«Закон о просветительской деятельности вызовет отток в подполье»

Михаил Лобанов — преподаватель мехмата МГУ, университетский и профсоюзный активист. Организатор и участник множества инициатив в поддержку студентов и преподавателей, сам не раз избегавший увольнения только благодаря коллективным кампаниям в свою защиту. В последнее время Михаил стал одним из известных критиков одиозного закона о просветительской деятельности, принятого Госдумой в середине марта. Кирилл Медведев расспросил Михаила о том, как власть пришла к такому закону, а общество — к необходимости ему противостоять.

— Ты связан с МГУ уже почти 20 лет. Что происходило за это время с академическими свободами и студенческим самоуправлением?

— Если много думать об этой динамике с начала 90-х, то с ужасом осознаешь, с чего мы начали и где оказались. Буду говорить о том, что наблюдал своими глазами — за 15 лет.

Еще студентом я застал то время, когда на внутриуниверситетских мероприятиях ректор Виктор Садовничий выступал в весьма боевом духе. «Пока я ректор, в МГУ не будет ЕГЭ!» Это вызывало уважение коллектива, аплодисменты — оппозиционность ценилась высоко, пусть она и не особенно опиралась на активность самих сотрудников и студентов. В 90-х и начале нулевых Садовничий действительно имел довольно большой политический вес. Он объединял вокруг себя многих руководителей других вузов через структуры Российского союза ректоров. Часто позволял себе публично оппонировать правительству.

Тогда, в 90-е, активная позиция Садовничего и парламентская оппозиция в лице КПРФ сильно помогали университету. В условиях тотального недофинансирования образования и науки МГУ доставалось заметно больше ресурсов, чем другим вузам.

Ну и формальный уровень академических свобод был тогда максимальным. Это касается и отношений университета с государством, и отношений факультетов с ректоратом. Ректор избирался конференцией МГУ, а деканы — учеными советами факультетов.

— Прямо золотые 90-е, эпоха свободы и демократии?

— Ну, реального самоуправления преподавателей или студентов, конечно, не было. Не было никакой конкуренции, кроме как на выборах ректора в 1992 году. Однако уже просто само наличие этих выборов играло свою роль. Влияние заведующих кафедрами и лабораториями, администрации факультетов и подразделений было куда больше, чем сейчас. В условиях многослойной системы управления МГУ это приводило к тому, что руководство вынуждено было учитывать общественное мнение, мнение внутри коллектива.

В нулевые годы ректорская фронда, не опирающаяся на реальную активность снизу, постепенно сошла на нет. Регулярно возникали слухи — иногда они рождались в ректорате, а иногда реально прилетали из Думы или правительства, — что некогда самостоятельного ректора вот-вот снимут. Эти слухи активно использовались университетскими управленцами. Если кто-то начинал открыто настаивать на обсуждениях внутри университета, то сразу заводили песню: мол, сейчас мы должны сплотиться вокруг ректора, иначе его снимут — и тогда всему конец.

— Но ректор пережил все эти потрясения?

— Да, федеральные власти решили его не снимать. Выбрали другой метод — инкорпорировать университетскую верхушку в политическую элиту страны, которая в нулевых становилась все более монолитной. Виктор Садовничий стал функционером «Единой России», возросли его личные доходы. Риторика поменялась на абсолютно лояльную. В 2009 году ему исполнилось 70 лет, и в силу ограничений в Трудовом кодексе он должен был уйти с поста ректора. Но произошел своеобразный размен. Был принят закон «Об МГУ и СПбГУ», который лишил эти вузы права выбирать руководителей, но дал ректору возможность находиться на своем посту вплоть до 80 лет. А в конце 2019 года ограничения по возрасту были вообще сняты.

МГУ потерял автономию, вслед за ним статуса отдельных юридических лиц и права выбирать деканов лишились факультеты. В общем, на протяжении десятых годов происходило перераспределение власти в пользу ректората. А из-за неэффективной системы управления МГУ это перераспределение плохо влияло на коллектив, на качество управленческих решений. А в итоге — и на имидж университета и положение дел.

— Как реагировало студенческое сообщество?

— Если академические свободы постепенно сворачивались, то запрос на самоуправление в последние 10 лет возрастал.

