245 хрущевок

От автора

В нашей сверхцентрализованной и оттого имитационной культуре (рискну предположить, что второе некоторым образом следует из первого) принципы градостроительства и господствующие архитектурные стили часто менялись по щелчку «первого лица». В такой культуре политические и социальные идеи заимствуются, чаще некритически, из-за границы и с разной степенью осмысленности причудливо «привязываются к местности», вернее, навязываются массам сверху без учета особенностей их жизненного уклада. Так было и с хрущевками: проект панельного дома был приобретен у архитектурного бюро Camus, которое в 1950-х занималось проектированием быстровозводимого жилья для рабочих французского Гавра и ничем другим вроде и неизвестно. Причудливость этой истории в том, что французский проект, решавший локальную и ограниченную по времени задачу, в России и во всем тогдашнем «социалистическом лагере» переродился в нечто грандиозное: панельные дома стали подлинным лицом огромной территории. При этом вместе с технологией строительства тесных, но отдельных квартир для рабочих с Запада оказался ненароком импортирован и массовый индивидуализм. Миллионы, выехав из бараков и коммуналок, зажили отдельно друг от друга. Советская коммунальность стала уходить в прошлое.

Когда мне в голову пришла мысль попытаться визуально осмыслить явление, во многом определяющее и сегодня нашу постсоветскую территорию, первый импульс был как и у любого уважающего себя русского художника — взять для местной задачи готовую форму, то есть сделать проект-типологию из композиционно одинаковых черно-белых фотографий «в стиле» Бернда и Хиллы Бехер. К счастью, это оказалось невозможно, во-первых, технически: из-за плотной застройки и зелени хрущевки было просто не снять так, чтобы весь дом влез в кадр — что с фасада, что с торца; во-вторых, серия черно-белых картинок лишь подчеркнула бы господствующее у нас представление о хрущевках как о бесконечном множестве одинаковых промышленных изделий, лишенных каких-либо индивидуальных и интересных для анализа черт. Так возникла идея снимать на цвет и не дома целиком, а только подъезды — элементы здания, с одной стороны, нагруженные символически, а с другой — предъявляющие зрителю в концентрированном виде результат той самой «привязки к местности». Мне кажется, в итоге удалось сделать зримыми детали и следы подлинной жизни и культуры, заслуживающие по меньшей мере внимания. Я имею в виду все эти неровные швы между панелями и криво сложенные кирпичи, самодельные крыльца и двери, коврики, следы ремонтов, переделок, замазок и подкрасок, клумбы из покрышек или вылепленные из цемента, разноцветные скамейки и урны (у каждого ЖЭКа свои цветовые пристрастия), решетки на окнах и т.п. Так множество, казалось бы, одинаковых элементов одинаковых построек при пристальном рассмотрении сопоставленных друг с другом изображений приобретает черты индивидуальности и даже рукотворности — парадоксальным образом и подобно тому, как из стандартизированного жилья, буквально из этих подъездов, вышел массовый советский индивидуалист.

О названии проекта: почему именно 245 подъездов? Цифра случайная и неслучайная одновременно. Сначала я хотел сфотографировать все оставшиеся в Москве хрущевки, точнее, по одному подъезду каждой из них. Когда начал искать в интернете, сколько их хотя бы примерно осталось, на мои запросы поисковики выдавали заявления московских чиновников, что хрущевок во всем городе осталось то ли 245, то ли 270. Я начал снимать, и 245 набралось всего за несколько съемок и только в трех небольших московских районах: в Сокольниках, Богородском и Преображенском. Снос хрущевок — вопрос в Москве политический, но в отсутствие публичной политики чиновники могут спокойно манипулировать цифрами, зная, что никто не будет считать оставшиеся дома «первых массовых серий» и, если что, можно сослаться на то, что хрущевки, оказывается, делятся властями на сносимые (которых действительно осталось довольно мало) и несносимые, которых остаются тысячи, а «ресурс» их продлен до 150 лет. Так в нашей герметичной политической реальности даже краеведческий по сути арт-проект приобретает черты политического перформанса: художник, не ставя изначально перед собой такой задачи и сам того не желая, подсчитывает оставшиеся в своем районе хрущевки и таким образом выявляет некую реальность, не соответствующую заявлениям начальственных лиц. Но, как сказал недавно один русский писатель, в России политическим действием может быть даже поход в туалет.

Каждая фотография подписана адресом дома, который по ссылке можно посмотреть на карте Google.

Проект на сайте фотографа

Понравился материал? Помоги сайту!