4 марта 2019Литература
200

Изображения как эмблема и как симптом

Наталия Мазур составила антологию исследований визуальной культуры «Мир образов. Образы мира»

текст: Екатерина Алябьева
Detailed_picture«Сельский концерт», XVI век, Тициан или Джорджоне© Musée du Louvre

Эта короткая рецензия — о книге, у которой не так уж много шансов попасть в руки неспециалистов. Дисциплинарная определенность (она рекомендована, в первую очередь, искусствоведам и культурологам), большой объем (это сборник альбомного формата из 30 статей), высокая цена, довольно общее название (увы, по нему книгу легко спутать с другими — например, с альбомом малоизвестного петербургского художника), тираж в выходных данных не указан. И рецензий на нее пока нет. Между тем проблематика этого масштабного труда, его предмет намного шире сферы изучения визуальной культуры. Почему художники-революционеры копируют образы из классики, а мы сегодня этого не замечаем. Почему публика в одном случае видит на картине социальную несправедливость, а в другом — благоговейный трепет. Как изображения географических карт на голландских картинах XVII века помогают реконструировать представления о мире людей того времени. Как визуальные образы мигрируют из одного социального слоя в другой в пределах одной культуры одного времени. Какие социокультурные фильтры формируют «взгляд эпохи» и откуда берутся устойчивые образы, чье значение не зависит от контекста.

Другими словами, здесь собран необычайно богатый материал для иллюстраций социологических теорий — от Зиммеля и Бурдьё до американских прагматиков, от Маркса (например, классовый анализ английского пейзажа) и Грамши до Фуко (обращение с телом как квинтэссенция идеологии). Но это даже не главное: в книге подробно описан ход методологических поисков и проб. В этом поиске искусствознание XX века (или исследования визуальной культуры) обращалось к социальной антропологии, семиотике, психоанализу, теории практик, критической теории и другим подходам. Создавало новые. Междисциплинарные границы открылись. В итоге на этом примере нынешние самые разные исследователи имеют возможность проследить пересечения разных теорий и школ, оценить их методологический потенциал, обогатить свой концептуальный аппарат.

Работа над книгой шла шесть лет: 29 из 30 статей переводились специально для нее. Составитель — профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге и лектор «Арзамаса» Наталия Мазур — объединила в ней работы теоретиков искусства, историков, филологов, написанные с 1929 по 2007 год. Первый и по значению, и хронологически автор — немец Аби (Абрахам) Варбург (автор выражения «Бог в деталях»), который сам определял себя как исследователя культуры в широком антропологическом смысле. В России его монография «Великое переселение образов» была издана в 2008 году с участием коллеги Мазур по ЕУСПб Ильи Доронченкова (характерно, что по классификатору научно-технической информации книга проходит по разделу «Психология / Социальная психология»), однако большого признания, судя по показателям цитирования, она у нас пока не получила. Варбурга практически не издавали при жизни (кроме докторской диссертации о Боттичелли в 1893-м), но «открыли» в 1980-е годы.

© Новое издательство, 2018

Кроме того что Варбург дал старт той самой методологической одиссее в искусствознании, стал родоначальником научной школы (Гамбургской) и иконологического метода (он называл его также «культурологической историей образов»), предвосхитил в своих трудах рождение нового направления «визуальных исследований» (это термин), он известен как основатель библиотеки Варбурга в Гамбурге. Как рассказывает Мазур во вступительной статье, книги в библиотеке Варбург расставлял неочевидным, «неэкономичным» образом. Не по тематическим разделам, а по каким-то неэксплицированным ориентирам — так, чтобы «по пути в Индию открыть Америку». Это, с одной стороны, отражало его собственную склонность к междисциплинарному подходу, с другой — заставляло следовать ему всех, кто приходил за книгами. Именно из таких библиотечных завсегдатаев выросли авторы ключевых работ XX века по истории искусства — Панофский, Хекшер, Гомбрих, Заксль и другие. Они и следующие поколения их учеников составляют основной массив авторов сборника «Мир образов». Кроме того, представлены статья Карло Гинзбурга (неоднократно выступавшего в России) о Варбурге, исследование по нейроэстетике (о том, за счет чего фигуративные и абстрактные изображения вызывают эмпатию), статья о зоофизиогномике. Составитель группирует их по восьми тематическим разделам (например, о теле, об изображении истории), не имеющим четких границ, и дает необходимую навигацию, перечисляя некоторые тезисы или вопросы каждой статьи. Все вместе они призваны в период затянувшихся методологических метаний в искусствознании «сделать шаг назад и рассмотреть интеллектуальные перспективы прошлого, не получившие широкого распространения». Эта книга, по мысли составителя, — первая попытка реконструировать историю изучения визуальной культуры.

