Финал «Странника/НОСа» — 2021/2022

Действующие лица

На креслах перед публикой:

Кирилл Кобрин — куратор «Странника/НОСа», хозяин литературного салона.

Справа от него члены жюри:

Председатель: Вадим Михайлин — культурный антрополог, историк культуры, переводчик (Саратов).

Полина Бояркина — литературовед, главный редактор журнала о современной литературе «Прочтение», главный редактор Bookmate Originals (Санкт-Петербург).

Полина Иванова — городской исследователь, краевед, автор первого современного путеводителя по Екатеринбургу (Екатеринбург).

Михаил Мальцев — с 2009 года — владелец и директор книжного магазина «Пиотровский» в Перми, с 2015-го — директор книжного магазина «Пиотровский» в Ельцин Центре (Пермь — Екатеринбург).

Незримо из-за ковида:

Денис Корнеевский — сооснователь книжного магазина «Пиотровский» в Перми и Екатеринбурге, с 2015 года — программный директор Президентского центра Бориса Ельцина (Екатеринбург).

В зале:

Александр Курицын — начальник отдела творческих проектов в нижегородском Государственном центре современного искусства (Арсенал).

Место действия

Два уютных зала со стеклянными стенами образовательного центра на третьем этаже Ельцин Центра в Екатеринбурге.

Короткий список «Странника/НОСа»:

1. Васякина Оксана. Рана. — М.: Новое литературное обозрение, 2021.
2. Гуреев Максим. Синдром Капгра. — М.: Дружба народов, 2020.
3. Куталов Кирилл. Антитела. б.м.: Издательские решения, 2021.
4. Медведкова Ольга. Три персонажа в поисках любви и бессмертия. — М.: Новое литературное обозрение, 2021.
5. Некрасова Евгения. Кожа. — М.: Bookmate Originals, 2021.
6. Поляринов Алексей. Риф. — М.: Эксмо, Inspiria, 2020.
7. Ханипаев Ислам. Типа я. б.м.: Издательские решения, 2021.
8. Шипнигов Иван. Стрим. — М.: Livebook, 2021.
9. Шмараков Роман. Алкиной. — М.: Объединенное гуманитарное издательство, 2021.

Коротко

«Странник/НОС» по-прежнему остается очень странным ответвлением федерального «НОСа». Он пока все еще не стал значимым для Екатеринбурга культурным событием, скорее, значимым для части культурной элиты. Концептуальный вакуум заполняют тезисы и харизма Кирилла Кобрина — он продолжает двигать «Странник/НОС» в сторону параллельного проекта. Дискуссия (ее трудно назвать дебатами — больше похоже на обмен мнениями) вышла очень содержательной и в этом году пока опережает по содержательности федеральный «НОС». Многие члены жюри «Странника/НОСа» удивлены отсутствием в длинном списке нон-фикшена. Кобрин утверждает, что эта премия — попытка найти актуальный язык о книгах — не язык филологов и обозревателей. Члены жюри, среди которых два филолога и книготорговец, при этом считают свой бэкграунд скорее достоинством, чем недостатком. Полина Бояркина обобщила список этого года, отвергла обвинения «Кожи» в культурной апроприации, выдвинула интересную гипотезу об этической функциональности языка Некрасовой, восхитилась языком Шипнигова, рассказала, что для нее «Рана» — главная книга в этом списке. Полина Иванова сказала, что действительно ищет новый язык, что очень довольна списком, проголосовала за «Стрим», благодаря которому теперь всегда старается писать правильно, и за «Кожу» Евгении Некрасовой, благодаря языку которой мы можем по-новому взглянуть на российскую и американскую историю. Мальцев не может подавить в себе книготорговца и рассказывает, какие книги из списка и присутствующих продаются в «Пиотровском». Голосует за «Синдром Капгра», сетуя, что люди не уделяют должного внимания крутым литературным журналам, и «Рану», которая стала для него важным опытом, попутно рассказывая личную историю про отца. Михайлин объясняет недочеты «Раны» и «Стрима» и голосует за тех, в ком достаточно литературы, — за европейскую книгу «Три персонажа в поисках любви и бессмертия» и — сразу два голоса — за «Кожу». Совет старейшин через Курицына передает голос за Медведкову, зал голосует за «Кожу». В суперфинал выходят «Рана» и «Кожа», Бояркина берет самоотвод, так как работала над «Кожей», Кобрин и Михайлин засчитывают голос зала в суперфинале. В результате короткого голосования побеждает «Кожа» Евгении Некрасовой тремя голосами против одного.

