На белой полосе

27 августа 2021 года исполняется 30 лет со дня гибели лидера группы «Зоопарк» Майка Науменко — легенды русского рока. Вспоминая жизнь и творчество «ленинградского Марка Болана», мы предлагаем вашему вниманию фрагмент из книги Александра Кушнира «Майк Науменко. Бегство из зоопарка» (другие фрагменты можно почитать здесь, здесь, здесь и здесь), в котором лидера «Зоопарка» настигает всесоюзная слава.

Красота в непосредственной близости

«Рок-н-ролл — это неинтеллигентная музыка, которую порой играют интеллигентные люди».

Майк Науменко

Впервые я увидел «Зоопарк» осенью 1987 года на рок-фестивале в Подольске. Прогуливаясь сентябрьским утром по Преображенке, я наткнулся на доску объявлений, внутри которой красовалась газета «Московский комсомолец». На предпоследней странице был напечатан анонс рок-фестиваля — с указанием места, где можно приобрести билеты. Это был знак, проигнорировать который я не имел морального права.

Воскресенье началось для меня с огромной людской очереди. Жирным червяком она выныривала из подземелья станции метро «Ленино» (ныне — «Царицыно») и вела к стоявшему неподалеку небольшому автобусу. Рядом возвышался самопальный стенд с именами двадцати групп-участниц, который оперативно подогнали к импровизированной кассе подольские организаторы. Нечеловеческий ажиотаж, обилие хиппи и джинсовых бездельников объяснялись просто: это была одна из первых крупномасштабных рок-акций, не запрещенных столичными властями. Нельзя сказать, что мероприятие с участием «ДДТ», «Наутилуса Помпилиуса», «Телевизора», «Зоопарка» и «Калинова моста» было официально разрешено. Скорее всего, просто не было прямого запрета — по крайней мере, в сорока двух километрах от Москвы. И этим шансом нужно было воспользоваться.

Как выяснилось, билеты на фестиваль продавались через крохотное окошко в автобусе. Никаких кассовых аппаратов, естественно, не было, и все выглядело на удивление просто. Вокруг бушевала эпоха первых кооперативов: протяни мятые рубли — получи вожделенные билеты. Ни о какой сдаче никто даже не заикался — люди с билетами в руках тут же растворялись в пространстве с выражением беспредельного счастья на лицах.

До фестиваля оставалось еще несколько дней, и время текло невыносимо долго. И вот вечером 12 сентября 1987 года заповедная электричка тронулась в сторону Подольска. Рядом со мной в вагоне пилили такие же безбашенные зрители, терявшиеся в догадках, какой именно рок-н-ролл сегодня нас ждет. Мы разговорились. Кто-то рассказывал о полчищах гопников, кто-то — об усиленных нарядах ментов. Но общее настроение было боевым: «ввяжемся в драку, а там видно будет». Типа — прорвемся!

И вот настал долгожданный миг — в качестве хедлайнера субботнего вечера перед несколькими тысячами зрителей появился «Зоопарк». Тогда я даже не догадывался, что самые яркие события происходили не только на сцене, где вовсю рубились «Наутилус Помпилиус», Настя Полева и одесский «Бастион», но также и за кулисами.

«Во время фестиваля музыканты и их поклонники расслаблялись по полной, — рассказывал Пит Колупаев. — Круче всех отдыхал “Зоопарк”, который в пух и прах разнес пансионат для ветеранов, опрометчиво предложенный подольским начальством для проживания гостей из города-героя Ленинграда. Науменко, долгое время не выступавший в Москве, был настолько тепло встречен старыми друзьями, что когда мы зашли за кулисы за пять минут до начала, то обнаружили Майка крепко спящим на полу. Чуть более трезвый Сева Грач уверял, что музыкант вот-вот проснется и пойдет выступать».

Вдобавок ко всему чуть раньше в лапы ментов попал басист Илья Куликов. Когда его удалось выдернуть из цепких объятий советской власти, музыканты с изумлением обнаружили на кистях его рук… шерстяные носки. Старый кореш Майка не сомневался в удачном исходе своего «плена» и спокойно грел пальцы, готовясь к предстоящему концерту. «Чтобы руки не замерзли», — добродушно объяснил он свой поступок лейтенанту, нехотя выпускавшему его на свободу.

