Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20245150Все художественные фильмы, в которых фигурирует «современное искусство», одинаково нелепы, а фильмы о современном искусстве нелепы вдвойне. «Да и да» Валерии Гай Германики не привносит в это утверждение ничего нового: да, это кино, главный герой которого — современный, так сказать, художник. Да, это кино нехорошо.
Фабула фильма в буквальном пересказе может показаться новаторской: кино по сценарию Александра Родионова представляет собой две, нет, три сцены прохода по ночной улице, две сцены богемной оргии, одну лирико-эротическую сцену и несколько коротких, но экспрессивных эпизодов творческого безумия (юный художник энергично атакует холст, производя на нем ритмические каракули). Между ними кое-как затесались несколько необязательных зарисовок госучреждений (больница и паспортный стол), призванных продемонстрировать косность и ограниченность казенного мира по сравнению с жизнью богемы, а также несколько фантазийных эпизодов с черными воронами и немного упоротыми волками (спецэффекты все еще не являются сильной стороной российского кино) — последние указывают на то, что перед нами, в сущности, детское кино, своего рода генеральная репетиция перед готической экранизацией «Оле Лукойе», которую Германика, кажется, все-таки снимет на студии «Главкино».
Сюжет же, находящийся как бы за кадром, но все-таки читаемый, эту сказочную теорию опровергает. «Да и да», в сущности, является обычной взрослой (и типично российской) историей о жене алкоголика: она уходит (первый марш-бросок по улице) от мамы с папой к интересному (оргии) человеку, тот не просыхает и катится по наклонной (больница), она бросает его и возвращается домой (по той же ночной улице), но не просто так, а уже тоже интересным человеком.
Интересным, по мнению режиссера, может быть только художник, причем не простой, с гипсами там или подмалевками, а современный. Впрочем, изображенная в фильме картина состояния искусства немного анахронистична и соответствует представлениям примерно середины XIX века: непризнанные гении, водка, навязчивая идея «самовыражения» и практически полное отсутствие результатов. Точно так же как один из героев Мюрже, вешавший на время дневного сна на дверь табличку «Художник работает», протагонист фильма Германики (щуплый юноша с романтическим псевдонимом Антонин) проводит время в пьяном забытьи. Иногда, встрепенувшись, он бросается к маленькому подрамнику и начинает возюкать там измазанными акрилом руками. Выглядит это весело и драйвово — постоянный оператор Германики Всеволод Каптур выплясывает вокруг своих объектов сложный танец, фактически играя все за них, а включенная на весь фильм цветомузыка покрывает тела и стены живописненькой игрой света. Это немного облегчает скорбный труд по наблюдению за летаргическим сном антигероя, словно списанного с художника Трушевского. Но не то чтобы сильно.
Впрочем, в адрес «Да и да» мне приходилось слышать и благосклонные отзывы. К примеру, имеет хождение сравнение фильма Германики с «Выживут только любовники» Джармуша, картиной столь же бессюжетной, опирающейся скорее на интерьеры и приятную музыку, чем на какое-то внятное высказывание. Что ж, невнятность у Германики, может, будет и похлеще, чем у Джармуша, но разница между ними — как между той гитарной психоделией, что на саундтреке у него, и русским поп-роком (например, «Пикником»), звучащим в «Да и да». То есть Германика — это, очевидно, попс: воспроизведение очень поверхностно понятых жестов и стиля, лишенное не то чтобы искренности, но скорее фантазии, минимальной рефлексии и столь необходимой в случае работы на грани плохого вкуса сентиментальности. Не кэмп, но китч. Показанное на экране карикатурное, невероятно фальшивое бытование выдуманных героев абсолютно конгениально творческому методу Германики, в котором напрочь отсутствует нарративизация, осмысление реальности. Германика — режиссер формального приема, экспрессивного рывка, красивого выхода в окно (этот жест повторяется у нее из работы в работу, «Да и да» — не исключение). По сравнению с только что показанной на «Кинотавре» обоймой новых русских драм — фильмов, формально неотличимых, сливающихся в один сплошной альманах со сквозными героями, — «Да и да» кажется работой не то чтобы искусной (искусство тут все-таки ни при чем), скорее — отлично сдизайнированной. Но при этом те, новые, вроде бы произошедшие от «Школы» и «Краткого курса счастливой жизни», — живы, молоды, витальны. А кино Германики — безнадежно мертвое, набитое опилками чучело. Есть даже какая-то божественная гармония в том, что автор, проповедующий самые расхожие клише вульгарного модернизма, действительно умер — в творческом смысле — молодым.
На этом, в принципе, можно было бы и заканчивать — если бы не известные особенности текущего культурно-исторического момента. Быт и нравы вялых и никчемных героев «Да и да» вертятся вокруг современного искусства — феномена, в целом чуждого и большей части населения страны, и российскому Минкульту. Отношение властей (особенно в южных регионах страны) к совриску известно: он есть апокалипсис, всадниками которого скачут по русским городам кощунство, андрогинность, разврат и черный квадрат.
Но фильму Германики на месте министра культуры я бы дал сразу три прокатных удостоверения. Ведь это кино наглядно убеждает зрителя в том, что contemporary art — это антинародная, пальцем деланная и чрезвычайно разрушительная для мозга, почек и печени херня, удел антропологического мусора, всяких там городских вырожденцев в дредах и кедах. Вот и персонажи московской арт-сцены своим камео в «Да и да» подтверждают все страшные догадки традиционалистов. Александр Виноградов, Николай «Спайдер» Палажченко, Евгений Митта и сам Иосиф Бакштейн, директор Института проблем современного искусства, — все они с энтузиазмом и огоньком блещут на этом веселом, как им кажется, капустнике, не очень, видимо, понимая, что снимаются в продукции «Арт Пикчерз Студио» и «ВВП Альянса» (да, это значит именно то, что вы подумали) — фактически киноаналогов Первого и НТВ. Конечно, присущее всем людям искусства желание выставиться понятно. Непонятно, почему именно на «Entartete Kunst».
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20245150Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20246698Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202413252Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202419715Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202420388Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202423030Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202423787Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202428965Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202429082Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202429732