«Поиски ковчега продолжаются по сей день»

Мария Литвинова и Вячеслав Игнатов (режиссеры и художники-постановщики), Ольга и Елена Бекрицкие (художники по костюмам) — команда сказочников, получившая в прошлом сезоне «Золотую маску» за пермскую постановку детской оперы Петра Поспелова «Путешествие в Страну джамблей» и выпустившая сейчас на Малой сцене театра Сац новую работу. Это «Ноев ковчег» Бриттена. В основе оперы-оратории — тексты Честерского миракля XVI века, интерпретирующие ветхозаветный сюжет о Всемирном потопе. Впервые она прозвучала в 1958 году в церкви Орфорд в рамках фестиваля в Олдборо. Бриттен изначально предназначал ее для исполнения детьми в церкви, но вскоре «Ноев ковчег» выплыл и на светскую территорию. В новой постановке текст звучит по-русски, его специально перевел Алексей Парин. Музыкальный руководитель — Сергей Михеев. Екатерина Бирюкова поговорила о спектакле с двумя его молодыми постановщиками.

— У вас очень, скажем так, материальная постановка, то есть в ней важную роль играют всевозможные удивительные предметы. Как с ними ладят певцы?

Вячеслав Игнатов: Поначалу они нам говорили: «Ой, мы так не работаем, мы сначала все в классе учим, а на сцене в это время декорации готовятся, но в принципе мы можем и без декораций все сыграть». Но у нас так не получается. Мы сначала задаем предлагаемые обстоятельства — декорации, реквизит — и в них помещаем героев, и те действуют уже исходя из предложенного. А то зачастую приходишь на спектакль и видишь: артисты отдельно, декорации отдельно.

Мария Литвинова: Мы вообще всегда работаем по такому принципу, который сейчас Слава описывает. Поскольку мы пришли из кукольного театра и для нас предметы и какая-то материальная фактура на сцене крайне важны. В Перми нам солисты говорили: «Да нет, друзья, мы же поющие холодильники, мы где поставили, там и поем, что вы от нас хотите? Чтобы мы в куклы тут играли?»

Игнатов: Но потом все изменилось, артисты поняли, для чего все это нужно, и, более того, стали получать удовольствие.

Литвинова: А когда к ним пришли на премьеру артисты Пермского кукольного театра…

— В качестве зрителей?

Игнатов: Ну да. Подошли и сказали: «Ребята, ну мы сами так с куклами не работаем, как вы работаете!» Так что они просто расцвели! А когда еще получили «Золотую маску» — просто любимый спектакль стал!

В «Ноевом ковчеге» у нас тоже куклы. Но они проще по кукловождению, нежели в Перми.

— А дети как справляются с этой историей?

Игнатов: Дети потрясающие. Как они хотят работать, как рвутся! Им только говоришь, что нужно сделать, — они уже это сделали! У нас в спектакле задействована детская оперная студия театра. Дети от 7 до 14 лет.

Литвинова: Бриттен же вообще написал эту оперу для исполнения детьми в церкви. И если по оригинальной партитуре смотреть, то взрослые солисты — только Ной и его жена, а все остальные партии исполняют дети. У нас немножко по-другому, поскольку у солистов очень много работы с материальной частью, с декорациями, с куклами. Так что мы сделали, что у нас все сольные партии поют взрослые, а дети играют ангелов, это хор, и у него тоже довольно большая нагрузка.

— Какие еще вы позволили себе вольности?

Игнатов: В нашем спектакле есть Адам и Ева, Каин и Авель. Это два основных библейских события, предшествовавших потопу. И еще у нас в спектакле присутствует Великан. Его нет в канонической Библии. Хотя упоминание о великанах как таковых в Библии есть. Но в каноническом тексте про Ноев ковчег Великана нет. Зато он есть в апокрифах.

Литвинова: И в исламской версии потопа.

— То есть вы все это изучили?

Игнатов: Конечно. Нам захотелось погрузиться в материал. Эта история даже богословами интерпретируется по-разному. Есть апокрифы, которые рассказывают буквально по часам — что происходило внутри ковчега, как он был устроен, что на каких этажах находилось. На нижнем этаже — гады ползучие, на втором — животные, на третьем — птицы и на четвертом — Ной со своей семьей, восемь человек их было.