Запрос этот я видел сам со второй половины нулевых. За предыдущие 15 лет был накоплен большой опыт, он так или иначе передался новым поколениям студентов. В итоге изменились даже официальные студенческие организации. Администрация под давлением снизу ввела выборные студенческие советы, рассчитывая, что они станут очередной декоративной структурой. А они стали полем борьбы между карьеристами и активными студентами.

Серьезный вклад во все эти положительные изменения, я считаю, внесла наша Инициативная группа МГУ — неформальное горизонтальное сообщество студентов, выпускников и сотрудников.

За 10 лет мы провели множество кампаний: от бытовых тем — правила прохода в общежития, сохранение нормальных столовых — до защиты территории МГУ и Воробьевых гор от коммерческой застройки. Одна из последних кампаний — в поддержку редакторов журнала DOXA. Также постоянно выступаем за демократизацию системы управления университетом — передачу полномочий коллективным органам управления, то есть ученым советам, и за реальную выборность этих органов.

Профсоюз «Университетская солидарность», появившийся в конце 2013 года, борется за повышение окладов всем категориям сотрудников. Дважды отстояли подразделения университета от ликвидации, защищали отдельных сотрудников от увольнения. Кстати, «Университетская солидарность» в Екатеринбургской консерватории ведет сейчас борьбу за увольнение ректора. Профсоюзники обвиняют его в дискриминации работников и в развале учебного процесса.

— Ты несколько лет занимался студенческим киноклубом. Насколько гладко проходило согласование с университетским начальством и существуют ли подобные проекты в университете сегодня?

— Да, мы с командой организовали киноклуб в общежитиях Главного здания МГУ в 2007 году, и я несколько лет участвовал в этом проекте. К нам приходили разные знаменитости — Гай Германика, Михалков, Шахназаров, Учитель. Возникали интересные дискуссии, о политике в том числе. Конечно, трудности бывали и тогда. Приходилось выцарапывать у бюрократии разрешения, пропуска. Однако проблемы решались. Этот киноклуб, насколько я знаю, существует и сейчас, на время пандемии он перебрался в онлайн.

Конечно, подобные инициативы, связанные с просвещением, возникают в МГУ постоянно. Иногда они живут несколько месяцев, а иногда остаются в университете на десятилетия. В десятые годы был настоящий бум разных проектов, неформальных лекций, кружков, мастер-классов. Да, администрация последние 10 лет старается закручивать гайки, мероприятия стало сложнее согласовывать, но инициативные студенты и сотрудники не опускают руки.

— В чем, по-твоему, главная угроза закона о просветительской деятельности?

— Главная угроза — в том, что голоса «Единой России» дали правительству право регулировать просветительскую деятельность по своему произволу. К чему это приведет, еще только предстоит узнать. Проект положения о регулировании просветительской деятельности в учреждениях образования, науки и культуры — это пробный шар. Если правительство примет его в предложенном варианте, то будет убита большая часть просветительских проектов в школах, вузах, библиотеках, музеях... Это серьезные бюрократические препятствия для мероприятий за пределами учебных программ, студенты и сотрудники просто их не преодолеют. Инициатива и энтузиазм разобьются об административный заслон. От людей, которые придут рассказать что-то интересное в образовательные организации или учреждения культуры, будут требовать соответствия тем же требованиям, что и для штатных педагогов. Справка о несудимости, медицинская справка... Ради одной лекции никто не станет с этим заморачиваться. Кроме того, для любого мероприятия, мастер-класса или семинара будет требоваться договор.

Если мы сейчас не заступимся за вузы, школы, библиотеки и музеи, то завтра подобным образом зажмут просветительскую деятельность на независимых площадках и в интернете. Поправки в закон «Об образовании», которые внесли зимой, вполне это позволяют.

— Как шла кампания против закона?

— Кампания в защиту просвещения развернулась широкая. К сожалению, все происходит на фоне пандемии, запретов собраний и митингов. Поэтому активность в основном в интернете, но для научно-образовательной сферы она беспрецедентно высока. Петицию против поправок о просветительской деятельности подписали 250 тысяч человек. Проект положения получил уже более 25 тысяч дизлайков на официальном правительственном портале. Против ужесточения и регулирования высказались многие известные институции и просветители.

