров. Один из них сначала согласился и заинтересовался, потом вдруг прислал СМС — не смогу. «А мы, может быть, будем проводить не в мае, а в июне». — «Нет». Режиссер был лаконичен, я подумал — он на что-то обиделся и, в свою очередь, обиделся на режиссера. Уже потом я вспомнил о том, что этот режиссер просто по первому образованию — пульмонолог.

То, что сначала стало ясно пульмонологам, вскоре дошло до всех и каждого. Никогда на моей памяти театры не были так растеряны. Любимый в нашей среде мазохистский анекдот про то, что всех нас вдруг закроют, а никто особенно и не заметит, вдруг — ап! — и сбылся. Александра Сергеевича Пушкина стали вспоминать чаще и даже стали распространять от его имени в соцсетях графоманские стихи. Все стали читать в зуме «Пир во время чумы» по ролям и ждать — не от себя, так от других — стахановских успехов болдинского карантина. Виноват, как всегда, конечно, Пушкин, но особенных успехов незаметно. К эвакуации театра в интернет оказались не готовы не только дяди из государственных театров с колоннами, но и патентованные борцы с колоннами, государственными театрами и дядями. Ценители перестали мусолить даты предстоящих премьер и оглянулись на прошлое. В других условиях информация о том, что где-то показывают «Маскарад» Васильева и «Вакханок» Грюбера, взволновала бы немногих профессионалов, теперь она волнует многих профессионалов и некоторых дилетантов. Положение у всех оказалось хреновое, но оно оказалось одинаково хреновым у всех, стерлись национальные границы, скукожились расстояния. Я, например, сейчас далеко от Берлина, но ближайшим для меня театром стал «Шаубюне». Каждый вечер туда виртуально хожу. Удобно — можно прийти, а потом выйти к холодильнику, и тебя подождут.

Просмотр видеозаписей спектаклей стал делом законным и доступным каждому. Попутно поднялась волна споров о том, как следует записывать спектакль, чтобы его было не зазорно смотреть. Разумеется, российскому драматическому театру есть тут о чем задуматься. Если оперу с балетом у нас снимают более-менее сносно, то драма зафиксирована, как правило, из рук вон. Искусство съемки драматического спектакля — штука, требующая апгрейда, только сейчас это стало вполне понятно. Одна крайность — удаленная съемка из осветительской рубки, одной камерой с одной точки: вы увидите мизансцены, поймете общие законы спектакля, но будете лишены возможности детализации. Другая крайность, превращающая спектакль в кино, признаться, тоже неприятна. Интересна не последовательность «вылизанных» дублей, не способность актеров позировать в кадре. Интересна сценическая жизнь. «Дядя Ваня» Товстоногова хорошо снят, но представления о том, как Басилашвили оценивает и отыгрывает кашель в зрительном зале, эта пленка не дает. «Эмилия Галотти» Тальхаймера снята так хорошо, что от грассирующей манерности ракурсов и монтажа сводит скулы. «Дачники» Штайна сняты прекрасно, на природе, на даче, но представить себе, как это все происходило на сцене, по этой записи невозможно.

К эвакуации театра в интернет оказались не готовы не только дяди из государственных театров с колоннами, но и патентованные борцы с колоннами, государственными театрами и дядями.

Фестиваль, который стал итогом рабочей самоизоляции нашей псковско-петербургской команды, собрал записи разного качества — от превосходных до сомнительных. Без истошно кашляющих зрителей кое-где не обошлось, звук этот никак не убрать, но не так он, по большому счету, и мешает; важнее нам с вами сегодня не кашлять. В данном конкретном случае мы ориентировались не на качество записей, а на качество спектаклей. Кстати сказать, по ходу подготовки феста я с некоторым ужасом обнаружил, что во многих провинциальных театрах Запада вообще не записать спектакль — нормальная практика. У нас с этим дело обстоит получше: спасибо, наверное, надо сказать «Золотой маске».

