Разговор c оставшимся
Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244966Хороший индикатор зрелости государства — сколько человек умирает дома. В 1946 году в США таких было большинство — как и в развивающихся странах сегодня: медицина доступна не всем, и где-нибудь в Афганистане далеко не всякий крестьянин, которого свалила с ног пневмония, вообще успевает увидеть врача. Уже в 1980 году в США дома умирали всего 17 процентов (а подавляющее большинство остальных — в больницах). Победа прогресса вроде бы налицо. Но с тех пор цифра росла и росла — 23 процента в 2000 году и 27 процентов в 2010-м. Значит ли это, что всем этим людям не хватило денег на койку в палате? Скорее, наоборот: скончаться в своей постели — привилегия, которую все больше людей может себе позволить.
Какие человек произносит последние слова, прежде чем умереть? В странах «первого мира» этот вопрос теряет смысл, потому что здесь обычно уходят из жизни без сознания, после многих месяцев с трубкой аппарата искусственной вентиляции легких во рту и с катетером в носу — а это исключает всякие разговоры с близкими. Новые медицинские технологии дают возможность поддерживать жизнь достаточно долго, чтобы больной в клинике успевал не торопясь пройти все стадии беспомощности.
Такие рассуждения хорошо смотрелись бы на сайте антимедицинских активистов, которые призывают не тратить деньги зря, спустить в унитаз все таблетки, а от болезней лечиться травами и позитивным мышлением. Однако автор книги Атул Гаванде — 49-летний практикующий американский хирург, стипендиат Фонда Макартуров (эту стипендию принято называть «грантом гениев») и постоянный колумнист журнала New Yorker. Его главная претензия — не к методам медицины, а к тому, что медицина узурпировала проблему старения и умирания.
Что, если разрешить старикам на свой страх и риск пить виски, курить сигареты и жить в отдельном доме?
Высокая средняя продолжительность жизни (в Японии — 84,2 года, в США — 78,8 лет, в России — 70,5) означает не только то, что у пенсионеров появляется время поездить по миру. Это означает, что существенная часть населения — люди, которые без посторонней помощи не могут себя одеть и приготовить пищу. Спрос на эту помощь порождает целую индустрию, и большая ее часть — с медицинским уклоном. Старик — это в первую очередь пациент, потому что он чем-нибудь да болеет. Значит ли это, что его нужно в первую очередь лечить?
Эрвинг Гоффман, классик социологии повседневности, в 1961 году опубликовал книгу «Asylums» («Прибежища»), где обнаруживает схожие принципы у лучших клиник и плохих тюрем: это тоталитарные государства в миниатюре. Даже самые приветливые медсестры не отменяют того факта, что в палате под капельницей вы подчиняетесь чужому плану на ваш счет. В традиционной культуре человек долгой успешной жизнью зарабатывает себе право «уважать себя заставить», особенно на смертном одре. Благодаря прогрессу в медицине нобелевские лауреаты и создатели огромных компаний в последние дни жизни безоговорочно подчиняются врачам и нянечкам.
Один и тот же медицинский подход практикуют больницы, куда люди попадают с неоперабельным раком, и дома престарелых, куда попадают относительно здоровые, но немощные старики. Для начала Гаванде расправляется со стереотипом, что в дома престарелых родителей сбывают одни нерадивые дети. Уход за 90-летним человеком — это серьезная работа: Гаванде подробно разбирает случай семьи, которой понадобилось несколько лет, чтобы признать задачу непосильной.
Другое дело, что альтернативу домам престарелых в США придумали давно. Что, если разрешить старикам на свой страх и риск пить виски, курить сигареты и жить отдельно — но при условии, что по сигналу тревоги к ним днем и ночью может явиться медсестра, у которой есть ключи от дома? Специально оборудованные поселки, где старики живут вместе в шаговой доступности от команды медиков, — это практика assisted living, которая появилась в 1980-х. Первый такой поселок под названием Парк-Пэлейс построила в Портленде на свой страх и риск геронтолог Керен Уилсон, измученная чувством вины перед собственной матерью, для которой ничего похожего не нашлось. К 2000 году основанная Уилсон компания Assisted Living Concepts открыла 184 таких заведения в 18 штатах. А потом появились многочисленные подражатели.
Больше всего врачи занимаются теми, кого уже нельзя вылечить. Последний год лечения перед смертью от рака легких обходится в США в 94 тысячи долларов.
Если для многих лет старости этот рецепт годится, то для нескольких месяцев смертельной болезни — вряд ли. Что может помочь от боли и побочных эффектов лекарств? Отказ от идеи, что главная потребность больного — лечение.
Больше всего врачи занимаются теми, кого уже нельзя вылечить. Последний год лечения перед смертью от рака легких обходится в США в среднем в 94 тысячи долларов — и обычно речь идет о второй или третьей линии химиотерапии или операциях, которые заведомо не способны спасти, но при удачном исходе отодвигают смерть на месяц или два ценой мучительных побочных эффектов. Для сравнения: в первый год после диагноза пациента то оперируют, то облучают особенно активно в надежде победить или надолго притормозить болезнь (что часто заканчивается успехом), но за все эти процедуры медики выписывают страховщикам средний чек всего в 28 тысяч долларов.
Гаванде видит главный изъян в языке врачей: они уже научились говорить людям в лицо, что болезнь не лечится, но не готовы развивать эту тему. Предлагать на выбор лекарства, которые дают человеку все более и более ускользающий шанс выиграть еще неделю или две, проще, чем вовремя сообщить пациенту — ему осталось два месяца или два года, и полезно подумать о том, как ими распорядиться. Есть целый ряд практических дилемм, которые хорошо бы решить заранее: если в процессе операции возникает выбор между полным параличом и смертью на операционном столе — стоит ли вас реанимировать? Делать операцию сейчас или дать опухоли разрастись? Гаванде приводит истории своих и чужих пациентов, отвечавших на эти вопросы по-разному. Профессор психологии в возрасте за 70, который согласился на жизнь паралитика в результате операции, выиграл десять лет жизни в инвалидном кресле и успел написать две книги. Отец самого Гаванде, прикинув все за и против, согласился отодвинуть операцию на неопределенное будущее, пока опухоль не станет непереносимой, — и подарил себе несколько лет поездок по миру и игры в теннис перед вмешательством хирурга и химиотерапией, которые сделали его беспомощным инвалидом. Каждый выбирает сам, но главное — вовремя поставить человека перед выбором и дать сделать этот выбор ему самому. А табу на разговоры про смерть и старость мешает тому, чтобы такие вопросы были правильно заданы и правильно осмыслены.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиМария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен
28 ноября 20244966Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым
22 ноября 20246522Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
14 октября 202413102Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
20 августа 202419584Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
9 августа 202420246Быть в России? Жить в эмиграции? Журналист Владимир Шведов нашел для себя третий путь
15 июля 202422896Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
6 июля 202423655Философ, не покидавшая Россию с начала войны, поделилась с редакцией своим дневником за эти годы. На условиях анонимности
18 июня 202428831Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова
7 июня 202428958Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»
21 мая 202429614