Итог

Несмотря на все концептуальные сложности, можно сказать, что это был почти образцово-показательный финал — с настоящим содержанием и интригой. Победа «Кожи» попадает сразу в две цели. Во-первых, Евгения Некрасова, до этого вполне номинировавшаяся на главные литературные премии страны, наконец-таки получила заслуженное премиальное признание — так называемое «проклятье», о котором так много говорили, наконец-таки снято. С другой стороны, то, что «Рана» не получила «Странник/НОС», открывает ей прямую дорогу к победе в федеральном «НОСе» — как фавориту премии этого года.

* * *

Сбор гостей объявлен за час до дебатов, за полчаса на месте — два небольших светлых зала друг напротив друга, отделенных от коридорчика стеклянными перегородками. В одном расставлены стулья, экран с логотипом премии «Странник/Нос», кресла для членов жюри, флипчарт с уже начертанным коротким списком премии. В другом — несколько столов с закусками и приветственным игристым. Пока никого, только еще через 10 минут прибудут первые гости, а еще через пять — организованным составом жюри под предводительством Кирилла Кобрина.

Пространство образовательного центра находится на третьем этаже Ельцин Центра. Нужно сказать, что это не маленький музей почившего президента с залом для произнесения речей, но огромный мемориально-музейно-художественно-книжно-офисно-торговый центр. Эта громада расположена на берегу городского пруда, рядом — небоскреб Уральской горно-металлургической компании и законсервированный деревянный особнячок, где недолго жил Аркадий Гайдар и который не заметить, если не задаться целью обойти центр кругом.

Вскоре зал с игристым наполняется представителями местных издательств и местного литературного сообщества, блогерами и библиотекарями, увлеченными читателями. Около 19:05 дебаты начинаются.

Кирилл Кобрин, которому предстоит модерировать церемонию, садится ближе всего к флипчарту. Рядом — Вадим Михайлин, председатель жюри. Затем — Полина Бояркина, Полина Иванова и Михаил Мальцев.

Перед флипчартом встает Александр Бакин, руководитель отдела образовательных программ Ельцин Центра. Рассказывает о «Страннике/Носе» и о том, что Ельцин Центр рад принимать премию. Особо подчеркивает, что одна из ключевых тем со дня основания премии — это децентрализация, поэтому дебаты отлично вписываются в программу центра. Передает слово К.К..

К.К. с улыбкой принимает микрофон. Говорит о гостеприимных стенах Ельцин Центра. Погружается в историю премии. Говорит, что это самая интересная литературная премия в России. Однако она, как и многое в нашей стране, продолжает оставаться иерархичной — и выстроена вокруг столицы. Поэтому придуман «Странник/НОС». Кобрин особо подчеркивает, что против слов «дочка премии», он утверждает, что это параллельный проект.

У Кирилла Кобрина удивительное свойство. Он окутывает присутствующих дружелюбными интонациями, помещение разом становится уютнее и теплее (представьте себе что-то между салоном Анны Павловны Шерер и студией историка моды Александра Васильева), однако то, что Бакин назвал «Странник/НОС» дочкой «НОСа», не случайно. Такое понимание не лишено оснований.

В 2018 году появляется «Волга-НОС», несколько лет живет в Нижнем Новгороде, а затем перемещается в Екатеринбург и меняет имя. Принцип определения победителя премии не меняется — сначала жюри федерального «НОСа» определяет длинный список премии, а затем приступает к определению короткого списка, а параллельно с ним вступает в работу «региональное жюри», которое самостоятельно формирует короткий список и победителя.

