«Нас пока еще рано музеефицировать»

С 4 по 9 июня в Москве в третий раз проходит THEATRUM — совместный проект фестиваля «Золотая маска» и Благотворительного фонда Владимира Потанина. Придуманный в 2019 году кураторами Антоном Флеровым и Марией Бейлиной, THEATRUM исследует территорию взаимодействия музеев и театров и способствует развитию их взаимоотношений. Программа THEATRUM'а, традиционно состоящая из лаборатории, фестиваля и деловой программы, в 2021 году включила в себя новый проект — «Инфоцентр», который разместился в Новом Манеже. Автором инсталляции выступил режиссер Дмитрий Волкострелов.

— Что такое «Инфоцентр» и как появилась идея его создания?

— С этим предложением ко мне пришли Антон Флеров и Маша Бейлина — все должно было состояться еще в прошлом году, но в силу известных причин перенеслось на июнь 2021-го. Задача, в отличие от прошлого года, заключалась в том, что пространство «Инфоцентра» должно каким-то образом представить спектакли, которые невозможно привезти в Москву и показать в рамках THEATRUM'а. Слово «невозможно» проходит здесь красной нитью: невозможно привезти, невозможно показать, невозможно рассказать про них. Я с такой задачей никогда не сталкивался — и мне было интересно ее решить и вообще как-то про это подумать.

— «Инфоцентр» рассказывает о 12 российских спектаклях в жанре сайт-специфик, созданных за последние несколько лет. Для кураторов и Консультационного совета (в него вошли Дмитрий Безуглов, Анатолий Голубовский, Оксана Ефременко, Кристина Матвиенко, Анна Толстова) было принципиально, что THEATRUM работает именно с сайт-спецификами, неразрывно связанными с местом создания. Как вы работали с выбранными ими проектами?

— Спектакли отбирал не я, это не моя территория, но важная проблема была в том, что из этих спектаклей я видел только один — «Север» Молодежного театра из Архангельска, и то потому, что работал в жюри «Золотой маски», на которую он был номинирован. В итоге мне приходилось исследовать шорт-лист THEATRUM'а по материалам, по документации спектаклей.

— Как вы организовывали пространство «Инфоцентра», чтобы представить спектакли, которых не видели? И что было важно донести до зрителей?

— В чем еще была определенная сложность? Нам приходилось иметь дело не только со спектаклями, но и с перформансами, концертами — очень разными, радикально разными. Такие непохожие спектакли могут соседствовать только в номинации «Эксперимент» той же «Золотой маски», где подобное несходство проектов — как раз обычное дело. А информационный центр — это все-таки некое единое пространство, и нужно было выработать какой-то единый язык, на котором можно было бы говорить обо всех этих спектаклях. В другой ситуации, конечно, можно было бы сделать большую выставку, где существовали бы двенадцать отдельных пространств для каждого спектакля. А здесь мне было важно и интересно придумать некий язык, возможность, чтобы в одинаковой стилистике репрезентовать очень непохожие друг на друга спектакли — и через нее их разность донести.

В какой-то момент у меня возникла идея взгляда на спектакли снаружи и взгляда на спектакли изнутри. Взгляд снаружи — отстраненно-выставочный, экспозиционный: взгляд через документацию, с которой зрители смогут работать. В Новом Манеже установлена дюжина кодоскопов (или, как их еще называют, графопроекторов), на которых можно будет посмотреть фотографии спектаклей, тексты про них.

— Нет ли тут противоречия? Ведь слово «документация» на обывательском уровне вызывает ощущение чего-то архивного, пыльного, скучного. А мы разговариваем про спектакли сайт-специфик, которые настолько живые и неуловимые, что их даже нельзя перемещать в пространстве без потерь.

— Понимаю, о чем вы говорите. Поэтому документация, этот самый «взгляд снаружи», у нас представлена кодоскопами — чтобы у самого зрителя была возможность вступить с ними в некое взаимодействие: он может менять, листать, рассматривать материалы, коммуницируя с ними так, как ему захочется. Нам всегда кажется, что архивы — это скучно, но, когда ты начинаешь с ними взаимодействовать, своими руками перебирать, этот процесс становится очень интересным.

— Чем в таком случае для вас был «взгляд изнутри»?

— Я предложил авторам каждого из сайт-спецификов сделать про них зин — книжку ручной работы, и это был страшно увлекательный процесс — уже на стадии первых разговоров звучали совершенно разные идеи. Мне показались важными метод ручной сборки и тактильный контакт. Книга, собранная вручную, как и любой спектакль, — это живая вещь. Речь, разумеется, не шла о том, чтобы собрать буклет спектакля: зин — это личная история. Нам было важно, чтобы авторы говорили о своих спектаклях изнутри.

— В этом смысле каждому участнику была предоставлена абсолютная свобода?

