Эрик Робертс: «Самое замечательное в инди-кино — здесь не нужно уметь снимать»

Главный злодей американских экшенов 80-х — 90-х, продолжающий активно сниматься и сегодня (но уже в фильмах иной весовой категории), Робертс — частый гость в России: в его фильмографии — три проекта с российским участием, не считая фильмов Кончаловского. Только что Робертс снова оказался в РФ — он оперативно принял роль почетного гостя фестиваля «Послание к человеку» (вместо Фредерика Бегбедера). В Петербурге Робертс попозировал для дюжины селфи с кинокритиками и дал столько же интервью. Все — разные, но одинаково экстатические. Наталья Серебрякова поговорила с актером о самом личном — о жене, неполученном «Оскаре» и российском Черноморском флоте.

— Здесь, на «Послании к человеку», показывали фильм «Поезд-беглец» Андрея Кончаловского. Помните, как получили в нем роль?

— Конечно. Производством занимался Менахем Голан из Cannon Films. Я прочитал этот сценарий, персонаж там был таким крепким нью-йоркским парнем, таким крутым пацаном. Я подумал — наверное, будет весело играть такого типа, но есть одно «но»: герой сидел в тюрьме за изнасилование несовершеннолетней. Кстати! Сценарий написал Акира Куросава, но отложил его до лучших времен. Короче, я сказал, что сыграю этого персонажа, только если смогу показать, что он не такой умный и не такой крутой, как сам о себе думает. Я хотел показать, что его преступление было ошибкой, потому что в противном случае он получился совсем бы гадким. Не поймите меня превратно — я и не должен нравиться всем. Но я должен рассказать историю. Проблема была в каком-то балансе, потому что этот персонаж был уж очень непривлекательным. Была девочка, его жертва. Был монстр, заключенный в тюрьму. Куросава — конечно, великий сценарист, но я сыграл этого Бака по-своему.

— Кого вам интереснее играть — негодяев или хороших парней?

— Я очень счастливый человек. Потому что моя первая роль — очень хороший парень, но жертва. Потом была вторая роль, в «Цыганском бароне», — тоже хороший парень, но жертва. Потом в сериале я тоже сыграл жертву. А уж после начал играть плохих парней, тех, кто приносит в жертву других. Например, парня, который убил свою жену. Так вот я и начал играть плохих парней постоянно. Это амплуа закрепилось за мной. А сейчас, когда стал старше, уже играю и тех, и других.

— Вы снимались в нескольких российских — и даже казахских и украинских — проектах. Заметили какую-нибудь разницу между голливудским подходом к режиссуре и производству и нашим?

— Очень многие хотят знать ответ на этот вопрос, потому что всем интересно, где можно сделать кино дешевле и проще. Но для меня нет никакой разницы, потому что фильм — это такое особое место, где ты работаешь как проводник. Для меня не важно, снимаюсь ли я в фильме с 10-миллионным бюджетом или в чем-то попроще. Я это понял не сразу, а только когда сыграл огромное количество ролей. Вот все актеры говорят, что каждый фильм меняет их жизнь. Неправда! Фильм — это просто кусочек жизни. Но таких кусочков — бесконечное количество.

— Свои лучшие роли вы сыграли вовсе не в студийном голливудском кино. А что вы думаете о современных инди-фильмах?

— Самое замечательное в инди-кино — здесь каждый может позволить себе камеру. Поэтому я — за независимую режиссуру. Раньше надо было уметь снимать, знать, как обращаться с камерой, работать со светом, со звуком. Это все в прошлом. Сейчас люди снимают кино как домашнее видео — и многие актрисы в итоге недовольны, они говорят: «Боже мой, это мы? Мы выглядим старше, чем есть!» Это все неправильный свет. Сейчас снимают, держа камеру снизу, а раньше снимали на уровне лица. Сейчас все документальное, все происходит «здесь и сейчас», реалити-шоу. Это уродливо, но это реально.

Но мне, если честно, нравилось, как снимали кино раньше, потому что это требовало больше образования, понимания. Сегодня же все хотят быть звездами, все хотят получить «Оскар», сказать свою речь. Ну почему бы и нет? Я ведь тоже иногда смотрю реалити-шоу и кричу: «О боже, что там происходит!» Но я хочу посмотреть и «Темного рыцаря», и «Гарольда и Мод», я хочу смотреть фильмы, которые были продуманны. Вот это и есть искусство. Да, есть и трэш-кино, и мне нравится эта помойка тоже. Но трэш не дает тебе ничего нового, он не обогащает зрителя, это просто развлечение.

— А вы помните, как сами готовились получить «Оскар» (Робертс был номинирован за роль второго плана в «Поезде-беглеце», но в итоге награду получил Дон Амичи. — Ред.)?

— Лично я не готовил речь, потому что думал: «Эрик Робертс не может получить “Оскар”». Но когда перечисляют номинантов и ты слышишь свое имя, ты три секунды думаешь: «Да, у меня есть шанс…» А потом награждают кого-то другого, и ты, конечно, хочешь плакать. Это секундный момент, а потом ты понимаешь, что в жизни-то это ничего не значит. Кристофер Уокен — мой любимый, замечательный друг — поставил свой «Оскар» в баре, который находится рядом с туалетом. То есть ты видишь статуэтку, только когда идешь в туалет. Конечно, я очень расстроился, что не получил «Оскар». Но у меня уже до того был такой опыт, когда я дважды не получал «Золотой глобус».

