24 января 2022Искусство
4621

«Нужны картины с оттенком гражданской скорби»

Почему всех бесит милая петербургская выставка

текст: Анастасия Семенович
Detailed_picture© Ирина Колпачникова / ЦВЗ «Манеж»

Выставка «Покой и Радость» Семена Михайловского в петербургском Манеже, как и все проекты куратора, произвела эффект — но не тот.

Обычно выставки Семена Ильича — марш с мажорными покрикиваниями и беспощадным темпом, в его проектах пружинит сумбурный, но харизматичный нарратив. В «Дейнеке/Самохвалове», в выставке современного искусства КНР да даже в экспозиции работ из фондов Академии художеств там же, в музее, была эта неуемность, энергия. После таких проектов в голове еще день-два гремит марш, соцреалистические персонажи пляшут под диско в цветных лосинах и пиджаках с плечами-кирпичами, клацая клипсами. Михайловский работает широко и громко, на его выставках нет интимных пауз и некуда выдыхать — только вдыхать: постоянно, удивленно, восхищенно, испуганно. Это хорошо для блокбастеров, крупных институций и ваших сториз в Инстаграме, но двояко для зрителей вроде меня, которые базово настроены на близкое личное общение, без косметики и дискотек.

«Покой и Радость» не похожа на диско-марш. Выставка выглядит так, будто у Михайловского не хватило сил на нарратив, бойкости нет, и непривычно тихо. Формально звук есть — музыка композитора и пианиста Антона Батагова, написанная специально для проекта, но у меня плохо с аудиовосприятием, поэтому не могу сказать, насколько клавишные переливы помогают или мешают, а тишину я имею в виду психологическую.

«Эта выставка задумывалась и готовилась в то особенное время, когда мы вынуждены были сидеть по домам в тревоге за себя и своих близких, — сообщает кураторский текст. — В поисках утешения и успокоения мы перебирали картинки с изображениями идиллических пейзажей, умиротворенных лиц и оптимистичных сюжетов. Никаких сражений, никаких подвигов, никаких героев. <…> Да, старое искусство скомпрометировано бесчувственным тиражированием и набившими оскомину восторгами. Да, живописные полотна вставлены в вульгарные золоченые рамы <…> Все это стало неважно на фоне той всепоглощающей тревоги и уныния, что царили вокруг. <…> За умилительной картинкой деревенского быта стоят тяжелые крестьянские будни. <…> Мы собрали картины из разных городов, из разных музеев, руководствуясь не столько искусствоведческими, сколько эмоциональными мотивами». Далее Семен Ильич цитирует «Образы Италии» Павла Муратова.

© Предоставлено ЦВЗ «Манеж»

Текст Михайловского сам отдает инициативу условному скептику, это извинения-оправдания: за обстоятельства (сидение по домам), за «перебирание картинок» (меня умиляет, как запросто Семен Ильич называет этот процесс своим именем), за неготовность воспринимать «героев и подвиги». Наконец, за вульгарные рамы и эмоциональный подход. До кучи — флешбэк из советского учебника («тяжелые крестьянские будни»). Автор хочет в Италию, но вынужден сидеть дома, хочет радости, а вокруг тревога и уныние. Никогда такого не было (без шуток), чтобы проект Семена Михайловского свернулся перед вами клубочком и попросил тишины и сочувствия.

Я-то ожидала, что «Покой и Радость» — это «Ненавсегда» на материале XVIII–XIX веков. Жирный троллинг, выставка, которая насилует мозг через глаза, пользуясь тем, что в музее их держат открытыми. Профессиональные отзывы о таком неуклюжи, их авторы выглядят глупо — как и все, кто реагирует на троллинг. Вы пришли в театр, актеры на сцене, реплика: «К нам едет ревизор!» — а вы встаете и говорите: ну какой ревизор, это же просто спектакль. Если постановка хорошая — вас не услышат, это и есть фишка иллюзии, здесь вы нелепый дятел, хоть и правы. В «Ненавсегда» было комическое — а ведь обычно такие выставки метят в «высокий стиль». «Эпоха застоя» как материал не очень работает на патетику (вообще не работает), нам и показывали не монументальную, например, живопись, а новогоднее обращение Брежнева, предметы быта. Это комизм глубинный, горьковатый — и, по-моему, выставка осталась непонятой из-за этой условности. Кто-то искал в ней актуальные аллюзии — а было зеркало, как «Ревизор» в театре. Полезная, в общем, вещь, слишком серьезные абзацы о которой смешны. Может, это извращенный подход, но на базовых настройках выставка не работает — как и проекты Михайловского. Зато отлично смотрится «в кавычках».