Многочисленные байки о том, как всем миром будили и поднимали со скамейки сильно нетрезвого Майка, бродят по Москве до сих пор. Лично я слышал как минимум три версии, в каждой из которых был счастливый финал. Как бы там ни было, Севе Грачу, Питу Колупаеву и Сергею Гурьеву удалось невозможное — в назначенное время «Зоопарк» вышел на сцену Зеленого театра.

Тогда я впервые увидел группу с расстояния десяти метров и совершенно не догадывался, что нас ждет. Концерт стартовал с «Мажорного рок-н-ролла». Примечательно, что за пару минут до этого находившийся в состоянии невесомости Майк попросил организаторов группу не анонсировать. Он блестяще сделал это сам в духе журнала «Рокси», представив Храбунова как «лучшего гитариста Ленинграда», а барабанщика Кирилова — как «литовского сынка и маньяка».

Стебный настрой Науменко был мгновенно пойман зрителями, и мне стало казаться, что эпоха меняется прямо на глазах. Мог ли я мечтать, что увижу Майка не в подвальном клубе, а перед пятью тысячами преданных фанатов? Естественно, мне было любопытно послушать, как будут звучать «живьем» зоопарковские хиты и станет ли группа исполнять в электричестве, к примеру, 15-минутный «Уездный город N».

Для истории сохранилась отреставрированная лейблом «Геометрия» видеозапись этого концерта, проходившего «под вой сирен и лай собак». Там несложно увидеть, что обстановка в Подольске была действительно стремной: по бокам выстроились шеренги ментов с овчарками, а за забором кучковалась гопота — предположительно из Набережных Челнов. У микшерного пульта, рядом со звукорежиссерами, нес службу сотрудник КГБ, который после первой песни неожиданно рявкнул в микрофон: «Все сели!»

Надо признаться, что Науменко на такие мелочи внимания не обращал. Как и на отсутствующий в мониторах звук. Майк собрался, более-менее попадал в ноты и почти не забывал слов. Можно предположить, что он чувствовал эпохальность момента, в отличие, скажем, от своих музыкантов. Любопытно, что в одной из наших бесед Саша Храбунов о концерте в Зеленом театре отзывался совершенно без энтузиазма. Типа приехали, отыграли и уехали. Мол, прожекторы светили в глаза, зал был не виден, поэтому рассказывать особенно нечего. Согласиться с этим было сложно, поскольку в зале царила полная эйфория, фрагментарно переходящая в «революционную дискотеку».

«Наверное, погрузневший Майк никогда не видел такого огромного скопления людей, так любящих его и так жаждущих его хитов, — вспоминает один из организаторов «Подольска-87» Сергей Гурьев. — Как давно “Зоопарк” не был в Москве, где его всегда любили больше и нежнее, чем в Питере, трудно подсчитать. И поэтому, хотя три четверти подольской программы Майк гонял в столице еще в 1981 году, хотя во рту у него еле ворочался опухший язык, а саунд постепенно превращался в ритмичное буханье, в Зеленом театре царил праздник. Тысячи человек стояли навытяжку на деревянных скамейках, рыдали от счастья и кричали: “Майк! Майк!” Майк же — в неизменных черных очках, с очень мощной шеей, одутловатый — стал походить на крайне опустившегося Градского. В самой команде всех очаровывал новый клавишник Андрей Муратов, который носился по сцене с собственной “Ямахой” наперевес, не переставая на ней зажигательно наяривать».

Поздно ночью тысячи зрителей возвращались с концерта «Зоопарка» совершенно другими людьми. Тот воздух свободы, которым дышал подольский фестиваль, впервые заставил меня задуматься о кардинальной смене профессии. Но времени для рефлексии в ту осень не было совершенно. Через пару месяцев я попал на «закрытый» киносеанс, состоявший из нескольких фильмов о рок-андеграунде. Атмосфера в забытом богом и милицией кинотеатре «Патриот» была незабываемой. И если «Шесть писем о бите» все смотрели со сдержанным уважением, то на первых строчках песни «Я инженер на сотню рублей и больше я не получу» (фильм «Иванов») зрители засвистели и захлопали, подняв такой шум, словно начался штурм Кремля. Но настоящий рев повис над залом во время просмотра фильма «Йя-Хха» — когда Цой бросал уголь в кочегарке, а Майк разбивал собственное отражение в зеркале.