В разделе сайта Фонда Прохорова «Проекты премии в регионах» говорится:

«Накануне своего десятилетия премия “НОС” расширяет рамки своей культурно-просветительской деятельности: теперь открытые дискуссии о лучшей современной российской книге будут проходить не только в Москве и Красноярске, но и в других городах страны».

Налицо концептуальный вакуум — мы не находим четкого понимания, каковы цели «Странника/НОСа». Так как его курирует именно Кирилл Кобрин, заполняют вакуум именно его высказывания. Например, после дебатов, где определился короткий список, он сказал:

«Это, безусловно, новый этап в истории регионального “НОСа”. <…> В каждом из регионов своя культурная ситуация и свой культурный язык. Наша задача — включить голос и интонацию Екатеринбурга — одного из важнейших центров современной русской литературы и книгоиздательства — в публичную дискуссию о новой словесности и новой социальности».

— Как и в чем проявляется этот голос Екатеринбурга? Теоретически это можно выявить на сравнении характера дебатов федерального жюри с региональным. Но много дополнительных условий: как сильно на ход премии влияет ее куратор? Отличается ли сознание культурной элиты в регионах и в федеральном центре? На сайте премии рядом с именем каждого члена жюри подписан город, и это не только Екатеринбург — это еще и Санкт-Петербург, Саратов, Пермь. Также в федеральном жюри есть голоса из Новосибирска и Петербурга. Сложная задача.

— Можно предположить, что проведение «Странника/НОСа» в регионах оживит литературную обстановку в городе. Но в Екатеринбурге уже существует развитая культурная и книжная жизнь, это нельзя сделать с помощью двух мероприятий-дебатов. Тут необходима какая-то поддерживающая программа — вроде большой книжной ярмарки со встречами, где хотя бы можно взглянуть на авторов, либо серия презентаций.

— По-прежнему вызывает вопрос формирование длинного списка премии. Нам известно, что на премию со всей страны было подано около двухсот заявок. Так почему же жюри «Странника/НОСа» не выбирает из общего количества заявок длинный список само? Грубо говоря, мы здесь у себя в федеральном центре выбрали по своему вкусу, а вы — региональное жюри — живите теперь с тем, что мы выбрали для себя, как-нибудь перебьетесь. И, если вспомнить обсуждение длинных списков предыдущих лет, региональное жюри не всегда довольно выбором коллег.

Структура, порядок проведения и некоторые другие признаки говорят нам о том, что в Фонде Прохорова пока нет четкого понимания, зачем нужен «Странник/НОС», кроме как дань уважения к российским регионам и идее (!) децентрализации. Скорее, важно, что можно уделить внимание еще одной книге помимо тех, что почтят вниманием федеральное жюри, читательское голосование и критическая академия.

Когда К.К. говорит о «параллельном проекте», нужно понять, что эту параллельность он отстаивает как концепцию и как свою точку зрения в качестве куратора этой премии.

Кобрин продолжает. Подчеркивает, что это не чемпионат по литературе. Повторяет традиционное, что «НОС» — не только новая словесность, но и социальность и сексуальность. Говорит, что то, как общество формирует запрос к литературе, как литература дает слова обществу, — это «диалектический проект взаимной трансформации». Премия прежде всего — о языке. Поэтому победитель определяется на дебатах, цель которых — сделать понятным и внятным разговор о книгах — который будет идти не на языке критиков, филологов, обозревателей.

Затем К.К. напоминает о процедуре. Сегодня есть шорт-лист (указывает на флипчарт), есть жюри, каждый назовет по два фаворита. Председатель жюри на всякий случай имеет третий голос. Одновременно голосует зал: «Вы можете повлиять на итоговый результат». Один голос будет от Совета старейшин, состоящего из бывших членов жюри. Затем голоса суммируются. Если будет одинаковое количество голосов или небольшая разница — будет суперфинал.

Затем он говорит, что представит жюри и сможет «заткнуться наконец-то» (в зале оживление). Представляет так:

Михаил Мальцев — один из главных подвижников книжного дела в стране, человек-легенда.

