Сенцов и чужие

Приговор Олегу Сенцову и освобождение Евгении Васильевой, одновременно произошедшие, вызвали сильнейшую реакцию. Кумулятивный эффект: совпав по направлению воздействия, обе драмы прожгли броню равнодушия довольно многих и подорвали боеприпас негодования. Негодование сменилось бы яростью, говори мы сейчас об иной социальной группе; интеллигенция в РФ от негодования переходит к столь понятному (и даже психологически удобному) отчаянию. Происходило это так: в соцсетях сначала вывешивались (рядом) фото Сенцова и Васильевой, ниже перечислялись содеянное и наказания на содеянное. Дальше — уже от владельца аккаунта — следовало восклицание: «Доколе!». Или: «Гады!» (часто и покрепче). В завершение — либо недобрые пожелания в адрес судей и власти вообще (ад, угольки, Гаага), либо известное рассуждение насчет «дна» и стука оттуда. Схема отработанная, все это повторялось не раз, оттого можно обозначить некоторые закономерности и проанализировать ряд распространенных заблуждений.

Прежде всего, стоит отметить: как негодовать по поводу приговора Сенцову, так и оплакивать освобождение Васильевой бессмысленно. Такие вещи должны были произойти — вот они и произошли. В первом случае, говоря о действиях суда, мы имеем дело с логикой убийц (посадить нестарого человека в русскую тюрьму на 20 лет значит его убить, пусть и не до конца, при счастливом исходе). В этом нет ничего сверхъестественного: убийцы были всегда и, увы, всегда будут. Одними из них движет корысть, другими — высокие идеи вроде идеологий или верности долгу, третьими — природная жестокость. Да, убивать в бою или в иной ситуации, когда ты сам в опасности, более, скажем так, почетно. В случае приговора Сенцову никакой опасности для судей нет и не было — воображение у них развито недостаточно, чтобы представлять себе загробные адские муки или вполне комфортные стулья зала заседаний условного Гаагберга. Судьи делают свое дело в той же мере, как все это сословие (думаю, за небольшим исключением) в нынешней РФ. Глупо и опасно представлять себе трогательные картины их моральных метаний, их скупые мужские слезы, отмыв их нечистой совести спиртосодержащими жидкостями, их исповеди школьным корешам на полуночных кухнях и так далее. Ничего этого нет. Им сказали — они сделали.

Интеллигенция в РФ от негодования переходит к столь понятному (и даже психологически удобному) отчаянию.

Тут важно другое — на самом деле, неинтересно, что там с ними происходит. Совсем неинтересно. Психология здесь излишня: ведь речь идет об aliens, только эти пришельцы ниоткуда не прилетали, они просто всегда были рядом. Отсюда и иллюзия, что психология в их отношении работает. Много способствовали этому заблуждению сочинения писателя Достоевского и небезызвестная книга Арендт, которую так любят цитировать, особенно те, кто ее не открывал. То ли особая сложность зла, то ли его банальность, черт их, убийц, разберет. Увы, это не имеет никакого отношения к действительному положению дел. А оно таково: им приказали — они убили. Или: им захотелось, и они убили. При случае убьют еще. Не будет случая — не убьют. Вот и вся психология.

Aliens не хуже и не лучше остального населения земного шара: они другие, как и прочие составные части этого населения. Кто-то любит попа, кто-то — попадью, а кто-то — попову дочку. Терзания в рамках иудеохристианской этики не имеют отношения ко всем, как и умение ловко перерезать горло пленному. И то, и другое похвально — в рамках соответствующих референтных групп. Беда начинается, когда привычки и правила одной начинают применять к другим, в чем особенно преуспела литература начиная с эпохи романтизма и — уже в двадцатом и двадцать первом веках — поп-культура. Отсюда и все эти образы кающихся убийц, столь прекрасных в своем этическом вочеловечивании.

Особенность нынешнего момента в РФ заключается в том, что немалая часть населения представляет собой aliens. Давно замечено, что постсоветские катастрофы, будь их детали самыми что ни на есть душераздирающими, невыносимыми для внешнего взгляда, вроде «перестукивания» с мертвыми подводниками или сгоревших детей Беслана, на самом деле мало кого тронули. Задушевности, особенно официозной, сколько угодно. Пустили слезу, утерли платком и пошли дальше. Но сочувствия, уж простите за высокий термин, сострадания — нет. Для задушевности достаточно имитационной психологии, так сказать, механических реакций на внешние раздражители, вроде того как Горький плакал, читая рукописи из самотека. В подобных реакциях не задействованы воля, ум, любой другой глубинный человеческий элемент. Aliens устроены по-другому. Они — цельные натуры, высеченные из одного куска. Их принцип — поддержание собственного существования, задача чисто техническая, я бы даже сказал — методологическая, ибо без принципа эффективности тут ничего не работает. Минимум затрат, максимум мощного инерционного продвижения по жизненному кругу. Поверхностные ахи, та самая задушевность, иногда придают aliens чертовской привлекательности, как у писателя Лимонова, который всегда пишет про одно — про мелкие нервные реакции, отчего-то происходящие на поверхности чугунной чушки.