Время было сказочное. Вскоре в арбатской подворотне, рядом с магазином «Мелодия», я приобрел виниловый диск «Белая полоса». На дворе стоял март 1988 года — в массовую продажу альбом «Зоопарка» еще не поступил. Как, впрочем, не было на прилавках и двух миньонов с композициями с этой пластинки. Еще сильнее я удивился, не обнаружив на диске двух песен — «Бедности» и «Вперед, бодхисатва!». Их там, в отличие от магнитоальбома, попросту не было. А затем в журнале «Сельская молодежь» я увидел интервью с лидером «Зоопарка», который по поводу издания «Белой полосы» заявил:

«Мы с фирмой “Мелодия” знаем друг друга понаслышке. Пора соответствовать международным стандартам, которые не придуманы кем-то, а выработаны тысячами примеров. Новая программа должна быть сначала записана на пластинке, а в случае успеха группа может начинать гастрольные турне, не гонясь за числом концертов. Больше того, нужно перестроить и систему оплаты. Исполнитель, чья пластинка расходится огромными тиражами, должен получать с этого приличный авторский гонорар. Мы все равно придем к этому, сама логика жизни приведет».

Тем временем «Белая полоса» несколько неожиданно вышла на первое место всесоюзного хит-парада ТАСС. После многочисленных допечаток тираж диска приблизился к нескольким сотням тысяч копий. Парадоксально, что не самый яркий альбом «Зоопарка» продавался гораздо веселее пластинок «Машины времени», «Секрета» и «Аквариума», не говоря уже о поп-исполнителях. Знакомые барыги утверждали, что особенно лихо диск улетал в регионах: в Поволжье, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Несмотря на то что Науменко получил символический гонорар и был вынужден покупать собственные пластинки в магазине, он выглядел абсолютно счастливым человеком. Радостно обсуждал с Борей Мазиным и Сашей Старцевым успех «Белой полосы», периодически вставляя в разговор крылатую фразу из песни «Back in Black» группы AC/DC: «number one with a bullet». В тот момент Майк даже не догадывался, какую цену ему придется заплатить за этот успех.

* * *

Весной 1988 года всем казалось, что русский рок переживает второе рождение. По стране гремели беспрерывные фестивали, музыканты плотно обосновались в телевизоре, а глянцевые обложки светились ликами Гребенщикова, Кинчева и Макаревича. В апреле в ДК МЭЛЗ состоялась премьера кинофильма «Асса», сопровождаемая выступлениями лучших рок-групп. В один из вечеров там играли «Зоопарк» и «Аквариум». На этот концерт мне попасть не удалось. Вокруг акции царил нездоровый ажиотаж, концерт снимала телепрограмма «Взгляд», а лишние билетики «стреляли» уже на выходе из метро. К сожалению, я не смог раздобыть даже контрамарку.

Позднее мне удалось добыть магнитофонную запись выступления «Зоопарка». При поддержке скрипки Сергея Рыженко Майк стартовал с «Блюза простого человека». Затем на пульте вывели «вправо до предела» клавиши Мурзика, и на зал обрушилась измененная до неузнаваемости ритм-н-блюзовая версия «Белой ночи / Белого тепла». Анонсируя «Белую полосу», Науменко не смог отказать себе в удовольствии рассказать о появившейся в продаже пластинке, а заодно обстебал «нашу любимую фирму “Мелодия”».

Выступление «Зоопарка» длилось почти час, завершившись несколькими бисами и кавером на «Route 66». Затем последовал скандальный джем с «Аквариумом», который не попал на пленку. По рассказам очевидцев, после совместного исполнения «Пригородного блюза» Гребенщиков шепнул на ухо Майку: «Отойди, я сейчас им устрою!» И грифом гитары с размаху снес микрофонную стойку. Удар получился настолько мощным, что стойка улетела в дальний угол сцены, по пути едва не раскроив череп Науменко.