Стиль Михайловского — марши, диско, реакционность; он мог выдать нечто похожее. И мне, честно, хотелось бы, чтобы так и было, — такие вещи трудно переварить, но в них есть гротеск, в музейно-выставочной России редкий (я добираю театром). И на площадке калибра Манежа это могло быть вызывающе и бодряще для Петербурга (ему полезно).

Но «Покой и Радость» сворачивается калачиком, имперская ширь (работы со всей страны, оригинальный саундтрек, итальянские миражи) осилена с трудом, а кураторский текст слегка извиняется, сообщая, что это пастораль, в которую авторы сбежали от повестки. Плечистый нарратив Семена Ильича пересекается с непривычной интимностью. У всех есть воображаемый мир покоя и радости, показывать его публично не принято да и сложно — со стороны не поймут, даже если шалость троллинг удался. У Михайловского к тому же не удался.

П.Е. Заболотский (Заболоцкий). Девушка с папиросой. 1850-е. Холст, масло<br>Екатеринбургский музей изобразительных искусствП.Е. Заболотский (Заболоцкий). Девушка с папиросой. 1850-е. Холст, масло
Екатеринбургский музей изобразительных искусств
© Предоставлено ЦВЗ «Манеж»

Волоокие барышни с нежными завитками волос, дети со сладкими улыбками на розовых щеках, умеренно сентиментальные юноши — тоже с завитками волос — лирично-благостные пейзажи. Немного Шишкина, немного Левитана (одна из работ Шишкина тут — «Прогулка в лесу» (1869), населенный людьми шишкинский лес оборачивается пасторалью), овальный «Вид на Москву» (1848) Айвазовского с небом цвета пастилы «Шармэль», «Портрет сестер — графини Е.В. Салиас де Турнемир, С.В. и Е.В. Сухово-Кобылиных» (1847) Пимена Орлова, похожий на ювелирную выставку-продажу, покорившая Инстаграм «Девушка с папиросой» (1850-е) Ефима Заболоцкого, «Лунная ночь. Открытое окно» (1892) Борисова-Мусатова (которая от контекста проигрывает — как и многие вещи тут).

И.И. Шишкин. Дорога в парке, туман. Вторая половина XIX века. Холст, масло<br>Музей изобразительных искусств Респулики КарелияИ.И. Шишкин. Дорога в парке, туман. Вторая половина XIX века. Холст, масло
Музей изобразительных искусств Респулики Карелия
© Ирина Колпачникова / ЦВЗ «Манеж»

Я понимаю, что авторы хотели показать убежище — в их случае идиллический XIX век, где нежные девушки играют на фортепьянах, благородные господа неторопливо охотятся, путешествуют по Италии и гуляют с фортепьянными девушками, дети опрятны и умильно улыбаются, а природа торжественна, тиха и покойна. Ничего плохого в том, что человек хочет сбежать в фантазии, нет. У меня в роли такой иллюзии античность — не археологическая, выдуманная, но я не планирую ее кому-то показывать (я не настолько смелая, как Семен Ильич).

