Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244982COLTA.RU возвращается к еще одной из важных премьер уходящего сезона — программе «Байка. Мавра. Поцелуй феи» в Мариинском. Спектакль Максима Петрова на музыку Игоря Стравинского был подробно описан в разделе «Академическая музыка». В разделе «Театр» Татьяна Розулина рассуждает о сценическом тексте и контексте премьеры.
Мариинский театр собрал программу редкостей — за сотню лет каждое из сочинений поставили в России едва ли по два раза, — и премьера прошла на грани фола: оказалось, что короткую «Байку про лису, петуха, кота да барана» требуется репетировать, да и «Мавру» не взять наскоком, как Чайковского с Вагнером (для нее хорошо иметь опыт исполнения старинных опер, но где барокко и где Мариинский театр), а чтобы избежать неловкости в виде криво склеенных декораций, требуется время — по слухам, на выпуск спектакля постановщикам и производственным цехам отвели меньше месяца. Теперь, отойдя от премьеры на расстояние, можно сформулировать более существенные мысли о ней.
Спектакль провоцирует начать старинную критическую игру «что на что похоже». Суета и теснота окошек-гостиных «Байки» — Кэти Митчелл или «Воццек» Дмитрия Чернякова? В «Поцелуе феи» павильон с люстрами и происходящая в нем катавасия, когда на героя напяливают именинный колпак и заставляют танцевать с только что подаренной невестой, — конечно, это похоже на классического «Евгения Онегина» Чернякова, но проблема в том, что российский культурный обыватель в любом павильоне с люстрой обычно видит Чернякова.
Метод хореографа Максима Петрова адекватен методу композитора Игоря Стравинского.
В «Поцелуе феи» не имеют значения цитаты из конкретных оперных спектаклей: сама «режиссерская опера» появляется здесь как highlights, хрестоматия идей и приемов. Цитаты хореографические, напротив, даны в аптекарских дозах: Баланчин, Форсайт, гораздо меньше — Ратманский. Метод хореографа Максима Петрова адекватен методу композитора: Стравинский не просто обработал фортепианные пьесы Чайковского, партитура представляет собой концентрат типичных музыкальных оборотов — Tchaikovsky extra dry.
Если всерьез отыскивать учителей Петрова, они найдутся в новейшем английском оперном театре — режиссеры Дэвид Паунтни, Ричард Джонс и недавно ушедший из жизни Грэм Вик. Мариинский театр не прошел мимо них: в 2003-м Паунтни ставил здесь «Чародейку», а Вик за четверть века выпустил четыре спектакля, причем в последнем из них, «Войне и мире» 2014 года, Петров работал хореографом. От англичан в новой работе — обстоятельное изложение правил игры в начале спектакля и их полная отмена к финалу (с этим связано постепенное разрушение пространства), а также интерес к национальной идентичности в эпоху современности. Аборигенам предлагается побыть туристами в родной стране, русское преподносится как сувенирное, с гротескными кокошниками и подтанцовками из репертуара ансамбля «Березка», но рядом — суровая четверка парней с нумерованными спинами и неспособный вырваться из замкнутого пространства герой «Поцелуя феи», постоянное напряжение между интимным и коллективным, не так живи, как хочется, весело на душе.
По-английски в спектакле смешаны entertainment и художественное исследование, наивное и серьезное, модное и «модное» (среди постановщиков не случайно оказалась художница Юлдус Бахтиозина). Такая смесь может сильно раздражать, но терпеливому зрителю она способна кое-что сообщить о нем самом.
Действие приходит сюда и сейчас, хореограф устраняется, предпочитая не выводить мораль, а зритель становится соучастником действия — это и делает спектакль современным.
В последней картине «Поцелуя феи» постановщик сносит павильон (к слову, ненастоящий: сценограф Альона Пикалова лишь нанесла на стены архитектурный чертеж), сворачивает культурологические аттракционы и оставляет героя на бездонной сцене — более жутко выглядит только безглазая голова Стравинского на суперзанавесе. Это не абстрактная «страна вне времени и пространства» из партитурной ремарки — в роли самой себя выступает пустая сцена Мариинского-2; пустоту требуется чем-то заполнять, и для Мариинского театра это уже много лет составляет художественную проблему. Действие приходит сюда и сейчас, хореограф устраняется, предпочитая не выводить мораль, а зритель становится соучастником действия — это и делает спектакль современным. Ложноклассические аллюзии не должны сбивать с толку.
Вечер Стравинского — первая большая работа Петрова, и его музыкально-пластическая интуиция иногда оказывается сильнее его самого. На круг наберется много проколов, но принципиальные ходы представляются точными: сепарация вокалистов и оркестра, полифоническое устройство «Байки» и «Мавры», увеличение амплитуды действия от начала вечера к финалу. Есть проблема с хореографией. Петров строит эффектные кордебалетные ансамбли из минимального набора па (третья картина «Поцелуя феи»), удачно работает с моделью «русского» и дополняет классический лексикон в импровизационных по природе соло — но комбинации па всякий раз буксуют и осторожно закругляются, движение дробится на короткие фразы, оно страдает ритмической недостаточностью. Танцу не хватает жесткости, а спектаклю в целом — раз уж в нем заявлена тема буллинга — жестокости, строгости авторов к своим персонажам и к зрителям. Судя по восторженному приему, аудитория к этой новой строгости вполне готова. Даже руководство театра решило не избавляться от трудной премьеры, как было с теми же «Войной и миром» Вика, и в начале нового сезона объявило два представления.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244982Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20246537Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202413114Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202419592Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202420256Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202422904Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202423664Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202428840Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202428967Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202429622