За пятнадцать лет, семь пластинок, пару сайд-проектов и пачку саундтреков проект Даниила Калашника успел сменить немало звучаний и подходов, от этноориентированной электроники до матерого даба. «44», писавшийся с перерывами на разную срочную работу почти четыре года, — очередной новый виток; меланхоличный песенный рок обманчиво несложной конструкции, десять песен-размышлений о главном в жизни, с прозрачным и чистым звуком и периодическими вкраплениями электроники. Новое настроение Калашника отчасти схоже с философствующей меланхолией последних песен Найка Борзова с поправкой на то, что песни его устроены несколько хитрее — в них прячутся ориентальная мелодика, дабовые ритмические ходы, хитро выстроенные прог-роковые структуры. Просто у Калашника получается преподнести все эти сложности с обаятельно-бесхитростной улыбкой задумавшегося о жизни простака. «Еду, еду, всюду лес, и справа лес, и слева» — все мы, в общем, иногда оказываемся в раздумьях о том, чем и зачем живем, и альбом «44» с его успокоительной невозмутимостью в эти минуты придется очень даже кстати.
4 из 10
закрыть
Сегодня на сайте
Минск-21, транзитная зона
«Я тоже мертв, я умер совсем недавно». История Акрама Айлисли
Известный азербайджанский писатель, живой классик национальной литературы стал изгнанником в родной стране. Историю Акрама Айлисли рассказывает Томас де Ваал
1 декабря 2021447«Термин “авангард” — больше из военной, чем из художественной лексики»
Календарь пассажира
Chikiss. «Зачем ты плачешь»
«Жизнь — мгновение, и оно бесценно»: московский экзистенциальный панк и берлинский андеграунд встречаются в новой песне певицы и клипе на нее
30 ноября 20211742Милость к павшим revisited
Антонов коллайдер
«Антон — молодой курьер, работающий на одну из китайских корпораций, получает необычный заказ: он должен доставить конфиденциальную информацию, зашифрованную в особой линзе, которая установлена в его глазу». Отрывки из книги Ильи Техликиди
29 ноября 20211400Конец цитаты
«Нам придется изобретать свой собственный язык»
Высокая композиторская кухня
Лали Хорстманн: мы предпочли остаться
Скупой русский натюрморт