И-и 35 раз!..

23 октября группа «Вежливый отказ» — яркий символ московского рок-авангарда — отмечает свое 35-летие большим специальным концертом в «Главклубе». Анализируя их творческий путь, Григорий Дурново пытается ухватить суть трудноописуемой музыки заслуженной группы. В качестве подарка от них самих — премьера нескольких свежайших концертных видео.

Когда заводишь разговор о группе «Вежливый отказ», сложности начинаются практически сразу. С какого момента справедливо начинать отсчет ее истории — с первых шагов, которые были действительно 35 лет назад и привели к записи первого альбома, или все же с периода, наступившего потом, когда радикально поменялось распределение функций в группе и оформилось то звучание, по которому мы и сегодня узнаем «Отказ»? Кстати, какое звучание? Действительно ли сегодня оно такое же, как во второй половине 1980-х? А что такое вообще «Вежливый отказ»? Это рок-группа? Это русский рок? На что это похоже, есть ли аналоги в отечественной или западной (рок-)музыке? И так далее.

И творческий путь, и собственно творчество «Вежливого отказа» были не единожды описаны, в том числе с весьма глубоким культурологическим анализом. Не претендуя на подобные погружение и охват, попробуем все же обозначить самые основные наблюдения.

ПРЕМЬЕРА:

«Вежливый отказ» — «Большевик»

Музыка

Многократно отмечалось, что «Вежливый отказ» — из тех групп, для которых музыка, безусловно, стоит на первом месте. Об этом говорил и лидер группы Роман Суслов. На довольно раннем этапе «Вежливый отказ» стал для Суслова — гитариста, вокалиста и единственного в коллективе композитора — пространством реализации собственных музыкальных идей. И если поначалу в песнях «Отказа» можно было услышать отголоски новой волны или регги, то уже с конца 1980-х конкретные ориентиры вычленить становится довольно трудно. Суслова влекут сложные структуры, хитрые ритмические рисунки, неожиданные паузы.

Любопытно проследить, как в соответствии с представлениями о правильном звучании менялся инструментальный состав группы. Первый, почти доисторический, альбом «Опера» (он же «Опера-86»), где Суслов еще не вошел в полную силу, отмечен главенствующей ролью синтезатора, на котором играл Петр Плавинский — автор первых текстов и части музыки, а также названия группы, ушедший из нее как раз после «Оперы», — и электронными ударными. Ничего похожего на этот обволакивающий саунд больше у «Отказа» не будет, и через некоторое время, вскоре после недолгих опытов с фортепиано и саксофоном, группа под руководством Суслова приходит к скупому трио — гитара/вокал (Роман Суслов), бас (Дмитрий Шумилов), барабаны (Михаил Митин).

Затем к трио вновь присоединяется рояль (Максим Трефан), отточенный, резкий, холодный звук приобретает дополнительное измерение, становится более выпуклым — и только после этого, причем далеко не сразу, группа начинает обрастать другими инструментами: в составе в качестве постоянных инструментов появляются труба, саксофон, а позже и скрипка. И если в прежние времена им отводились роли вроде плетения узоров, создания излишеств, красивостей, намеков на какие-то легко опознаваемые стили, то теперь перед ними ставятся более четкие, более строго очерченные роли, их появление там и тут более чем обусловлено логикой самой структуры произведения. Что, впрочем, не отменяет возможности отвязного свободного солирования. Кстати, важно отметить, что и в последние годы время от времени «Отказ» появляется на концертах в усеченном составе вплоть до все того же трио, тем самым подчеркивая приверженность давно сложившимся принципам музицирования.

Нередко при попытке описать музыку «Вежливого отказа» хочется использовать отрицание. О программе конца 1980-х годов «Этнические опыты», сыгранной упомянутым выше квартетом с роялем, басист группы Дмитрий Шумилов говорил: «Таким стандартно-джазовым набором инструментов играется немного не джаз». Он же более чем два десятилетия спустя так охарактеризовал творчество «Отказа»: «современная камерная музыка, сыгранная средствами рок-группы» — иными словами, не рок. Черновое название одного из номеров программы конца 2000-х годов — «Не блюз». Ну и «Опера», конечно, не была «оперой» — и в самой последней на сегодня программе, «Романсы», нет ни одного романса в сколько-нибудь привычном понимании.

