Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244794Джорджо Вазари — пожалуй, самый известный автор, когда-либо писавший об искусстве. Истории, рассказанные им, мы знаем даже в том случае, если никогда не читали его «Жизнеописаний», — они разошлись по популярным брошюрам, просветительским передачам, путеводителям и рассказам экскурсоводов, смешиваясь с другими, обогащаясь бродячими сюжетами и в этом смысле вполне продолжая авторскую линию: ведь и сам Вазари был не чужд тому, чтобы приписывать тем, кого почитал в качестве великих, расхожие слова или истории, призванные стать моральным примером, — как поучение или, в других случаях, как предостережение: истории о том, как человек с самыми большими дарованиями может не использовать их вполне, обратить в пустое, — хотя, с другой стороны, уже одно то, что и сами эти персонажи «дурных примеров» оказались увековечены Вазари, говорит о достижении ими одной из основных ренессансных целей, определяющих смысл человеческой жизни, — славы, способности в памяти о себе преодолевать время.
И наш интерес к Вазари в первую очередь обусловлен именно значением его книги — то, что сам он был живописцем и архитектором, декоратором городских празднеств и герцогских торжеств, забывается или, точнее, отходит на второй план, служа объяснением или пояснением к его взгляду на историю искусства ближайших к нему столетий, а отнюдь не чем-то самоценным. Авторы очередной английской биографии Вазари (и первой книги о нем, выходящей по-русски) пишут:
«Историки искусства в большинстве своем приняли его точку зрения. Только недавно они стали изучать тех художников, которых Вазари пропустил (например, Пинтуриккьо). А все из-за его авторитета» (стр. 314).
В этом смысле книга Ингрид Роланд и Ноя Чарни — об интересе к самому Вазари, не сводящемуся к тексту его книги: о ярком человеке, которого ценили и которым восхищались (или которого ненавидели, что в родстве с восхищением) современники, — и если последующая оценка его художественных достижений существенно изменилась, то ведь вся история искусства — это история о переоценках. И вместе с тем о том, что есть многое, что ценится именно в настоящий момент — спустя время оно не будет представлять особенный интерес, тогда как сами эти качества будут цениться уже в других, в современниках, чтобы затем вновь подвергнуться обесцениванию: умение верно и отчетливо понимать желания заказчика, в том числе и те, которые он сам для себя ясно не сформулировал, навык заканчивать работу к сроку, соблюдая договоры и к оговоренной дате представляя работу должного качества. Это ремесленные навыки — но художники Возрождения были вполне ремесленниками: цена их работы, например, во многом определялась ценой тех красок, которые использовались в картине, и от того, сколько было лазурита, а сколько пошло охры, зависел итоговый счет.
И тот же Вазари был намного выше ремесла — иными словами, он был прекрасным ремесленником, но не только им; кстати, именно ему мы обязаны многочисленными историями о художниках-творцах, которые свои эстетические задачи ставили выше любых прагматических соображений — как и сам он сохранил во флорентийской базилике Санта-Мария-Новелла при перестройке, затеянной его патроном, великим герцогом тосканским Козимо I, фреску Мазаччо — закрыв ее фальшстеной, на которой уже нарисовал свою собственную. Действие совершенно непрагматическое — из осознания величия работы своего предшественника и неспособности уничтожить то прекрасное, что в глазах заказчика не имеет никакой цены. Он же был одним из первых, кто стал собирать рисунки — оценив их эстетическую ценность, а не только роль подготовительных материалов к большим работам, живописным или скульптурным.
Биография Вазари, написанная Роланд и Чарни, — не столько про переоценку персонажа, сколько про интерес к нему как человеку, оказывающемуся намного больше своей книги, — и в то же время именно за счет этого его великая книга становится понятнее. Не за счет простого ответа на вопрос, что сделало ее возможной, а через большую и оригинальную жизнь, прожитую автором. А глубина и тонкость его взгляда, умение видеть то, что не видело большинство не только современников, но и ближайших потомков, побуждают вновь взглянуть на его собственное творчество, увидеть точность и размеренность Уффици, изящество и оригинальность многих работ Вазари в родном Ареццо и оценить роспись купола флорентийского Дуомо.
История восприятия Вазари — это еще и история про очень высокую планку: он не выдерживает сопоставления с теми, кого сам прославил, — его меряют по высшему счету и в итоге находят несоответствующим ему, а его собственные работы, на протяжении веков доставляющие наслаждение, отделяются от автора: любуясь Уффици, не думают об архитекторе, думая о Вазари, вспоминают его сомнительные росписи парадных залов.
Повествование Роланд и Чарни — переплетение историй о том, как Вазари рассказывает истории про живописцев, и его собственной жизни, удивительно насыщенной, с постоянными перемещениями из города в город, интересом ко многому — и вместе с тем усталостью от «житейской суеты». В одном из писем другу он вдруг демонстрирует качества интроверта:
«Впрочем, не удивительно, что ни этим алтарным образом, ни вышеупомянутым для церкви Сан-Пьетро в Монторио не удовлетворил ни себя, ни других. Действительно, находясь волей-неволей в постоянном распоряжении этого первосвященника (речь о Юлии III. — А.Т.), я не находил себя покоя, то есть был в постоянном движении...»
Человеку подобного склада было тяжело существовать в ренессансном мире — ведь тот, как и большинство миров до модерна, открывающего дорогу анонимности и безличному общению, был про постоянное взаимодействие, построение личных контактов и т.п. Впрочем, Вазари — человек, не только восхищавшийся, но и вызывавший приязнь с молодых лет со стороны Микеланджело, — мог бы вызвать подозрение в таком характере, но его образ биографа и придворного все время делает его самого «вне фокуса».
И. Роланд, Н. Чарни. Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства / Пер. с англ. Анны Ландиховой; научн. ред. Мария Меньшикова. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. 384 с.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244794Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20246346Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202412950Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202419433Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202420114Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202422775Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202423531Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202428691Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202428822Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202429500