Портрет без сходства

Альтернативные истории в современном кино. От Тарантино до «Чернобыля»

текст: Андрей Портнов
Detailed_picture© Colta.ru

Перефразируя классика, можно сказать, что кинокартины — это зеркала, в которых мы видим собственные отражения. Увиденное, конечно же, зависит от наших вкусов, знаний, воспитания, сиюминутной моды и тому подобных факторов. Любое произведение искусства как отражает временной контекст своего появления на свет, так и пытается его преодолеть, переосмыслить. Предлагаемые ниже заметки — не столько проба пера в жанре кинокритики, сколько попытка признания историка в любви к кинематографу…

«Фаворитка» Лантимоса и «Однажды в Голливуде» Тарантино

«Фаворитка» Йоргоса Лантимоса основана на исторических событиях начала XVIII века в Англии (которая, собственно, в 1707 году стала Великобританией). Речь идет о правлении бездетной (точнее, похоронившей 17 своих детей) королевы Анны (правила с 1702 по 1714 год) и острой борьбе за место ее фаворитки между Эбигейл Хилл и Сарой Черчилль, герцогиней Мальборо.

«Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино — панорамная реконструкция «фабрики грез» конца 1960-х, в эпицентре которой — ночь 9 августа 1969 года, когда четверо членов «семьи» Чарльза Мэнсона жестоко убили на девятом месяце беременности 26-летнюю актрису и жену Романа Полански Шэрон Тейт и ее гостей.

Фильм Лантимоса — особенно на зрителя, далекого от проблематики британской истории XVIII века, — может поначалу произвести впечатление костюмированной фантазии с актуализированными диалогами и скандальной тематикой лесбийской любви как пути к сердцу королевы. Фильм Тарантино захватывает точностью передачи бытовых деталей конца 60-х (даже если часы героя Брэда Питта, как заметили некоторые критики, появились в продаже чуть позже, чем описываемые в фильме события).

Если в «Фаворитке» мужские персонажи второстепенны и комичны, то «Однажды в Голливуде» — фильм не просто маскулинный, но откровенно иронизирующий над современной феминистской культурой. Тем не менее обе картины удивительным образом добиваются ощущения достоверности, прибегая к радикальному вымыслу!

Одна из самых убедительных сцен «Фаворитки» — выдуманный режиссером эротизированный танец на званом королевском приеме. Образ фантазийного танца Лантимос уже использовал в «Клыке», однако он свеж и уместен именно в «историческом» контексте. Чего, кстати, не скажешь о многих пассажах советского фильма 1979 года «Стакан воды», посвященного тем же историческим событиям и персонажам.

У Тарантино же апофеозом становится финальная сцена — в которой не Шэрон Тейт и ее гости становятся жертвами безжалостного убийства, но пришедшие убивать последователи Мэнсона превращаются в кровавое месиво при участии героя Брэда Питта, его бультерьера и комического киноогнемета персонажа Леонардо ДиКаприо. Абсолютизированный фарс этой сцены может смешить. Но может и по-настоящему пугать. Главное же — он удивительно достоверен для понимания ужаса того, что на самом деле случилось 9 августа 1969 года на вилле четы Полански на Cielo Drive. Финал «Однажды в Голливуде» потрясает, когда знаешь о том, как улыбались девушки-убийцы в зале суда и как Полански сфотографировался на фоне написанного кровью его жены слова «свиньи». Иными словами, знание истории становится ключом к эстетическому переживанию ее альтернативы, показанной на экране.

© Colta.ru
Чернобыль: между «В субботу» и сериалом HBO

Любой фильм о чернобыльской аварии вынужден решать непростую задачу: как визуализировать радиацию? Как сделать доступным кошмар того, что случилось с «мирным атомом» 26 апреля 1986 года?