— А вот ваш друг Микки Рурк говорит, что очень хотел бы, чтобы вы получили «Оскар»… Он же ваш друг?

— Мы не раз работали вместе с Микки Рурком, он — один из самых одаренных людей, которых я знаю. Когда мы снимались вместе, мы чувствовали себя прекрасно. Это был фильм о наркоторговле («Торговля кожей» Ары Пайаи. — Ред.). Микки продавал спиды наркоманам, а я продавал спиды Микки. На съемочной площадке мне сказали: «У тебя такое прекрасное тело, сними рубашку, покажи его, вокруг тебя будут девочки». Но мне это не понравилось — как будто я должен хвастаться своим телом! И Микки сказал: «Давайте он лучше будет геем и вокруг него будут мальчики!» Так мы и сделали. Да, Микки Рурк — один из самых моих любимых актеров и лучших друзей; очень смелый.

— Кстати, раз уж вы обмолвились о «Темном рыцаре». Можете рассказать подробнее о своей работе с Кристофером Ноланом?

— Да что тут рассказывать — у Кристофера Нолана были все деньги мира, и он потратил их на «Темного рыцаря». Так этот фильм и выглядит. Просто визуальное чудо. А взять меня на роль Нолану посоветовал оператор Уолли Пфистер.

— Кто же ваш любимый режиссер? Нолан?

— Боб Фосси! Я так по нему скучаю. Но первый фильм ему не удался. Я спросил: «Что это было?» Он ответил: «Не знаю» (смеется). Потом он снял «Кабаре» с Лайзой Миннелли; что за фильм! А «Весь этот джаз»?!

— Последнее время вы много снимаетесь в сериалах. Чем эта работа отличается от работы в кино?

— Все просто: в старые времена сериалы снимали в объеме от шести до восьми страниц сценария в день, а фильмы — четыре-шесть страниц. Сейчас фильмы снимают в объеме от восьми до десяти страниц, а сериалы — до шестнадцати страниц. Вот так все сжимается, потому что художники больше не управляют Голливудом. Адвокаты им управляют.

— Трудно ли вам быть веганом?

— О да! Очень тяжело... По двум причинам. Я вырос в очень простой и бедной семье, поэтому ел всякую дрянь и привык к этой джанк-фуд, для меня это милый вкус детства. Кроме того, мы с женой часто путешествуем в глубинку, в деревню, считайте — а там нет ничего, кроме свинины, молока и яиц. Я стал веганом благодаря жене — она убедила меня в том, что мы просто не можем убивать животных. Нужно быть ответственным.

— Кстати, когда ваш менеджер узнал, что я из Украины, он тут же сказал, что ваша жена — тоже украинка... Как вы познакомились?

— Да, моя жена — украинка, это очень смешная история. С самого начала, когда я только встретил свою жену, я считал ее самой привлекательной. И ее мама выглядит примерно так же, они очень похожи. Я вообще никогда не встречал женщин, более похожих друг на друга — и так непохожих на всех остальных! А восемь лет назад я поехал в Киев — и все были как моя жена!! Все были похожи на нее. И я звоню и говорю ей: «Слушай, тут все выглядят как ты!» Пухлые губы, большая грудь, большая задница, такие аппетитные фигуры!

А встретились мы в 1989 году в самолете. Я летел из Рима в Нью-Йорк, а она летела из Торонто в Нью-Йорк. Это был большой классный бизнес-джет, частный самолет, практически общее офисное пространство. Там также летел и менеджер Джона Траволты, в общем, хорошая компания. У меня был сценарий, который я должен был прочитать до того, как прилечу в Лос-Анджелес. Я сижу читаю, и рядом со мной сидит женщина, тоже читает сценарий. И потом в какой-то момент мы одновременно закрыли сценарии и заговорили: «Привет, как дела, бла-бла-бла», всякая болтовня. И она меня спрашивает: «Кто твой самый любимый сценарист?» Я отвечаю: «Дэвид Рэйфил, потому что он написал “Вальдес идет”, “На следующее утро”, “Встречу двух сердец”». И моя будущая жена сказала: «Я его знаю. Это мой отец». А два года спустя мы стали встречаться и целоваться и потом поженились.

— А что ваша жена-украинка думает о российско-украинском конфликте?

— Не знаю, что думает моя жена, мы с ней не разговариваем о политике. Но, мне кажется, то, что делает Путин, имеет смысл. Например, история с Крымом — это просто логистическое решение. Смотрите: если у Путина есть флот, ему же надо было куда-то его поставить?

---

30 сентября редактор раздела «Кино» Василий Корецкий прочитает лекцию «Новый формализм: куда подевалась реальность?» в рамках лекционного марафона COLTA.RU «Новая надежда. Культура после 17-го».

Понравился материал? Помоги сайту!