Полина Иванова — авторка единственного читабельного путеводителя по Екатеринбургу, тоже человек-легенда.

Полина Бояркина — главный редактор «Прочтения» и Bookmate Originals.

Вадим Михайлин — человек сверхлегендарный, перевел несколько классических книг еще в восьмидесятые.

(Здесь стоит заявить ходатайство о предоставлении Полине Бояркиной статуса человека-легенды по ускоренной процедуре.)

На этом Кобрин передает слово председателю жюри Вадиму Михайлину.

(В этом еще одно волшебное свойство К.К. — к этому моменту вы уже настолько погружены в детали и контексты, что можете сами прочитать лекцию, посвященную «НОСу».)

Михайлин отвечает, что взял микрофон лишь для того, чтобы передать его дальше Полине. Говорит, что члены жюри встретились тайком вчера, чтобы «договориться, в каком порядке мы будем говорить».

К.К. реагирует: о порядке выступления, но не о победителе, он определится сейчас!

(Разговоры за закрытыми дверями никогда не остаются тайной.)

Бояркина берет в руки микрофон. Сетует, что ей непросто начинать, хотя она вызвалась сама. Парирует К.К. — она историк литературы и старается придерживаться аналитического подхода к тексту, размышлять, что текст говорит нам о мире вокруг. Списки премий всегда субъективные, но в любом случае они нам современны и говорят о современности. Хочется выявлять тенденции, находить переклички. Однако этот процесс был совершен еще на этапе определения короткого списка — «такая эквилибристика более невозможна». Во время прошлой дискуссии поступило замечание из зала, что недостаточно субъективного мнения жюри, поэтому хочется сбалансировать между анализом и своими ощущениями от чтения.

Далее Бояркина говорит, что короткий список делится на две категории текстов: одни больше работают с сюжетом, другие — больше с языком. К первым можно отнести «Антитела», «Риф», «Типа я» тоже, но он немного на стыке. «Антитела» — антиутопия о недалеком будущем, в котором эпидемия более страшная, чем сейчас. Как и в большинстве антиутопий, поднимаются проблемы тоталитаризма, которые актуальны в наших обстоятельствах. «Риф» — о сектах — несколько персонажей, которые говорят…

К.К. — через плечо тихонько: «Время вышло».

Бояркина — ему: «Буду сворачиваться».

Продолжает. С Гуреевым — тоже многоголосо: плавно перетекает сознание от одного персонажа к другому. Рассказывание от общего лица — претензия на объективность, от которой многие современные писатели хотят уйти, они не хотят быть демиургами. Язык — один из героев у Медведковой, Шмаракова. В «Алкиное» — важный сюжет про ораторское искусство. Важно, что это магическая, волшебная сила слова. Еще роман про язык — за который будет отдан голос — это «Стрим» Шипнигова, который построен на имитации современной речи.

Бояркина — К.К.: «Уже можно?»

К.К. отмечает «Стрим» на флипчарте.

Важно, что автор взаимодействует с реальностью и как он это делает. Это один из самых смешных текстов, признается Бояркина.

К.К. — Бояркиной: «А второй?»

Бояркина говорит, что скажет о «Коже» и перейдет ко второму. Говорит, что Некрасова знает о явлении культурной апроприации и она решает задачу на уровне языка: ее замещающие названия («Работающие», например) — это попытка нивелировать присвоение.

(Здесь важно помнить, что Бояркина сейчас — главный редактор проекта, который выпустил «Кожу», более того — она сама редактировала книгу. Здесь Бояркина отвечает всем кулуарным обвинениям Некрасовой. Часто они раздавались от тех, кто не читал «Кожу», хотя сама Некрасова в самом начале книги говорит, почему она осмелилась писать о темнокожей девушке. Бояркина же дает альтернативное — или, скорее, дополнительное — объяснение.)