Глупо и опасно представлять картины моральных метаний судей, их исповеди школьным корешам на полуночных кухнях.

Настоящие убийцы — не всегда aliens. Но aliens составляют рекрутский резерв корпуса убийц, это бесспорно. Вопрос, если вернуться к нынешней ситуации в РФ и к приговору Сенцову, очень прост. Как так произошло, что «чужие» столь многочисленны здесь, столь влиятельны? Обычно говорят: мол, это совок возвращается, Сталин и все такое. Отнюдь. Ничего никогда не возвращается. Aliens — продукт новой эпохи, постсоветский человек как он есть, атомизированное существо, предоставленное самому себе в смысле выживания, привыкшее автоматически прибиваться к сильному, а став сильным, сделать все, чтобы и дальше пребывать таковым. Чистая механика плюс инстинкт самосохранения, никакой психологии. Для aliens совершенно все равно — нация, идеология, этическое, эстетическое, любое другое. Чистая эффективность. Потому единственная из постсоветских профессий, пришедшаяся постсоветскому миру по нраву, — кроме, конечно, охранника — это менеджер. Равнодушие aliens к моральным, политическим, социальным и прочим последствиям своих поступков есть равнодушие менеджера к тому, чем занимается завод, которым его поставили порулить. Пекарня или химкомбинат — какая разница?

Впрочем, у aliens есть еще одна важная особенность. Они декаденты. Обычно под декадентами понимают каких-то невероятно изысканных людей с интересной бледностью в лице. Абсент, дамы в черном курят пахитоски, гашиш, Бодлер и череп на каминной полке. На самом деле декадент — тот, кто может существовать только в ситуации упадка: нравов, политического устройства, экономики и так далее. Но прежде всего, конечно, нравов. Иными словами, декадент существует на ренту, чья величина находится в обратной зависимости от реальных общественно признанных ценностей. Чем хуже дело с ними, тем лучше дела у декадента. Не зря же многие находили декадентский шик у сутенеров.

Однако это — осмысленное декадентство, порой (но нечасто, надо сказать) даже плодотворное в культурном смысле: громкие имена всем известны. Но ведь жулик, лжец, убийца (особенно убийца) — тоже декадент, даже если он вместо абсента с гашишем запивает кружкой доброго пива свиную отбивную и галлюциногенным оргиям предпочитает мирное сопение в постели рядом с крепкозадой женой. Или, к примеру, исправно бьет земные поклоны в церкви. Декадент, даже несознательный, живет упадком, паразитирует на нем, как червяк на трупе. Постсоветская история РФ, в конце концов, закончилась тошнотворной картиной именно такого рода. Если посмотреть на персональный состав высших, средних и нижних эшелонов власти в стране, а также в самых важных институциях, то везде мы увидим примерно одно и то же: менеджеры-декаденты в разной степени осознания принадлежности к обеим категориям.

Принцип aliens — поддержание собственного существования, задача техническая. Минимум затрат, максимум мощного инерционного продвижения по жизненному кругу.

Из вышесказанного следует два важных вывода. Первый касается общественной реакции на приговор Олегу Сенцову. Как и в предыдущих — уже многочисленных — случаях, реакция эта наивна. Обычно обсуждаются персональные характеристики судей, следователей, охранников и сервильных журналистов. Как выглядит. Как одет. Как читает приговор. Помню, одна прогрессивная журналистка с гламурными запросами целую социально-психологическую драму сочинила про секретаршу суда то ли над Ходорковским, то ли над Pussy Riot. Мол, одета она на рынке, бижутерия у нее дутая, мейкап вообще как у гулящей девки и все такое. Из вышесказанного делался вывод о чуть ли не социальной войне постсоветских нестильных неимущих против постсоветских стильных (имущих и неимущих в равной степени). «Шинель» и «Бедные люди» в изложении Трумена Капоте. Все мило, только никакого отношения к делу это не имеет. Как и то, бормочет ли судья приговор или читает хорошо поставленным голосом, бегают ли глазки у лжесвидетеля, хорошо ли сидит пиджак на плечах подлого журналюги. Не стоит психологизировать то, что не имеет психологии. Alien все равно, что о нем думают и говорят люди, от которых не зависит его существование и воспроизводство его существования. И, конечно, бессмысленны восклицания про «дно» и «завтра всему этому придет конец». Нельзя выдавать собственную истерику за реальность сознания совсем других людей. В лучшем случае идея «дна» есть метафора сознания тех, кто так рассуждает. А то и просто — фигура речи. Декаденту — если он благосклонно примет идею вечного падения на дно — эта идея очень даже понравится. Декадент кормится падением. На все сетования о человеческих трагедиях alien всегда холодно заметит: мол, она утонула.