Через пару месяцев за кулисами ДК Горбунова я встретил улыбающегося Майка с двумя большими белыми значками на куртке. На одном было написано: «На какие дела сейчас понт, бэйби?», а на другом — «Бэйби, сейчас понт на наши дела!». Смотрелось это весело, хотя и несколько преувеличенно.

Дело в том, что перестроечная судьба «Зоопарка» оказалась значительно скромнее достижений коллег. Группа сильно отставала от модных и актуальных тенденций — явно сказывалось отсутствие продюсера. Неудивительно, что Майк с треском пролетел мимо многочисленных вспышек новейшего отечественного кинематографа. Его приятель Цой за считанные месяцы стал суперзвездой, попав в самые громкие премьеры сезона — «Ассу» и «Иглу». Костя Кинчев сыграл главную роль во «Взломщике», Юрий Шевчук и Борис Гребенщиков — в фильме «Рок» будущего классика Алексея Учителя. Сергей Курехин снялся в картинах «Лох — победитель воды» и «Два капитана — 2», постоянно записывая бесконечные саундтреки — от мистической драмы «Господин оформитель» до конъюнктурной «Трагедии в стиле рок».

Все мало-мальски значимые ленинградские группы прошли через эфиры «Музыкального ринга» — но только не «Зоопарк». И пока, к примеру, Курехин перед телекамерами «толкал телеги» о том, что он — «певец умирающей культуры», Майк давал вдумчивые интервью журналу «Рокси», который читали от силы двадцать человек.

Еще одним крупным проколом Науменко стало принципиальное нежелание сотрудничать с приехавшей в Ленинград из Калифорнии Джоанной Стингрей. В итоге спродюсированная ею двойная пластинка «Red Wave» вышла без участия «Зоопарка». О диске с «Аквариумом», «Кино», «Алисой» и «Странными играми» писали Newsweek и USA Today, «Комсомольская правда» и журнал «Огонек». Кто-то хвалил, кто-то ругал, но главным было другое — появление «Red Wave» открывало для ленинградских музыкантов перспективы в Европе и Америке.

Казалось, что Майка вся эта история совершенно не волнует. Напротив, в этот период лидер «Зоопарка» стал крайне подозрительным, и особенно остро это ощущалось в его общении с иностранцами. Совершенно неожиданно он занял в этом вопросе крайне агрессивную позицию. Друзья вспоминают, что долгое время Науменко был уверен, что романтичная Джоанна Стингрей — агент КГБ или даже ЦРУ. С подобным умонастроением Майк никак не вписывался в историю с выпуском «Red Wave», особенно после того, как не явился на свадьбу Джоанны с Юрой Каспаряном, несмотря на персональное приглашение.

«Многие годы в Советском Союзе любое общение с иностранцем считалось если не изменой Родине, то явно чем-то нехорошим, — рассказывал Панкер. — Любой поход студентов в университетскую общагу, где живут американцы, пытались контролировать спецслужбы. Майк всего этого сторонился. У него была явная шпиономания, и порой он прямо обвинял кого-то из приятелей в том, что тот стучит. Он считал, например, что Николай Михайлов стучит, и журналиста Мишу Шишкова обвинял, и звукорежиссера Птеро Д'Актиля — тоже. У Майка тогда была такая легкая паранойя».

Позже Науменко осознал, как много сделала Стингрей для русского рока, и все-таки решился дать интервью американской журналистке, но «ландшафт уже был не тот». Сохранилась видеозапись 1987 года, где, отвечая на ее вопросы, лидер «Зоопарка» рассуждает по-английски о своей роли в истории ленинградского рока. Увы, «пить боржоми» было уже слишком поздно. В итоге предложение записать альбом в США с музыкантами Eurythmics получил Гребенщиков, а Майк с «Зоопарком» поехал в город Абакан — давать концерт в колонии для малолетних преступников.

Понравился материал? Помоги сайту!