ПРЕМЬЕРА:

«Вежливый отказ» — «Романс 2»

Конечно, эта музыка рождается не из ниоткуда, и в иных фрагментах можно усмотреть явное или неявное, намеренное или ненамеренное сходство то с тем же джазом (как архаичным, так и фри), то с западным авангардным роком, то с не самыми известными произведениями русской академической музыки XIX и XX веков, то с городскими жанрами, то с русскими народными попевками («Попевкой», кстати, называется один из номеров на альбоме «Этнические опыты»). Но все это — детальки, крошки, запятые, рассыпанные по разным местам, появляющиеся и исчезающие на общем густом полотне. Иногда Суслов, по собственному признанию, использует штампы, «совершенно избитые музыкальные формы», «куплет-припевную песенную форму» с чересчур привычной гармонией — «но внутри этого развиваются парадоксальные и нелепые темы». В последней на сегодня зафиксированной в виде студийного альбома программе «Военные куплеты» в роли таких штампов выступают обрывки мелодий, отдаленно напоминающие советские военные песни, которые Суслову, по его словам, «в свое время набили оскомину», а теперь становятся «знаками, которые хочется отправить в совершенно иные музыкальные миры». Прообразы этих обрывков как бы звучат в голове перед сочинением и во время исполнения, подразумеваются, имеются в виду и даже, может быть, каким-то образом передаются слушателю — но, конечно, не исполняются в чистом виде.

Пожалуй, венцом на пути к усложнению музыкального языка стала как раз программа «Военные куплеты», в отдельных произведениях которой можно услышать единовременно две, а то и три совершенно разные линии.

Интересно, что в тех же «Военных куплетах» со сложнейшими структурами соседствует, наверное, самая простая в истории группы песня «Мы победим!» с убедительно залихватскими, запоминающимися, незатейливыми мелодией и проигрышем.

Подобно намекам на чьи-то произведения и какие-то стили и направления, на «отказовских» полотнах прячутся подобия концепций, тем, способов передачи идей музыкальными средствами. У группы за всю историю было несколько циклов, объединенных общими идеей или образом: «Этнические опыты», серия танцев в программе «И-и раз!..», «Военные куплеты», «Романсы» (и некоторые менее очевидные, проступающие в нескольких номерах какого-нибудь альбома). Но всякий раз в этих программах нет очевидных музыкальных указаний, прозрачных интерпретаций этих идей и образов — все так же намеками, полуфразами. О работе над «И-и раз!..» Суслов рассказывал, что «раздавал настроения» музыкантам: «Брались различные характеры и перетаскивались на псевдотанцевальный язык».

А что такое вообще «Вежливый отказ»? Это рок-группа? Это русский рок?

Если попытаться собрать воедино все, описанное выше, то мы, вероятно, сможем подобраться к подобию понимания: в музыке «Отказа» нет ничего, до конца определенного. Может быть, поэтому рок как одно из наиболее прямолинейных направлений Суслову не близок (впрочем, и это утверждение не до конца верно: см. ниже). Здесь нет места чистому героизму, чистой лирике, нет места пафосу (всякий раз, как слышится что-то, похожее на пафос, нам дают понять, что это могла быть и ирония). Здесь всюду, как говорит Суслов в одном из интервью, «вопрос “правда ли это?”, сомнение, а не утверждение», обрыв мысли, конфликт идей и состояний, «элемент обмана». «Мне нужно, чтобы было не “так”, а “как бы так”, это я и пытаюсь сделать», — завершает лидер «Отказа» свою мысль.

Возможно, отсюда же происходит и нелюбовь Суслова к фиксации материала. Он часто говорит, что в студии записывается с неохотой, только потому, что его убеждают в необходимости этого. Будучи записанным, материал как бы перестает жить. Напротив, даже не до конца оформленные, сыроватые произведения Суслов вполне не прочь предъявлять публике, обкатывать на ней. Судя по всему, при всей сложности и выписанности многих номеров не любит Суслов и излишней «сделанности»: важно, чтобы страсти было больше, чем аккуратности. Запись альбома «Военные куплеты» шла под лозунгом «Больше грязи, меньше академизма». Сейчас же, по словам Суслова, группа пытается соединить принцип «больше грязи» с почти академическими точностью и выучкой, которых лидер «Отказа» требует от музыкантов.