Бояркина продолжает. Говорит, что второй голос отдает «Ране» Оксаны Васякиной. Для нее это главная книга года, пятилетия, возможно, вообще главная. Она удивительно работает с реальностью. Бояркина прочерчивает связь с Пушкиным, указывает на рефлексию жанра у Васякиной. Пушкин тоже внутри текста рефлексирует над текстом внутри текста, так же поступает Васякина.

К.К. берет микрофон. Говорит, что попросили Полину начать, так как она лучше всех могла дать очерк всех книг, которые вошли в шорт-лист (не сама ли Полина несколько минут назад сказала, что она сама вызвалась первой?). Это полезно для зала, так как мы, зрители, наверняка не читали многих книг.

(Горький реализм К.К. по обращению к залу и с обращением с залом — редкая откровенность.)

К.К. говорит, что пришло время открыть конверт от Корнеевского. В конверте два имени — Оксана Васякина и Ислам Ханипаев.

Бояркина: «Буквально вброшу фразу». Говорит, что для нее в плане выбора предпочтений принципиально ничего не изменилось с момента определения короткого списка, и спрашивает коллег, жюри, как у них с этим.

(Вот для того, чтобы разговаривать и убеждать друг друга, приводить аргументы, и нужны дебаты. Правда, пока то, что происходит перед нами, больше похоже не на дебаты, а на произнесение речей в строгом порядке, о котором договаривались накануне.)

Слово переходит Полине Ивановой.

Иванова говорит, что она вообще про город, архитектуру и сейчас действительно ищет новый язык. Она второй год в жюри и удивлена, что ни в лонге, ни в шорте нет нон-фикшена, так как сама нон-фикшен больше читает и его ей легче оценить.

Иванова говорит о «Ране» Васякиной. Представьте: если вы из Екатеринбурга долго-долго едете в Березовск на маршрутке и какая-то женщина берет и начинает рассказывать всю свою жизнь. Язык естественный, чтение затягивает. Пришлось унимать зеркальные нейроны — чтобы совсем уж не принимать близко к сердцу душераздирающие вещи.

Иванова продолжает. «Алкиной» вызвал воспоминания о книгах мифов и книгах про дервишей, где одна история цепляется за другую, где короткие серии постоянно длятся. Там очень стилизованный язык, несовременный — думала, что будет тяжело читать. Но потом практически гекзаметр, поэтический текст с ехидными метафорами — быстро начинаешь втягиваться.

Иванова продолжает. «Риф» Поляринова. Главный злодей в книге — ловец человеческих душ. Хороший роман, но есть вопросик к автору — главной героиней каждой истории является женщина, но каждый раз — женщина в беде.

К.К.: «Такую книгу мог бы Джеймс Бонд написать».

Иванова отдает первый голос «Стриму». Говорит, что книга научила писать в мессенджерах. Иванова сама пишет так — поэтому читать сначала смешно, потом невозможно. После книги она старается правильно ставить все знаки препинания.

(Такой вау-эффект достоин включения в хотя бы дополнительный список литературы для школьников.)

Иванова говорит, что «Стрим» — документ эпохи (сравните с «имитацией» Бояркиной). Еще один и, собственно, главный герой Шипнигова — Т9: «Невидимая рука нейросеть приложилась к этому произведению».

(Звучит как охранное заклинание! Один из главных споров вокруг Шипнигова — насколько язык его персонажей является реальным человеческим языком, и здесь две точки зрения — Бояркиной и Ивановой — нашли свое отражение.)

Второй голос Иванова отдает «Коже». Это интересный, важный душераздирающий роман. История сильных женщин. Некрасова не говорит прямые слова — слова замаскированы под определения «работающий человек», например. Это позволяет по-новому взглянуть на картину как российской истории, так и зарубежной.

К.К. добавляет, что важно, что члены жюри работают в разных областях, оттого они по-разному прочитывают книги. После соглашается с печалью Ивановой насчет нон-фикшена.