— Мы, конечно, обсуждали, как может выглядеть тот или иной зин. У меня изначально была идея единства композиции: например, раздать авторам одинаковые блокноты, чтобы они с ними работали. Но уже в процессе разговоров стало понятно, что это, возможно, не совсем верное предложение. Команда спектакля «Север» предложила в качестве основы для зина использовать бортовые морские журналы, кто-то захотел сделать книгу на основе старого семейного альбома. Возможно, это правильно: мы работаем с одной вещью — книгой, но она может быть очень разной, и это тоже создает новый образ спектакля.

— Что бы вы посоветовали человеку «с мороза», случайно оказавшемуся в «Инфоцентре»? Как ему разобраться с тем, что он там увидит?

— Прежде всего, у нас есть комфортная зона с пуфиками. Давайте сначала окажемся там — посидим, расслабимся, полистаем книжки. Начнем с этого, а дальше будем погружаться в изучение.

Есть представление о том, что музеи не меняются, они про вечное, а не про здесь и сейчас, не про спектакли, которые исчезают на наших глазах. Но это ровно то, что театр может предложить музею.

— Помимо двенадцати спектаклей сайт-специфик в «Инфоцентре» отдельно представлены культурные пространства, обозначенные кураторами как «места силы». Это «Архстояние», заповедник «Остров-град Свияжск» и фестиваль «Выкса | Арт-Овраг». Как вы работали с их репрезентацией?

— Это совсем другая история. Здесь у меня возник отчасти романтический образ, который в том числе связан с невозможностью представления этих пространств — потому что это, конечно, места, в которых надо быть. Понятно, что их нужно было представлять образно — вся информация про них есть, фотографии этих мест можно посмотреть в интернете. Мы придумали вот что: в Новом Манеже, как вы знаете, очень высокие — восьмиметровые — потолки. На них мы монтируем фотографии, которые зрители рассматривают через бинокли, — такой вот очень простой, ясный романтический образ.

— В 2019 году вы принимали участие в фестивале THEATRUM'а со спектаклем «Пермские боги», поставленным совместно с Пермской художественной галереей. Зачем театрам и музеям нужно это сотрудничество, ведь они устроены совершенно противоположным образом — в том числе и во взаимодействии со зрителем?

— За музеи мне сложно говорить. Но у театров есть потребность нового опыта, нового материала. В работе над «Пермскими богами» мне было важно про это подумать и с этим соприкоснуться. Мне кажется, музеи и театры — это классные институции, почему бы им не дружить? Есть представление о том, что музеи не меняются, там что-то хранится, они про вечное, а не про здесь и сейчас, не про спектакли, которые исчезают на наших глазах. Но это ровно то, что театр может предложить музею.

— Вы в своей деятельности как раз работаете с музейными практиками, представляя спектакль как инсталляцию: в начале спектакля «Художник извне и изнутри», скажем, зритель словно бы попадает в пространство выставки.

— Да, может быть, я соврал — и музеи на самом деле люблю больше театра. Для меня это в том числе возможность обогащения языка, открытия новых путей.

— У вас есть представление о том, каким должен быть идеальный музей?

— Я был заражен вирусом музеев современного искусства — для меня эти пространства исключительно важны, я всегда с радостью туда хожу и практически никогда не обманываюсь в своих ожиданиях. Хотя само словосочетание — «музей современного искусства» — странное. Я люблю музеи современного искусства за переменчивость, постоянное движение. В то же время есть музеи, в которых ничего не меняется: музеи-квартиры, дома-музеи, и я очень трепетно к ним отношусь. Дома-музеи иногда так странно, нелепо сделаны — а иногда, наоборот, оказываются прекрасны. Незримое присутствие человека, когда-то жившего здесь или там, — очень важное для меня переживание.

Недавно у меня было большое впечатление в Рязани: я ездил смотреть спектакль, номинированный на «Золотую маску», и сходил там в музей академика Павлова. Это совершенно потрясающая история: он родился в семье священника, у них была большая семья, из которой половина братьев стала священниками, а половина — учеными, и все как-то нормально уживались. И там удивительно маленькие, просто крошечные комнаты, где они жили, — всегда здорово оказаться в таком месте и сопоставить себя с этой жизнью, которая когда-то была.

— Если бы кто-то решил создать музей «театра post», что бы вы отдали в экспозицию?

— Я не знаю. А что бы вы попросили?

— Рубашку из «Диджея Павла»!

— Мне кажется, нас пока еще рано музеефицировать, с одной стороны. А с другой — мы сами задумываем музейную работу, посвященную нашему постъюбилею, потому что «театру post» исполнилось 10 лет, но из-за пандемийного года все немного сдвинулось. Поэтому в следующем году мы планируем некие активности — отчасти музейные, отчасти перформативные, — связанные с музеефикацией и прощанием с некоторыми спектаклями. Об этом пока очень рано говорить — мы только размышляем о проекте. Так что сами сделаем и покажем, что мы хотим куда отдать. Но сдавать в музей «Диджея Павла» мы еще не готовы, это точно!

Понравился материал? Помоги сайту!