И при всей моей готовности оценивать проект по его внутренней логике «Покой и Радость» ее не дает. Иррациональность, которую у Михайловского обычно перекрывает харизма, сыграла против него: слишком разнородные вещи тут собраны, и это претензия не к качеству работ, а к контексту, его внятности. Особенно проигрывает «Покой и Радость» на фоне параллельной московской выставки «Алексей Венецианов. Пространство, свет и тишина», кураторы которой не замахивались на абстрактные понятия и не перебирали картинки под настроение, а выбрали Венецианова и его круг. Куда более (или менее — как посмотреть) скромная цель и крепкая выставка. Да и показывать Венецианова — одно удовольствие, в его «барышнях-крестьянках» не слишком много сахара, он всегда на грани прелести, но не за гранью. Не говоря о его живописной технике, от которой лично я не могу оторваться, хотя образы мне не близки. Вибрация воздуха, рассеянный свет, фактура — и правда будто звукопоглощающая — такое узнаешь даже боковым зрением.

При общем с Третьяковкой стремлении к покою явные претензии — к петербургской выставке; процитируем, скажем, этот пост Леши Управителева: «С первых же строк своего текста куратор выставки Семен Михайловский позиционирует свой проект как политический. По его словам, идея собрать и показать спокойные и радостные картины возникла у него как реакция на всепоглощающую тревогу и уныние времен пандемии. <…> Это ответ, который дает сфера современного искусства на те события, которые происходят в обществе, — а заодно и подводит итог 2021 году. <…> Разгромлены оппозиция, правозащитные организации, независимые СМИ. Ускорилась инфляция. Эмиграция стала массовой. В ответ на это куратор Манежа предлагает нам посмотреть идиллическо-слащавую живопись второй половины XIX века. То ли играя сам, то ли предлагая зрителю сыграть в китайскую обезьянку — не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле».

© Ирина Колпачникова / ЦВЗ «Манеж»

Не сделал качественную иллюзию — получи обвинения в нерукопожатности. С такими ресурсами и в таком пространстве автор и правда не убедил, только мои претензии — к презентации фэнтези-мирка, а не к мировоззрению куратора. А это отрывок из воспоминаний Константина Коровина — простите, что длинно, но мне он кажется важным.

«При вступлении в Училище В.Д. Поленова, как я уже сказал, среди учеников и преподавателей появились какие-то особые настроения. Ученики из натурного класса Перова, Владимира Маковского, И.М. Прянишникова, Е.С. Сорокина, то есть “жанристы”, не работали у Поленова — и нас, пейзажистов, было мало. Жанристы говорили, улыбаясь, что пейзаж — это вообще вздор, дерево пишут, можно ветку то туда, то сюда повернуть, куда хочешь, все сойдет. А вот глаз в голове человека нужно на место поставить. Это труднее.

А колорит — это неважно, и черным можно создать художественное произведение. Колорит — это для услаждений праздных глаз. Пейзаж сюжета не имеет. Всякий дурак может писать пейзаж. А жанра без идеи быть не может. Пейзаж — это так, тра-ля-ля. А жанр требует мысли.

© Предоставлено ЦВЗ «Манеж»

Между учениками и преподавателями вышел раздор. К Поленову проявлялась враждебность, а кстати, и к нам: к Левитану, Головину, ко мне и другим пейзажистам. Чудесные картины Поленова — “Московский дворик”, “Бабушкин сад”, “Старая мельница”, “Зима” — обходили молчанием на передвижных выставках. “Гвоздем” выставок был Репин — более понятный ученикам.

Ученики спорили, жанристы говорили: “важно, что писать”, а мы отвечали — “нет, важно, кáк написать”.

Но большинство было на стороне “что написать”: нужны картины “с оттенком гражданской скорби”.

Если изображался священник на заданных эскизах, то обязательно толстый, а дьякон — пьяный. Дьякон сидит у окошка и пьет водку. Картина называлась “Не дело”.

Ученики Училища живописи были юноши без радости. Сюжеты, идеи, поучения отягощали их головы. Прекрасную жизнь в юности не видели. Им хотелось все исправлять, направлять, влиять. И спорить, спорить без конца.

*

Поленов участвовал на экзаменах искусств с равным правом голоса, как и преподаватели-жанристы. Но с этим не могли примириться: пейзаж — несерьезное искусство. Пейзажист не может быть судьей рисунка. Поэтому было изменено положение об окончании курса учеников. Пейзаж не мог быть программной задачей для окончания, и первый пострадал от этого Светославский. За его большой пейзаж-картину ему не дали звание классного художника.