В онлайн-программе XXVII Пушкинского фестиваля (мы осторожно надеемся, что осенью продолжим фестиваль офлайн) двадцать два произведения. Мы планируем выходить в эфир двадцать дней без перерыва — утром и вечером. Фокус нашего внимания — русская классическая литература как инспиратор театрального спектакля. Фестивалю, конечно, нужен хотя бы один по-настоящему серьезный, большой спектакль по Пушкину, и такой спектакль у нас есть — «Борис Годунов» великого Эймунтаса Някрошюса, поставленный в 2014 году в Национальном театре Литвы (8 июня, 19:00). Театру за возможность показа — labai ačiū, огромное спасибо, самому мастеру сказать спасибо, увы, уже не удастся. Удивительно, но с течением времени литовский гений стал выглядеть не таким сумрачным, каким слывет. Пересматривая клубок змеящихся шлангов из сцены у фонтана или многотрудную охоту на муху, в которую оборотился у Някрошюса миф о воскресшем царевиче, хочется говорить не о метафорах с метонимиями: более уместным кажется слово «лацци».

Свежий спектакль Веры Поповой «Дом. Дочь. Дорога», поставленный в Кудымкаре, — это наш местный Саймон Стоун, только на материале «Капитанской дочки» (5 июня, 19:00; 6 июня, 13:00). Драматург Алексей Житковский, строго соблюдая последовательность фабулы и даже топографию пушкинской повести, превратил ее в сонное мечтание современной сотрудницы музея, находящегося около воинской части.

Тимур Насиров — один из немногих режиссеров, ставящих Пушкина последовательно и увлеченно. Его «Повести Белкина» в Магнитогорске — увлеченная «фоменковщина», игровой театр в фазе обострения, бурный смех и изящная, еле заметная слезинка в финале (4 июня, 19:00; 5 июня, 13:00). Спектакль говорит на языке чувств — практически всех (кроме чувства меры).

Красноярская «Дама ПиК» Геннадия Тростянецкого — opus magnum маститого режиссера, и всем, кто Тростянецкого любит, спектакль посмотреть необходимо (6 июня, 19:00; 7 июня, 19:00). Циклопическая декорация Олега Головко, лучшие актерские силы театра Пушкина (Эдуард и Людмила Михненковы!), въедливый перебор альтернативных вариантов театрального текста, подходящего пушкинскому оригиналу. Главный кунштюк припасен во втором акте: ну какая дама, что с вами, Чекалинский, вы ослепли? Это же туз! Чекалинский, это туз!

Красивый спектакль режиссера Андрея Сидельникова и (не в последнюю очередь) художников Николая Слободяника и Марии Лукки «Пиковая дама» из Новокузнецка позволяет также любоваться местной труппой — в частности, графиней «на позитиве» (Вера Березнякова), комико-демоническим Томским (Андрей Ковзель) и конногвардейцем Нарумовым (Евгений Лапшин), ставшим в спектакле родным братом мистера Трололо (27 мая, 19:00; 28 мая, 13:00).

В студенческом «Салтане» Артема Кузина из Саратова белочка колет орехи молотком и поет при этом арию Царицы Ночи, в «Сказке о попе и о работнике его Балде» Вячеслава Полякова из Петрозаводска синхронно молотят по железным бочкам и неплохо читают рэп (31 мая, 17:00).

«Пиковая дама. Игра» Евгении Сафоновой из петербургского Театра им. Ленсовета (показ этого спектакля — наш совместный проект с COLTA.RU) — парад фриков, чем-то напоминающих гербертфричевских. Но быстрые пасьянсы комедии положений совсем не в сафоновском вкусе: спектакль поражает, прежде всего, томительной, вязкой атмосферой дурной бесконечности (30 мая, 19:00; 31 мая, 13:00).

Тут удобно будет перейти от Пушкина к другим хорошим писателям. Если спектаклю Сафоновой быстро прилепили штамп «кислотный», то «Глумов» Антона Федорова (да-да, того самого, что поставил «Ревизора» в театре «Около» с Семеном Штейнбергом и «Дельфинами» Лагутенко) будет потяжелее (3 июня, 19:00; 4 июня, 13:00). В спектакле башкирского театра из города Салават Федоров переходит все санитарные границы актерского гротеска. Тут уже не фрики — орущие взахлеб монстры из ада, где Глумов — за Сатану. Кому нравятся «Горки-10», тот точно оценит вспухшего визжащего младенца Крутицкого (какая-то прямо нечеловеческая работа актрисы Рамзии Максютовой).