Текст

В каком-то смысле «Вежливый отказ» своим примером одновременно и подтверждает, и опровергает избитый тезис о логоцентричности пресловутого русского рока (если уж использовать этот термин). С одной стороны, в течение нескольких десятилетий для «Отказа» с текстом работали серьезные авторы — поэты и сооснователи группы Петр Плавинский и Аркадий Семенов, Гор Оганисян, Григорий Дашевский, Михаил Пророков. Причем в большинстве случаев стихи сочинялись под уже готовую музыкальную форму. Была в репертуаре (в самый ранний период) и песня на стихи Олега Чухонцева. Всего же авторов текстов, если не считать цитат, было одиннадцать, включая самого Суслова, постепенно перешедшего от «языка фонем» к полноценным текстам, и его теперь уже бывшую жену Анну Арциховскую-Кузнецову.

«Вежливый отказ» — «Летаргический сон»

С другой стороны, уже во второй половине 1980-х в творчестве «Отказа» появляются и чем дальше, тем более уверенно себя чувствуют произведения на так называемом языке фонем. Характерно, что чистых инструменталов группа создала за всю свою историю совсем немного: Суслов считает, что вокалом владеет лучше, чем гитарой, с вокалом он и чувствует себя свободнее, и работать ему интереснее. Кроме того, не хотелось отказываться от «плакатной, рупорной подачи» текста, от «произнесения со сцены» — а иначе, мол, какой же это «рок энд ролль» (так называлась песня из другой программы «Отказа» — «Коса на камень»; таким образом, совсем от «рока» Суслов не открещивается). Но вот текст как таковой, текст со словами чем дальше, тем все больше выполняет утилитарную функцию, служит, прежде всего, музыкальным целям. Слово, по выражению Суслова, становится инструментом, текст — обозначением для создания музыкальных образов.

«Вежливый отказ» — «LZ»

Тексты песен было бы, наверное, правильно анализировать в контексте конкретного альбома, а не всего творчества группы — во всяком случае, в рамках небольшого материала это точно было бы неблагодарным занятием. Вместе с тем нельзя не отметить некоторые общие, как бы случайно, исподволь возникающие в разных произведениях разных периодов темы — война, космос, танцы. Кроме того, начиная с «Этнических опытов» группа во главе с Сусловым различными способами подбирается к осмыслению русского, славянского начала, чего-то древнего, первобытного. Этому служат и навязчиво проникающие в тексты Суслова фразеологические обороты, и хрестоматийные образы, и тот же «язык фонем», который по большей части воспринимается русским ухом как родной («Родной язык» — название еще одной песни «Отказа»).

Среда

Уместно будет сказать, наверное, что, хотя от «Вежливого отказа» и его участников тянется много нитей к различным музыкальным (и не только музыкальным) кругам, сам «Отказ» ни к какому кругу не принадлежал. Прежде всего, в силу нежелания Романа Суслова участвовать в «активном создании закулисной имитации творческой жизни». Правда, чем-то вроде колыбели «Отказа» стала художественная среда студентов МИФИ первой половины 1980-х годов, сформировавшаяся вокруг Петра Плавинского и Аркадия Семенова. Но люди из этой компании со временем разошлись по своим творческим углам. Конечно, в первые годы «Вежливый отказ» много выступал на сборных рок-концертах — а где еще можно было тогда выступать? Но ни к какой рок-тусовке группу причислить было невозможно, хотя именно из рок-тусовки в группу попал скрипач Сергей Рыженко; кроме того, Шумилов и Рыженко снимались в одном из поворотных фильмов в истории русского рока — картине Сергея Соловьева «Асса». Скорее, даже можно говорить о более тесной связи с миром авангардного джаза — благодаря активной деятельности трубача Андрея Соловьева и частично басиста Дмитрия Шумилова (возможно, поэтому в записях «Отказа» принимал участие и валторнист Аркадий Шилклопер) — или современной академической музыки в силу того, что в течение многих лет пианистом группы был композитор Павел Карманов. (Здесь следует добавить, что сам Суслов вырос не только на роке, как многие его сверстники, но и на академической музыке — большую коллекцию записей собрал его отец.) «Вежливый отказ» дважды — с почти 20-летним перерывом — принял участие в исполнении масштабного произведения Карманова «Вертеп» и даже написал для него две версии эпизода «Смерть царя Ирода», одна из которых прочно вошла в концертный репертуар группы.