И мы все — Левитан, Светославский, Головин и я — окончили школу со званием неклассных художников.

Поленов мне сказал однажды:

— Трудно и странно, что нет у нас понимания свободного художества…

И Поленов ушел из Училища в отставку».

К.А. Савицкий. Мечты. Вторая половина XIX века. Холст, масло<br>Нижегородский художественный музейК.А. Савицкий. Мечты. Вторая половина XIX века. Холст, масло
Нижегородский художественный музей
© Предоставлено ЦВЗ «Манеж»

«Гражданская» критика в России веками монотонна, можно рассыпать тут цитаты Владимира Стасова, который тоже требовал от искусства «гражданской скорби», но Коровин дает фактуру. Если художник не скорбит о судьбах Родины, то он ненастоящий, это говорят «юноши без радости», и их слушают — прошло полтора века, а мы в той же точке. Учитывая роль куратора, влияние его видения на зрителей и медиа сейчас, понятно, почему достается в основном ему/ей (я не только про Михайловского говорю), но риторика та же. А давайте послушаем что-то другое?

Это все — клубок комплексов, жажда репрезентации-манифестации зрителей, уверенных, что их мировоззрение должен нести в массы (почему-то) Семен Михайловский; проще говоря, вас в жизни что-то не устраивает, а виноват Михайловский (Путин, Байден). Да, он не умеет работать в режиме сохранения энергии, возможно, не стоило замахиваться на «реакцию на события». Но это лишь неудачная заявка на броскую иллюзию — а в ответ кричат про неправильную гражданскую позицию. Михайловский никогда не давал повода считать его рупором либеральной (или «либеральной», все же российское понимание термина специфично) общественности, он воспитанник и ректор Академии художеств, вы всерьез ждали от него актуалочки на материале XIX века? Это тупик, тут все кричат, но никто не слушает, энергия перекипит — и ничего не случится, никто не сделает выводов.

© Ирина Колпачникова / ЦВЗ «Манеж»

Куратору, который — судя по выставке — не в лучшей форме, предъявляют нерукопожатность. Эй, ну вы чего, мы же не бьем лежачих. Впрочем, понятно, что проблема не в Михайловском и не в конкретном проекте, а в косности: я считаю, что одинаковые претензии к арт-процессу полтора века назад и сейчас — это хреново. Не «гражданское чувство», а унылое недовольство всем, что не вовремя попалось на глаза, мы тут о судьбах Родины переживаем, а у вас Левитан. Кстати, символично, что косвенно под раздачу опять попали пейзажисты — не везет так не везет. Вы скажете, что в России вовремя не бывает, тут всегда напряжен гражданский нерв — но, слушайте, тогда здесь вообще не нужно искусство, а только перекрестная агитация.

И, конечно, честнее что-то делать — и признаваться в эмоциональных мотивах, подставляя брюшко, — чем переживать, что кто-то другой не сделал так, как хочешь ты. А еще зрителям — не критикам — «Покой и Радость», скорее, нравятся: знаю людей, которые выставкой разгрузили головы после новогодних дедлайнов, очень хвалили.

Реакция на что угодно у человека — даже у куратора — может быть любой, презентуя ее, стоит продумывать проект, а не отдавать гражданский долг. Долг — не актуальная рефлексия, а бубнеж, который веками волочится за искусством России и тянет его в уныние, сковывает, тормозит. Я не в восторге от «Покоя и Радости», но мне импонирует идея показывать свой мир, не маскируя под историко-публицистическое повествование. Нам нужны диско-марши.

Диско-марши проходят в моем телеграм-канале, приходите!


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
«В горизонте 10 лет мы увидим эскалацию интереса к местному искусству на всех национальных рынках Восточной Европы»Colta Specials
«В горизонте 10 лет мы увидим эскалацию интереса к местному искусству на всех национальных рынках Восточной Европы» 

Как прошла ярмарка современного искусства viennacontemporary в условиях ограничений — ковидных, финансовых и политических. Ольге Мамаевой рассказывает ее владелец Дмитрий Аксенов

21 сентября 2021174