И реконструкция приводит нас на век назад, в библиотеку Аби Варбурга с его междисциплинарностью. Какова ее методологическая польза? В его формулировке — он вел «поиски определения для науки, которая, в отличие от многих других, действительно существует, но не имеет имени».

Традиционная история стиля, или традиционное искусствознание, игнорирует социокультурный контекст. В лучшем (наиболее прогрессивном) случае это поиск общего у одних образов с другими — например, у готического собора с туфлей с загнутым вверх носком. Подход Варбурга современен и социологичен, прежде всего, тем, что изучение образов не было для него самоцелью. Он считал, что созданные художником формы выражают его внутренний и внешний опыт — и это значит, что визуальные воплощения образов транслируют культуру и психологию. Именно эти два предмета — психология человека и культура — волнуют Варбурга, именно в них он хочет разобраться через историю использования образов. Реконструкция образа — инструмент в руках культурного антрополога.

При этом наиболее известное его открытие — про другое (неправильно было бы в рассказе о Варбурге его упустить). Это обнаружение в живописи и скульптуре устойчивых образов, используемых одинаково что в античности, что у Перуджино, что у Мане. Троица, завтракающая на траве, — это совсем не расслабленные парижане, а, во-первых, три речных божества с картины «Суд Париса», во-вторых, «Сельский концерт» XVI века (авторство спорно — Тициан или Джорджоне). Искусствоведы всегда пытались и до сих пор пытаются анализировать разные изображенные на картине фигуры, их жесты, одежду и другие элементы по отдельности. Логика: если художник хотел добавить меланхолии, он добавлял какой-то знак, символ меланхолии. Но оказалось, что великие классики живописи мыслили не так. Могли перенести целую группу персонажей, копируя каждую складку драпировки или точную конфигурацию пальцев — но изменив более явные детали (например, пол). И в результате под влиянием общепринятых искусствоведческих трактовок сегодня мы их не распознаем. Значение новых художников, приходящих на смену старым, — это «не отрицание старых форм, а нюансы, возникающие при их переработке», подчеркивает Варбург. Он приходит к заключению, что «фигуры — это социальные конвенции».

Один из авторов антологии Уильям Хекшер сравнивает использование устойчивых образов (или, например, конкретно жестов) с коллажами художников XX века: как бы вырванные из родного контекста, вырезанные ножницами, фигуры и предметы оставались предельно узнаваемыми.

Идея Варбурга о том, что изображение образа социально, была подхвачена только в 70-е годы, когда начались попытки критического прочтения или критической интерпретации образов (с подачи больше Вальтера Беньямина, чем еще малоизвестного Варбурга). Бунтари от искусствоведения обнаружили, что в Англии XVIII века «успех пейзажного жанра связан не столько с бескорыстной любовью к природе, сколько со стремлением владельцев земельных угодий подчеркнуть свой социально-экономический статус». Впервые зашла речь о социальных функциях классической живописи и их изучении, о шаблонах восприятия и социокультурных фильтрах зрения. В итоге последние десятилетия мировое искусствознание, или visual studies, или «визуальная культура», описывая свой предмет, говорят о том, «как нам удается, разрешено или приходится смотреть», «как мы рассматриваем увиденное и неувиденное». В методе они пытаются «сбить фокус настроек и разрушить заданный порядок визуальных фактов», чтобы можно было его выявить, исследовать. Или, как сформулировала американский философ и социолог Сьюзен Бак-Морс в 1996 году, «мы должны уметь читать изображения как эмблему и как симптом на языке основополагающих проблем социальной жизни» (цитата из анкеты журнала October о визуальной культуре).

Упомянутый Карло Гинзбург заостряет варбургианство в сторону исследования политического, разрабатывает «метод перекрестных улик», о котором также в доступной для непосвященных форме можно узнать из антологии Наталии Мазур: «иконологические трактовки должны подтверждаться сведениями о личности заказчика, а вместе они должны поверяться историческим контекстом, охватывающим религию, политику, историю идей и т.д.» (с. 67).

Автор рецензии просит извинить за вторжение на территорию истории искусства без соответствующей компетенции, но оправдывает эту попытку призывом к междисциплинарному диалогу, увиденному в книге.

 

Мир образов. Образы мира. Антология исследований визуальной культуры / Сост., ред. пер., авт. вступ. ст., биогр. очерков и прим. Н.Н. Мазур. — М.: Новое издательство, 2018. 544 с.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Дни локальной жизниМолодая Россия
Дни локальной жизни 

«Говорят, что трех девушек из бара, забравшихся по старой памяти на стойку, наказали принудительными курсами Школы материнства». Рассказ Артема Сошникова

31 января 20221860
На кораблеМолодая Россия
На корабле 

«Ходят слухи, что в Центре генетики и биоинженерии грибов выращивают грибы размером с трехэтажные дома». Текст Дианы Турмасовой

27 января 20221978