Мини-сериал НВО решает эту проблему радикально — подчеркнутой драматичностью и мелодраматичностью изображения: от музыки до эмоций героев. Зрителю даны и радиоактивный пепел, и падающие с неба птицы, и разлагающиеся, деформированные тела пожарных и инженеров. Фильм откровенно злоупотребляет эксгибиционизмом физического страдания и абсолютизирует телесность. В контексте последней, видимо, авторам показались органичными и работающие голыми (из-за невыносимой жары) тульские шахтеры. О том, что такое их изображение не только выдумано, но попросту пóшло и неуважительно, кажется, никто не подумал.

В сериале немало сцен, в равной степени выразительных и глубоко недостоверных. Такова сцена совещания у Горбачева (в Колонном зале, у входа в который развесисто висит картина «Иван Грозный убивает своего сына»), где у генсека просят разрешения «убить троих людей» (то есть послать на взорвавшийся реактор трех водопроводчиков). Такова сцена с народом, рвущим милицейский кордон возле больницы. Такова совершенно надуманная сцена, когда все те же тульские шахтеры вытирают грязные от угля руки о светлый пиджак министра угольной промышленности, который с автоматчиками приехал объяснять им, что надо ехать в Чернобыль. Наконец, именно такова сцена с пропуском белорусской исследовательницы Хомюк (в исполнении Эмили Уотсон) прямо с милицейского поста в кабинет к главе правительственной комиссии (эту роль играет Стеллан Скарсгард) — и фальшь такого развития событий не спасает даже то, что таким образом происходит экранная встреча исполнителей главных ролей действительно страшного фильма «Рассекая волны».

«Советскость» в сериале НВО показана при помощи предметов интерьера и чрезмерного разговорного использования героями слова «товарищ». При этом любые детали и реалии советских быта и речи, могущие усложнить восприятие фильма международной публикой, просто опущены. Как опущены и действительно знаковые события, связанные с аварией, — например, первомайская демонстрация в Киеве.

При этом большинство персонажей «Чернобыля» носит настоящие имена участников событий. Что никоим образом не увеличивает ответственности создателей фильма, даже если речь идет о по-прежнему живых людях — например, директоре ЧАЭС Викторе Брюханове.

Сравнивать сериал НВО с картиной Александра Миндадзе «В субботу» — занятие неблагодарное. Тем не менее в контексте нашего разговора о достоверности — нужное. В фильме Миндадзе все персонажи вымышлены, и все они показаны с уважением. Зритель проживает субботний день вместе с молодым инструктором горкома, ставшим случайным свидетелем аварии и безуспешно пытающимся бежать из города со «своей» (а как впоследствии оказывается — довольно случайной) девушкой. Вместе с ней, опоздав на поезд из-за сломавшегося на бегу каблука, он попадает в магазин обуви, а затем — на комсомольскую свадьбу, где соглашается («по старой дружбе») заменить на эстраде напившегося в дым барабанщика.

«В субботу» достоверен и локацией съемок, и речью героев, и реконструкцией субботней жизни (со свадьбами и гуляньями). Миндадзе старается ухватить дух времени и, по меткому выражению Марии Кувшиновой, свидетельствовать от имени погибшего. Это попытка гуманного и эмпатичного свидетельства — без пепла, крови и душераздирающей музыки. Это важный опыт археологии советской жизни. И прощание режиссера и сценариста с советским человеком.

Стоит ли удивляться, что картина Миндадзе не стала международным фестивальным событием? Как не стал им другой его фильм — «Милый Ханс, дорогой Петр», в котором дополнительным эффектом достоверности стали немецкие актеры и немецкий язык. Не поэтому ли именно Берлинале отказался включать картину в свою программу? И не по схожей ли причине каннская публика так выразительно провалилась на «Хрусталев, машину!» Алексея Германа?

Возможно, категория достоверности не менее культурно обусловлена и просто условна. И поэтому лубочная стереотипизация послевоенной Польши в «Холодной войне» Павла Павликовского произвела такой международный фурор, а тончайше сделанная «Роль» Константина Лопушанского с изумительной реконструкцией постреволюционного Петрограда прошла практически незамеченной…

Автор — профессор истории Украины в Европейском университете Виадрина (Франкфурт-на-Одере)

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244946
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246497
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413084
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419568
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423641
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428944
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429598