Второй вывод касается Евгении Васильевой, а то мы тут про нее слегка подзабыли. Если негодование по поводу приговора Олегу Сенцову вполне по-человечески понятно, то страсти вокруг освобождения этой дамы загадочны. Если мы считаем, что Сенцова судил не суд, а кучка aliens, никакого отношения к юриспруденции, судопроизводству, законности и просто чувству справедливости не имеющая, то почему мы должны считать, что Васильеву судил кто-то другой? Я не в смысле, что она невиновна или виновна. Просто мы не можем об этом знать, так как РФ не является «государством» в обычном смысле этого слова, то есть государством, одна из функций которого — принятие законов, их реализация, их поддержание и охрана. В любом отдельном случае группа декадентствующих aliens делает то, что ей в этот конкретный раз нужно. Общих правил нет никаких, кроме одного — правила, что общих правил нет. Оттого все разговоры о неопровержимых доводах защиты или обвинения бессмысленны, они лишь затемняют дело и создают иллюзии. Так что, думаю, невозможно что-либо определенное сказать ни об одном приговоре, вынесенном сегодня на территории РФ. А если так, то тем, кто не входит в число aliens, надо только радоваться освобождению человека из русской тюрьмы — ведь все знают, что такое русская тюрьма. Что же до эстетических воззрений Евгении Васильевой и ее бытовых привычек, так кто из нас без греха? Осторожнее, придется ловко уворачиваться от камней.

Aliens — постсоветский человек, атомизированное существо, предоставленное себе в смысле выживания, привыкшее прибиваться к сильному.

Столь же наивно возмущаться хронологическим совпадением посадки Сенцова и освобождения Васильевой. Во-первых, никакого умысла власти тут нет. Случайное совпадение. Власти все равно, что думают по поводу нее не-aliens, а aliens всегда думают про власть одно и то же, когда власть сильна. Когда она слаба, они думают уже по-другому. Так что власти интересно именно их мнение, а их мнение зависит от нее самой. Круг замыкается: перед нами идеальная, замкнутая на себе система. Во-вторых, будет сидеть Васильева или не будет — это, на самом деле, неинтересно никому, кроме самой Васильевой и небольшого круга лиц, вовлеченных в ее историю. В этом сюжете нет политики — ибо здесь вообще нет политики. Политика предполагает систему институтов, которую называют государством. Само понятие «институты» предполагает наличие долгосрочных интересов, ответственности и так далее. К примеру, таким институтом является суд. Даже в СССР с его всегда неправедным судом в делах политических он являлся институтом государства — купить судью было сложно, идея «социалистической законности» также не была чужда ни населению, ни самим судейским. То, что мы видим сейчас, институтом не является: это набор находящихся на разных уровнях разнообразных групп людей с разнообразными функциями, преследующих свои собственные цели. Эти группы столь же замкнуты, как высшая власть, о которой мы только что говорили, — но от этой власти так или иначе зависят. Как только власть исчезнет или станет дряхлой, эти группы будут искать покровительства другой власти. Или, скорее всего, как мне кажется, во множественном числе — других властей.

Так что выход Васильевой на волю вовсе не является пощечиной общественному мнению. Отнюдь. Просто единичное событие в море подобных единичных событий, не имеющих между собой никакой связи. Ставить его на уровень приговора Олегу Сенцову неправильно — да и просто глупо.

А вот приговор Олегу Сенцову — безусловная трагедия. Единственный герой в этой трагедии — сам Сенцов, человек, говоря метафорически, однажды проснувшийся в другом государстве. Не потому, что его прежнее распалось или даже исчезло, нет: он проснулся на той территории своего государства, которая была захвачена другим государством. И он, в отличие от aliens, подумал, что это как-то нехорошо — и даже стыдно. И потому ему вынесли приговор. Не как Йозефу К. Нет. Как Цинциннату Ц.

Понравился материал? Помоги сайту!