Слово переходит к Мальцеву. Говорит, что Полина пыталась преодолеть внутреннего филолога, но он не сможет преодолеть внутреннего книготорговца и перечисляет, какие книги из списка продаются в «Пиотровском». Говорит, что он — эмоциональный читатель русской литературы, всегда в нее верил, но отвлекся от нее, зато ближайший год будет неплохо в ней разбираться.

Мальцев продолжает. Говорит, что благодаря ему в короткий список попал «Синдром Капгра», и надеется, что премия подарит тексту жизнь за пределами гетто литературных журналов, которые круто читать, так как можно наткнуться на неожиданное. Это книга о внутренних двойниках. Как будто один и тот же голос переходит от одного персонажа к другому. Рассказчица считает себя темным двойником идеального ребенка. Это странная притча, где человек считает себя не собой, а двойником в балабановских декорациях. Книга заставляет о себе думать даже в очереди в «Пятерочке».

Мальцев продолжает. Думал о критериях литературы, о том, как литература создает народ и нацию, но потом плюнул. Обращается к Оксане Васякиной и «Ране». Говорит, что это книга на пересечении разных жанров — автофикшен, травелог, путешествие вглубь памяти. Вспоминает о Прилепине и «Саньке», отмечает, что отделение от корней у Оксаны не так мучительно. Говорит, что разговор о Сексуальности у Васякиной — не навязывание повестки. Его отец-моряк, который транслировал гомофобную повестку, однажды порекомендовал ему «Это я — Эдичка» Лимонова: «Какие-то моменты тебя смутят, но это голос человека, истерзанного любовью». Так, книга Оксаны может быть нужна, чтобы преодолеть навязанную обществом гомофобию и предрассудки через человеческое сопереживание. Книга Васякиной — максимально близкий опыт для него. Упоминает книгу «Антитела» как работу остроумную, драйвовую и бойкую, с убедительным миром.

К.К. берет микрофон. В последние годы принято презрительно относиться к журналам, но они изменились с советского времени, это живое место. Это первое. Второе. Смущают ограниченность и провинциальность разговора. Как будто русская литература существует в безвоздушным пространстве. Как будто рефлексию жанра придумал Пушкин, а не Стерн. Как будто приключения с мертвым телом не были у Фолкнера. Мы все это читали. Говорит, что мы самоизолируемся от собственного бэкграунда.

Иванова — К.К.: «Не все читали. Я существую в безвоздушном пространстве».

К.К.: «Но все-таки хорошо бы добавлять контексты согласно своему бэкграунду».

Михайлин берет микрофон. Список беллетристический, тоже не хватало нон-фикшена. Он ровный, проблема выбора серьезная. Эти книги прорабатывают немые зоны опыта современного российского человека, пытаются сформировать язык разговора о нем. Это как о сексе — где либо медицина, либо мат, а другого языка нет сейчас. В этой прозе такой разговор есть. В каких-то вещах, построенных как эго-высказывание, не хватило литературы. Именно потому, что «Рана» — это текст поэта, текст не сложился. Шипнигов, например, нашел классный ход, но заигрался в игру, которую придумал. Нет внутреннего редактора.

Михайлин продолжает. Хочет отметить две вещи, которые, несомненно, литературны. Книга Медведковой — европейская проза. Работает на суггестии. Большая часть того, что рассказывает текст, остается за кадром. Изысканная книга, которая работает на разных уровнях. Говорит, что отдал бы и второй голос за этот текст.

Иванова: «За эту же книгу? Может, все-таки за разные?»

Михайлин: «А можно я буду все-таки решать сам?» Продолжает. Смотрит на флипчарт. Говорит, что, учитывая, как развивается ситуация, хочет отдать еще два голоса Евгении Некрасовой, чтобы уравновесить шансы. Она заслуживает попасть в суперфинал.

(Складывается три на три в этот момент — у «Кожи» и «Раны». Это интересная процедурная история — казалось, что у председателя третий голос не априори, а в случае, например, равного количество голосов. Михайлин посчитал, что это сумма голосов и он может использовать их по своему усмотрению. К.К. его не остановил, как и другие члены жюри, дебаты продолжились.)

В зале аплодисменты.

