Пьер Бастьен: «Я сочиняю музыку отверткой и паяльником»

Создатель удивительных механических оркестров о том, как извлекать музыку из ксероксов, кулеров, цикад и шершней

текст: Евгений Галочкин
Detailed_picture© J.P. Duplan

3 июня в Центре МАРС состоится концерт французского композитора Пьера Бастьена, так и не доехавшего со своим шоу до техно-фестиваля Save в марте этого года. Пьер Бастьен известен по всему миру как музыкант-механик — вместе с ним на сцене выступает сконструированный им же самим большой оркестр, состоящий из принтеров, зубных щеток, молоточков, проволок, бумаги и всего того, что может создавать особенный, причудливый ритм. Начав конструировать необычные оркестры еще в 1970-х, Пьер Бастьен получил известность и в академических кругах, и среди поклонников электронной музыки — его альбомы издавали и лейбл Aphex Twin'а Rephlex, и берлинский Morphine Records. В интервью COLTA.RU композитор и художник рассказал о механике строительства своих композиций, разнице между машиной и живым музыкантом, а также об оркестре насекомых.

— Вы занялись строительством механических оркестров скорее в силу увлечения техникой и механикой или же для обособления творческого подхода к созданию своей музыки (ведь для звукового зацикливания существуют, например, сэмплеры)?

— Я не вполне музыкант. Я не вижу границы между звуком и изображением. Музыка и скульптура для меня — одно и то же. Соответственно можно догадаться, почему мне не нравятся сэмплеры: это совершенно нищий объект, даже визуально, не то что по звучанию. Кроме того, когда я начал конструировать свои хитроумные музыкальные устройства, сэмплеров еще не существовало; было только несколько моделей посредственных секвенсоров.

— С каким музыкальным течением вы себя соотносите? Считаете ли вы себя продолжателем дела композиторов-авангардистов или же европейских джазовых импровизаторов? Или, может быть, ассоциируете себя с футуристами, создававшими в начале прошлого века причудливые шумовые машины, ставшие предтечей электронных музыкальных инструментов?

— Наверное, все эти движения были для меня важны. Я бы добавил к этому дада, новый реализм, поп-арт, ар-брют, УЛИПО, минимализм, саунд-арт.

— Вы делаете механические оркестры уже больше трех десятилетий. Как они за это время изменились?

— Моя студия набита музыкальными инструментами — всего их около трехсот со всего мира. Некоторые из них я механизировал; я построил множество машинок из шестеренок, колесиков и электромоторов, каждая машинка играет на своем инструменте — бьет по нему, щиплет струны, водит смычком или дует в отверстие. Через какое-то время я заменил инструменты бытовыми предметами, а позже сделал серию более абстрактных машинок, которые играют сами с собой (некоторые части у них оснащены микрофонами). В последнее время я использую воздух как источник движения: вентиляторы и воздуходувы из ксероксов и компьютерных кулеров активируют листы бумаги, заставляют их шуршать и щелкать, бить в барабаны или по клавишам и струнам музыкальных инструментов. Совсем недавно я также зациклил фрагменты из старых музыкальных фильмов. Раньше музыканты сводили воедино машинки, накладывая их звучание (и изображение, если они были на сцене) на механику частей.

— Вы начинали как джазовый импровизатор — играли с Этьеном Брюне и Паскалем Комеладом и в составе Nu Creative Methods особенную смесь фри-джаза и фри-рока. Затем сконцентрировались на собственном творчестве, довольно редко записываясь с отдельными музыкантами. Интересно бы вам было сейчас собрать группу единомышленников и заняться коллективным сочинительством музыки?

— Я никогда не играл джаз на публике, кроме совместного проекта с Этьеном Брюне, который длился всего несколько месяцев. Музыка Паскаля Комелада — это ни в коем случае не джаз, а то, что вы назвали фри-джазом, было лишь одним из многих влияний, которые привели к тому, что мы сформировали мой первый коллектив Nu Creative Methods. Игра с машинами соло представляется мне более осмысленной, чем с машинами и другими музыкантами. Во втором случае теряется мощь, идущая от позиции одинокого музыканта, «бога из машины», в окружении его домашних питомцев. Но есть и исключения: некоторые музыканты знают, как можно естественно влиться во взаимодействие с механическими звуками; среди них — великий русский скрипач Алексей Айги и замечательный британский перкуссионист Стив Аргюль. В какой-то момент мы объединили усилия с другими изобретателями инструментов в коллективе под названием 110m2. В него входили Фредерик Лейюнтер и Пьер Берте, оба конструируют свои музыкальные приборы. Также с нами был гитарист и певец Руди Труве совместно с DJ Low. К сожалению, все это так и не было записано студийно.