Куда элегантнее выглядит Сатана на высоких каблуках в исполнении чудесной финской актрисы Марии Алрот в спектакле театра «Вирус» из Хельсинки (как не взять такой театр в программу сегодня?) «Мастер и Маргарита» (21 мая, 19:00; 22 мая, 13:00). Спектакль поставил исландец Эйидль Палльсон, которому после карантина сулят руководство театром «Халогаланд» в Норвегии, известный в Скандинавии режиссер. Этот финский Булгаков (еще и на шведском языке) — бедный пролетарский театр сегодняшнего дня. «Мастера и Маргариту» разыгрывают, в бешеном темпе читая то по ролям, то за автора, рабочие какой-то окраинной стройки и, кажется, еще пара дам из соседнего офиса (рабочими и дамами притворяются не последние артисты Финляндии). Сначала это кажется занудством, потом, как убийца из переулка, выскакивает символический план, и становится интересно. Объединить бал у Воланда и сцену казни Га-Ноцри до Палльсона, кажется, не приходило в голову никому.

Еще один Булгаков в программе поставлен сумасшедшим якутским режиссером Сергеем Потаповым в Минусинском драматическом театре. «Последние дни» (2 июня, 19:00; 3 июня, 13:00) — велеречивая и малоудачная поздняя пьеса, написанная во вкусе критика Латунского; ее главным достоинством принято считать отсутствие на сцене Пушкина, которому пьеса посвящена и о котором все персонажи все время говорят. Потапов выводит Пушкина на сцену эдаким Бастером Китоном «немой комической», озорником и срамником, в самый решительный момент нарушающим обет молчания, чтобы спеть «О любви» Сергея Чигракова. Нестор Кукольник носит с собой куклу, часовщик исправно тикает заместо неисправных часов, барон Геккерн рвется сплясать что-то из партии Одетты-Одиллии. Топором фарса Потапов прорубается к свету, где времени больше не будет, зато есть покой и воля.

Худрук Минусинского театра Алексей Песегов тоже есть в нашей программе — с эстонским спектаклем «Алексей Каренин» (Толстой в оригинальной инсценировке Василия Сигарева), сыгранным в помещении заброшенного вокзала (1 июня, 19:00; 2 июня, 13:00). Вот тут триумф подробного психологизма почти без внешних подпорок и убедительный бенефис двух классных лицедеев: Айвара Томмингаса (Каренин) и Терье Пенне (Лидия Ивановна). Заостренная Сигаревым тема ушедшей юности в полный голос звучит и в тюменской «Молодости» Данила Чащина, поставленной на основе тургеневского «Месяца в деревне» (28 мая, 19:00; 29 мая, 13:00).

Сделав Беляева фитнес-тренером, а Наталью Петровну и Ракитина превратив в отдыхающих дорогого пансионата, Чащин, несомненно, замарал тургеневское кружево, однако почему-то в этой пошлой рамке тургеневские коллизии оказались не вычурными и прихотливыми, а естественными и предсказуемыми. Кажется, именно это называют режиссерским разбором.

Георгий Цхвирава в последние годы ставит преимущественно про разлом эпох и время, пожирающее своих детей. В омской «Марии» по Бабелю сценограф Олег Головко придумал постепенно разбираемую, «исчезающую» декорацию (31 мая, 19:00; 1 июня, 13:00). На чудесных актеров Омской драмы всегда приятно посмотреть, а тут имеет смысл отдельно приглядеться к уже покинувшей труппу Марине Бабошиной в роли Фельзен: под гримасой стоической брезгливости — настоящая героиня безвременья, Антигона самозакопавшихся Фив.

В израильских «Отцах и детях» театра «Гешер» тоже великолепные артисты (26 мая, 19:00; 27 мая, 13:00). Чего стоит один Саша Демидов, играющий, кажется, вовсе не конкретного Николая Кирсанова, а хорошего человека вообще — так сказать, архетипически. Стать, скорость, сдержанный, но мощный темперамент гешеровской труппы отлично гармонируют с изобретательным режиссерским языком спектакля. Режиссер Йехезкель Лазаров очень любит Боба Уилсона и скрыть своей любви не может. В спектакле много любопытного: ну, скажем, мы хорошо знаем, что к Базарову пришла Одинцова, а потом пришла смерть. В спектакле два визита эффектно совместили в один. Чтобы заинтриговать, сообщу, что добрую половину сценического времени актеры, как лягушки, лежат на полу или ползают по нему.