ПРЕМЬЕРА:

«Вежливый отказ» — «Смерть царя Ирода»

Кроме того, благодаря Карманову Суслов познакомился с пианистом и инициатором множества интереснейших звуковых проектов Петром Айду, в результате чего Суслов попробовал себя в качестве исполнителя цикла песен композитора Александра Мосолова, Айду несколько раз исполнил на разных площадках композицию «Отказа» «Колокола», а в нескольких песнях группы сыграли музыканты «Персимфанса» — возрожденного Айду Первого симфонического ансамбля без дирижера. Все это были интересные опыты, однако, к сожалению, они не имели продолжения и развития.

Важной частью жизни «Отказа» стало сотрудничество с поэтами и художниками — во второй половине 1980-х концерты группы имели характер перформанса, поэт Аркадий Семенов декламировал под брызги рояля, Гор Оганисян обсыпал сцену трухой, застывал в виде изваяния и колотил куском сырого мяса по скрипке. Кроме того, сам Суслов, по собственным воспоминаниям, «года три болтался среди концептуалистов, в среде таких людей, как “Мухоморы” и “Коллективные действия”», результатом чего стал, в частности, неотъемлемый от истории группы логотип, созданный одним из участников «Мухоморов» Свеном Гундлахом. Но и все это тоже ушло: группа сосредоточилась на музицировании. Были попытки соединить программу «И-и раз!..» с профессиональными танцорами, но тема оказалась исчерпана одним концептуальным телеэфиром. Программу эту музыканты исполняли в специально подобранных эффектных белых костюмах 1920-х — 1940-х годов, но и эта идея осталась в далеком прошлом. Вместе с музыкой за группой закрепилось несколько убедительных образов и логотипов, созданных художниками Свеном Гундлахом, Дмитрием Гутовым, Константином Звездочетовым, Игорем Гуровичем и Ярославом Шварцштейном.

Между тем сам «Вежливый отказ» в каком-то смысле уже напоминает семью, родной дом: из него можно уехать, но не получается покинуть его насовсем. Суслов в начале 2000-х объявил о прекращении музыкальной деятельности, но через три года вернулся вместе с, казалось, помолодевшей группой. Так и некоторые музыканты, на время покидавшие группу, — пианист Максим Трефан, саксофонист Павел Тонковид — вернулись и продолжают участвовать в новых программах.

Осталось напомнить, что с 1990-х годов постоянной средой обитания Суслова является деревня. Колхоз, конный завод, строительство дома, производство пастилы, прокат лошадей, одним словом — сельская жизнь и производственная деятельность в разных сменяющих друг друга проявлениях, а в перерывах между этим — музыка. От гитары и микрофона лидер группы всегда возвращается к печи и трактору. Эти обстоятельства, конечно, еще больше усложняют разговоры о природе и генезисе музыки «Вежливого отказа», поскольку непонятно, откуда она берется, из чего рождается. С другой стороны, они уже настолько стали частью мифологии, выросшей вокруг группы, что, возможно, несколько и упрощают картину.

Группа продолжает развиваться, Суслов работает над новым сложным материалом. Каждое выступление «Отказа», и до пандемии появлявшегося на сцене не так уж часто, можно считать событием. И при всем перфекционизме, отразившемся в студийных записях, живые выступления подчас намного мощнее и интереснее зафиксированных на альбомах. «Вежливый отказ», особенно сегодня, — это та группа, которую интересно (да и, пожалуй, необходимо) наблюдать за работой в реальном времени.

Ссылки на концерт «“Вежливый отказ”. 35 лет группе»:

Фейсбук
«ВКонтакте»

Понравился материал? Помоги сайту!