К.К.: «Вот это настоящий поворот винта». Говорит, что пора начать читательское голосование. Передает слово Александру Курицыну.

Курицын встает. Подчеркивает, что он самый молодой старейшина. Говорит, что старейшины обратили внимание на три книги. За них равное количество голосов, и он отдаст свой голос еще одной — он будет решающим. Первая — это книга Медведковой. Изысканнейшие описания Италии. Если интересуют фактура эпох и контекст искусства — это то, что нужно. Вторая — «Риф». Это хорошая современная русская проза, если вы ищете отвлечения — она для вас. Третья — «Рана». Во-первых, автобиографическая тема. Во-вторых, это тема русской смерти, которая сейчас наконец-то поднимается, очень важная и перспективная. Говорит, что отдает голос Ольге Медведковой, чтобы у нее был шанс.

Вопрос из зала Михайлину — почему отдали голоса за «Кожу»?

Михайлин отвечает, что, во-первых, по уровню это похоже на раннюю Гертруду Стайн. Опыт человека, которому темно в словах и которому нужно найти способ высказаться. Во-вторых, это проблема сопоставления опыта рабства и крепостного состояния. «Кожа», несмотря на то что является беллетристикой, — актуальное высказывание, которое может быть крайне продуктивным для дискуссии в обществе.

Вопрос из зала про нон-фикшен — почему его правда нет?

К.К. отвечает, что уверен, что нон-фикшен присылали, но состав федерального жюри литературоцентричный. Ему самому странно. В мировом масштабе странным образом мода на беллетристику вернулась благодаря Салли Руни.

Бояркина парирует. Говорит, что между фикшеном и нон-фикшеном всегда выберет фикшен.

К.К. отвечает, что это потому, что она — профессиональный читатель.

Бояркина парирует, что у нее так и по работе, и не по работе. Затем переходит к размышлению о распространенности усложненного высказывания и запросу на прямое высказывание, которому отвечает «Рана».

К.К. отвечает, что культура — штука сложная и его пугает то, как культурная элита испытывает презрение к сложным вещам. Хотя видит запрос на новую искренность.

Мальцев добавляет, что еще недавно хорошим тоном считался сложный нон-фикшен и вообще была мода на сложные вещи, прежде всего — на сложную музыку. А затем появился грубый панк-рок. Обращение к себе самому — это выход из сложной ситуации в сторону жизни.

К.К. отвечает, что панк-рок был разрушителен, а те, кто пишет автофикшен, — гуманисты.

Подведены итоги читательского голосования. К.К. зачитывает результаты. С большим отрывом зал проголосовал за «Кожу».

Совокупный голос читателей получает Некрасова. Расклад — четыре Некрасова, три Васякина.

К.К. обращается к жюри. Говорит, что можно сразу объявить Некрасову победительницей, а можно устроить суперфинал между «Кожей» и «Раной».

Михайлин говорит, что количество членов жюри четное и будет трудно.

Бояркина говорит, что берет самоотвод. Она не может голосовать, так как работала над «Кожей» как редактор. Говорит, что может отмечать на флипчарте голоса, но К.К. не реагирует на ее предложение.

Следует небольшое обсуждение К.К. и Михайлина. Договариваются о том, что если есть зал как коллективный член жюри, то следует в суперфинале зачесть сразу один голос Некрасовой. К.К. говорит, что это первый случай, когда в суперфинале учитывают голос зала.

Объявляют голосование жюри в суперфинале.

Мальцев голосует за «Рану».

Иванова голосует за «Кожу».

Михайлин голосует за «Кожу».

К.К. берет микрофон:

«Торжественно объявляем, что победителем “Странника/НОСа” сезона-2021/2022 становится книга Евгении Некрасовой “Кожа”».

В зале аплодисменты и смех.

К.К. благодарит всех, что пришли. Затем приглашает людей продолжить небольшим угощением.

Счастливая публика потихоньку перемещается из одного стеклянного зала в другой через маленький коридорчик — к вину и закускам.

КОНЕЦ

Понравился материал? Помоги сайту!