Литвинова: И есть такая деталь, что четвертый ярус был разделен на женскую половину и мужскую. И разделен он был останками Адама, которые Ной тоже прихватил с собой на ковчег и захоронил потом на Голгофе. Собственно, то, что мы видим на иконах, — распятый Христос, а под распятием кости — это как раз кости Адама, которые Ной захоронил на Голгофе. Вот так все взаимосвязано и перемешано.

Игнатов: Это все будоражит умы до сих пор. Поиски ковчега продолжаются по сей день. Экспедиции собирают, ходят на Арарат, на другие горы, документальные фильмы снимают, находят его во льдах. На Арарате есть Музей ковчега, но он находится на приграничной с Арменией территории, и туда без специального пропуска не попасть. Можно только в бинокль посмотреть, увидеть якобы окаменевший остов корабля.

Очень много вопросов. Как ковчег выглядел? Как можно было вместить туда всех этих животных? Несмотря на то что ковчег был гораздо меньше, чем «Титаник». А животных на ковчеге было гораздо больше, чем людей на «Титанике». В Библии написано, что вода поднялась выше самых высоких гор на несколько локтей. А самая высокая гора — это Эверест. Где без кислородного баллона находиться невозможно — воздух слишком разреженный. И как же они там дышали? Это если относиться к этой истории как к реальной.

— А вы как к ней относитесь?

Игнатов: Лично мы относимся к ней как к философской притче. Что это все означает для человечества? Сама история отразилась практически во всей нашей культуре. Начиная с того, что в быту мы часто говорим про «допотопные времена». Голубь мира с оливковой ветвью, которого изображают на разных эмблемах, — это тот самый голубь из истории о ковчеге, знак того, что суша показалась. Я помню свое советское прошлое, когда мы рисовали голубков с веточкой, — «Миру мир», 9 Мая. Это все в обиходе. Мы просто перестали ассоциировать эти знаки со Всемирном потопом. Это история давно минувших дней, но мы должны сделать из нее свои выводы.

Мы в своем спектакле рассказываем историю о труде и сплочении семьи вокруг одного дела. Когда Ной получил известие о потопе, ему нужно было убедить всю семью в том, что дело, которое они сейчас будут делать, достойно исполнения и что все это правда. Ведь только он один слышал Бога. Ковчег они строили 100 лет. Ною в момент, когда он взошел на ковчег, было 600 лет. Год они плавали, в 601-й свой год он сошел с ковчега. Мы вот подумали: жены Ноя и трех его сыновей, которые спаслись с ним, — они ведь пришли из других семей. Которые остались там, погибли. То есть члены семьи Ноя тоже понесли утрату.

Литвинова: В одном из апокрифов есть история, что у Ноя был четвертый сын, он отказался плыть на ковчеге и погиб в волнах.

Игнатов: Детские книжки упрощают эту историю, и она превращается просто в веселый круиз с животными. Но тогда все ее содержание теряется. Тогда ради чего ее рассказывать? Мы рассказываем о том, как много семье пришлось трудиться. Сначала во время строительства ковчега. Потом плавание. Несмотря на то что они спаслись, для них это было колоссальное испытание. Они весь год работали не покладая рук. Как написано в источниках — каждое животное требовало кормежки в свое время. Какое-то в утреннее, какое-то в дневное, вечернее и даже ночное. Ной не сомкнул глаз на протяжении всего года. 8 человек должны были обслуживать всех этих животных. Кому-то надо было готовить, кому-то — убирать за ними. В некоторых апокрифах говорится, что Бог погрузил животных в спячку. И какие-то толкователи объясняют, что температура сильно понизилась, а при низких температурах звери впадают в спячку. Но все равно это целый год тяжелой работы в замкнутом пространстве. И все это Ной и его семья пережили. И когда вышли на поверхность и встали на твердую землю, то взмолились — чтобы больше никогда ничего подобного не происходило! Это история о том, как одна семья сумела пронести свет жизни из старого мира в новый. Сохранить этот еле теплящийся огонек, который в любую секунду мог погаснуть.

Понравился материал? Помоги сайту!