— Что для вас первично — процесс создания музыки внутри строительства звуковой инсталляции или наоборот?

— Оба процесса происходят одновременно. Они составляют одну практику, это практически вся моя работа. Некоторые композиторы пишут музыку на компьютере, другие записывают ее нотами на бумаге; я сочиняю музыку отверткой и паяльником.

— Хотелось бы расспросить вас об одном из самых любопытных альбомов в вашей дискографии — «Entomology». Судя по пресс-релизу, музыка в нем создавалась при помощи «Оркестра насекомых»? Вы и вправду занимались препарированием насекомых?

— Несколько лет назад мне заказали пьесу, которая целый месяц должна была звучать по вечерам в общественном месте — под самой большой пешеходной площадью Роттердама была установлена инсталляция из 32 громкоговорителей. Мою композицию утвердили на ноябрь. Первое, что я придумал, — использовать как основную ритм-секцию цикад. Я всегда любил постоянство их темпа, к тому же туманной голландской осенью размышлять о том, как звучат цикады, было приятно. Я попытался подключить оркестр, играя на музыкальных инструментах поверх цикад; комбинация оказалась не слишком удачной. Тогда я придумал басовую партию пчел и шершней, и это сработало идеально. Потом я наложил на это отдельные аккорды и мелодии, исполненные сверчками. Композиция начинается как field recording: летний закат на юге Франции. Через какое-то время насекомые организуются в коллектив и вместо музыки насекомых начинают играть человеческую музыку.

— Считаете ли вы себя пионером в создании механической музыки? Кого вы можете назвать своим идейным вдохновителем?

— Нет! Я не первооткрыватель. Меня вдохновляло несколько работ: маленький проволочный цирк Кальдера под его собственным управлением, ранние вещи Тингли, работы художника Джо Джонса из Fluxus, инструменты и фонтаны братьев Баше.

— Кстати, вы были замечены в среде электронных музыкантов, играющих техно и электронику. Но ведь вас не назовешь электронным музыкантом. Как получилось, что в середине 2000-х вы выпускались на лейбле Aphex Twin'a Rephlex, а последний ваш альбом «Blue As an Orange» издал берлинский Morphine Records?

— Об этом нужно спросить у Ричарда Джеймса и Раби Беайни. Мне повезло, что меня заметили два этих невероятно талантливых и плодовитых музыканта. Я считаю, что у них широкий кругозор, они интересуются всей неподдельной музыкальной продукцией, которая рождается вокруг. Также они — не приверженцы догматизма: им незачем держаться слова «электроника». И вообще, почему медиум должен быть в основе всего? Зачем создавать категории исходя из инструмента? Нужно ли исключать художника из сообщества, если он рисует акварелью, а его коллеги — акриловыми красками?

— Этой весной вы должны были выступить на московском техно-фестивале Save. Каким должно было стать ваше выступление для толпы рейверов?

— Думаю, как и везде, только на сцене было бы громче, а в зале — много разговоров и шума.

— Вы не в первый раз выступаете в России. Какой прием обычно оказывает вам русская аудитория?

— Сложно предугадать реакцию русской публики. Я приезжал в Россию несколько раз с выступлениями и инсталляциями, в разные моменты и в разных обстоятельствах. В некоторых местах я встречал музыкально одаренных людей, рассказывавших обо всех технических деталях, о ритмических комбинациях, которые я играл, прогрессии аккордов и т.д. Я встречал меломанов, просивших подписать мои CD и LP, — и это о многом говорит, потому что мои записи не так легко достать. Недавно я играл для слушателей, которые, похоже, меньше знакомы с моей музыкой, но и они проявляли к ней большой интерес. Рассказывая о России, я обычно говорю, что это страна, где состоялось одно из лучших моих выступлений в жизни. Надеюсь, что-то подобное произойдет и в Центре МАРС.

Перевод Саши Мороз


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244883
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246443
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413033
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419522
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423603
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428905
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429559