Достойна внимания и великолукская «Гроза» Ильи Ротенберга (29 мая, 19:00; 30 мая, 13:00). Предельно затрепанную в последние годы пьесу режиссер прочитал, не прибегая к радикальной концепции, зато убедительно. На сцене — то ли баня, то ли морг, то ли сортир, а царит в нем неубиваемый «совок», который, судя по спектаклю, подревнее однокоренного «совдепа». Режиссеру очень повезло с органичной и чуть странной Алиной Бичай в роли Катерины. А финальная сцена, в которой Тихон тщетно пытается уговорить мертвую Катерину встать, просто выше похвал.

Столь же свежо звучит «Васса» Горького (второй вариант) в петрозаводском спектакле Сергея Стеблюка, опять же не обремененном концептуальной реструктуризацией пьесы, но если режиссер здесь иногда и умирает, то умирает в прекрасных артистах «Творческой мастерской» с Викторией Федоровой во главе. Редкий случай: лонг-лист «Золотой маски» и одновременно приз «Золотого витязя». Не спектакль, а День народного единства (7 июня, 19:00; 8 июня, 13:00).

Хайлайтом фестиваля я волюнтаристски назначу «Наводнение» Сергея Левицкого по прозе Замятина, совсем новый спектакль Русского театра Улан-Удэ (22 мая, 19:00; 23 мая, 13:00). Спокойный бытовизм, бессобытийная подробность у Левицкого наполнены жутковатым саспенсом. Иногда — вот комплимент так комплимент! — даже похоже на фильмы Ханеке. Спектакль уже назвали новым — феминистским — словом в русском театре, хотя режиссера, кажется, больше волнует тема войны, словно вирус, залетающей в мирные дома и разрушающей их. Побочный эффект и возмездие за победы на поле брани.

О войне, любви и смерти и наша псковская «Река Потудань» Сергея Чехова, которую мне по кураторской скромности хвалить нельзя (25 мая, 19:00; 26 мая, 13:00). Хвалить не буду, но обратите внимание, как постдраматическая структура спектакля соединяется с микродраматическим существованием артистов «старой школы». По мне, соединяется неплохо. Тут должен быть улыбающийся смайлик.

Отдельная тема — два архивных спектакля больших режиссеров. Когда в 2000 году Андрий Жолдак выпускал в «Балтийском доме» гоголевского «Тараса Бульбу» (23 мая, 19:00; 24 мая, 13:00), а в 2012-м Тимофей Кулябин — гоголевскую «Шинель» (20 мая, 19:00; 21 мая, 13:00), их имена не то чтобы мало говорили, но уж точно не вызывали никакого пиетета. Интересно пересмотреть эти вещи сегодня. «Бульба» сохранился чудом, на мутной контрафактной записи, однако даже того, что там видно, хватит, дабы усомниться в справедливости критики, оплевавшей спектакль. Совсем странной сегодня кажется тогдашняя критическая манера всюду искать плагиат из Някрошюса. Как же, как же, таз! Ведро! Это же Някрошюс! Мне лично в «Бульбе» интереснее не лексика (которая там вполне самостоятельна, хотя и цитатна), а синтаксис. Жолдак предъявляет способ актерского существования, который в 2020-м кажется невероятно современным. Современнее современных спектаклей самого Жолдака.

«Шинель. Dress Code» Кулябина, в год выпуска не более чем «молодого режиссера из Новосибирска», отчаянно интересно сопоставить с его же «Детьми солнца». И там, и там эсхатологические пророчества; и там, и там подспудный протест против технического прогресса, опаляющего и извращающего человечность.

Прекрасную «Зулейху» Айрата Абушахманова (лауреата прошлой «Золотой маски»), единственный в программе спектакль по современной прозе, рекламировать не буду: думаю, и без рекламы спектакль обречен на зрительский интерес (24 мая, 19:00; 25 мая, 13:00).

Кончаю, страшно перечесть. Всем поклонникам театра в интернете остается пожелать хорошего трафика, а со всеми его ненавистниками остается попрощаться, надеть маску, перчатки и уйти, хлопнув дверью, в другую комнату.

Понравился материал? Помоги сайту!