— Например, приглашение людей из-за границы надо будет четко оговаривать с руководством. Насколько это изменит соотношение власти между преподавателями и начальством?

— Регулирование международных контактов тоже прописано в принятых поправках к закону «Об образовании». Но, чтобы понять, как именно закрутят гайки, нужно дождаться публикации проекта соответствующего подзаконного акта. Многое будет зависеть от реакции общества, готовности коллективно выражать несогласие.

— Можно ли представить, что принятие закона повлечет развитие альтернативных форм научной и культурной жизни, появится ли «гаражная» наука?

— Да, реализация закона, если его не удастся принципиально переделать, вызовет отток проектов на независимые площадки и в подполье. Это может казаться романтичным, но приведет к тому, что просветительских мероприятий будет сильно меньше, упадет их посещаемость.

— Помимо МГУ ты много занимаешься районными проблемами. Как бы ты объяснил вред этого закона для жителей района, далеких от сферы образования?

— Многие важные просветительские мероприятия проходят в районных библиотеках и местных музеях, в парках культуры и отдыха. Это прямой удар по интересам жителей, особенно активных жителей, энтузиастов. Больше нельзя будет на официальной площадке запросто провести какой-нибудь семинар по экологии или мастер-класс о том, как добиться качественного капитального ремонта в доме. Да что там ремонт, даже провести кружок по шахматам будет во много раз сложнее. В школах станет гораздо меньше просветительских мероприятий, что ударит по качеству образования детей, их мотивации, их вовлеченности в процесс. В эти дни, когда мы все переживаем шок от массового убийства в казанской школе, все эти проблемы особенно очевидны.

Такое впечатление, что власти просто не понимают, не чувствуют, чем живет и как развивается общество. Они бешено гоняются за оппозиционными политиками, а параллельно строят козни и тем, кого интересует даже не политика как таковая, а возможность что-то организовывать — себе в удовольствие и другим на пользу. А ведь таких людей много, это постоянно растущий вопреки всему сегмент, в котором высока ценность волонтерства, локальных инициатив, самоорганизованного обучения, просветительства. Вместо того чтобы поддержать этих людей и эти ценности, власти фактически давят их, вытесняя в нелегальное поле.

— Как, по-твоему, должно соотноситься школьное и внешкольное образование?

— Школы должны предоставлять всем детям максимум бесплатных возможностей — самые разные кружки, олимпиадные практикумы, секции. Их преподаватели должны быть в контакте со школьными учителями основных предметов. Денег на такие вещи жалеть нельзя. Плюс, конечно, разнообразные мероприятия и площадки за пределами школы. Это способ расширять кругозор детей. Соотношение будет разным для разных детей, это естественно. Но важно дать возможности и стараться мотивировать интерес, а дети и родители сами выберут подходящие для себя формы.

— Какие на самом деле нужны законы, чтобы развивать науку и образование?

— Важны две вещи — массированная поддержка образования плюс высокая степень автономии, отсутствие идеологического и жесткого бюрократического давления. По-моему, это программа здравого смысла для всех, кому важно развитие страны, вне зависимости от политических взглядов. Удивительно, что мы сейчас идем в прямо противоположную сторону — все меньше финансирования и все больше грубого контроля.

Нужно остановить на время поток идущих сверху реформ. Увеличить постепенно число преподавателей, снижая нагрузку без уменьшения зарплаты. Дать возможность каждому развиваться в своей области. Защитить преподавателей на уровне закона от произвола, создать нормативные условия для школьного и университетского самоуправления. Стимулировать рост независимых профсоюзов и ассоциаций. Это возродит творческий поиск, профессиональные дискуссии. А лучший опыт образования должен получать поддержку и распространяться на всю страну.

— Как можно выступить против этого закона сейчас?

— 16 мая в 14:00 у входа в Главное здание МГУ мы проведем уличное мероприятие в защиту просвещения и просветителей. Оно пройдет в формате встречи с депутатом Госдумы Валерием Рашкиным. Это очень важный момент — важно, чтобы нас было много. Власти могут делать вид, что не замечают голосов в интернете, но людей, которые вместе выходят на улицу, они точно слышат.

Кроме того, стоит выступать с коллективными заявлениями, делать публикации, внимательно следить, какой вариант в итоге примет правительство. В общем, продолжать давление.

Понравился материал? Помоги сайту!