10 марта 2016Театр
222

Нормальное

«Машина Мюллер» Кирилла Серебренникова в «Гоголь-центре»

текст: Антон Хитров
Detailed_picture© «Гоголь-центр»

Это не драматический спектакль в привычном смысле слова: здесь в равных долях перемешаны театр, музыка и современный танец. В «Машине Мюллер» заняты три драматических артиста, один певец и несколько десятков полностью обнаженных перформеров. Литературная основа — несколько текстов Хайнера Мюллера, лидера европейской драмы второй половины прошлого века: «Квартет» по мотивам «Опасных связей» Шодерло де Лакло, переосмысляющая шекспировскую трагедию «Гамлет-машина» плюс фрагменты из прозы. Неразрывно связанные друг с другом сквозные темы — сексуальность и умирание. Другие объекты рефлексии драматурга — такие, как новейшая история, общество, государство, — постоянно маячат где-то в области бокового зрения: на экране возникают то руины послевоенного Берлина, то современная телехроника.

«Машина Мюллер» — Gesamtkunstwerk, синтетическое произведение искусства, в котором хореография, музыка и видео существуют на равных со знаковой для истории европейской сцены драматургией. Интеграция исполнительских искусств — театра, танца, музыки, перформанса — под одной крышей с самого начала была важнейшей составляющей концепции «Гоголь-центра». Финансовые проблемы площадки вынудили Кирилла Серебренникова отказаться от системы резидентов, но никак не от самой идеи синтеза искусств. Изменился формат — теперь художники разных дисциплин не просто делят одну сцену, а работают над общими проектами. Прекрасный пример — первая премьера сезона, масштабный спектакль по поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Серебренников привлек к этой работе композиторов Илью Демуцкого и Дениса Хорова, а во втором, «пластическом», акте разделил обязанности режиссера с Антоном Адасинским, создателем авангардного театра DEREVO, — причем в распоряжении последнего, что характерно, были отнюдь не танцовщики-профессионалы, а драматические артисты. Не меньше полноправных соавторов у Серебренникова и в «Машине Мюллер». Танцовщик и директор костромской компании «Диалог Данс» Евгений Кулагин ставил хореографию — причем он, как и Адасинский, имел дело с неофитами, актерами драмы. Музыку писал Алексей Сысоев (Серебренников, как обычно, предпочел фонограмме живой вокал и оркестр). Ученик Серебренникова Илья Шагалов отвечал за видео, фактически выполнявшее функцию сценографии.

© «Гоголь-центр»

Очевидно, что Серебренников задумывал эту работу как копродукцию больших художников. Это видно уже из кастинга: ему нужны были личности, а не актеры. В том числе это касается обнаженных перформеров: как уже было сказано, никто из них до сих пор не имел опыта в танце или физическом театре — это драматические артисты, отважившиеся на шаг в неизвестное. Солистами выступают актриса и теледива Сати Спивакова, актер и начинающий режиссер Александр Горчилин, а также Константин Богомолов, режиссер с филологическим бэкграундом. Участие в «Машине Мюллер» Богомолова оставалось, пожалуй, главной интригой премьеры: поражало сочетание двух знаковых режиссерских имен на одной афише. Хотя вообще-то режиссер на сцене — это уже тренд. Мы помним, как Юрий Бутусов взрывал действие своих спектаклей — хотя бы в той же сатириконовской «Чайке» — буйными плясками или как совсем недавно в другой «Чайке» три режиссера одного поколения по очереди изображали Костю Треплева. Да и сам Серебренников несколько раз приглашал коллег по цеху что-то у себя сыграть: в оммаже Станиславскому «Вне системы» роли современников юбиляра были распределены между ведущими российскими режиссерами, артистами и писателями; в недавней «Обыкновенной истории» режиссер Алексей Агранович создал страшно убедительный образ бизнесмена-циника.

Создатели «Машины Мюллер» отстаивают дефицитное в России право быть нормальными.

Прием косвенно связан с традицией перформанса, исполняемого (часто, хоть и не всегда) самим художником: зритель всегда помнит, что перед ним не только исполнитель, но и идеолог искусства, и это знание накладывается на впечатление момента. В данном случае у нас есть Богомолов — теоретик профессии актера, автор собственной актерской методики; мне не доводилось видеть, как он подменяет кого-нибудь из артистов в собственных спектаклях, но, говорят, это очень любопытно (по крайней мере, ни один другой режиссер так не делает). В кастинге «Машины Мюллер» логика Серебренникова совершенно понятна: ловелас Вальмон, один из героев пьесы «Квартет», — актер по натуре, человек, для которого игра является обязательным условием существования (да, собственно, он сам разоблачает себя, импровизируя в образе своей пассии де Турвель: «У дьявола много личин. Новая маска, Вальмон?»). Богомолов, описывающий сцену как единственную в своем роде территорию абсолютной свободы, режиссер, который рвется сам играть, комик, ежегодно превращающий в фарс церемонию премии «Гвоздь сезона», — идеальный кандидат на эту роль. Он достаточно уверен в собственном чувстве вкуса, чтобы позволять себе чуть больше, чем обычно позволяет своим сосредоточенно-тихим артистам: например, сорваться в крик и при этом не растерять иронии или резко перейти от смешного к серьезному, от пародии к драме — и наоборот.

© «Гоголь-центр»

«Машину Мюллер» наверняка назовут самым эпатажным спектаклем «Гоголь-центра» — за пристальное внимание режиссера к темам тела, сексуальности, гендера. Только вот в данном конкретном случае эпатаж — очень неудачное слово. Кирилл Серебренников не радикал, не маргинал, не аутсайдер. Он — кто бы что ни говорил — не занимается провокациями. Он — человек нормы (не путать с нормативностью). Сам он видит эту работу — внимание! — как постановку классики, пусть и не усвоенной отечественным театром. Да, отношение к телесному в этом спектакле отличается, мягко говоря, от бытовых российских установок. Предрассудки, связанные с телом, уничтожены — здесь нет «неправильных» или «правильных» тел, так же как и нет однозначно мужских или женских. Мужчины-актеры носят лифчики и платья; микрофон у актрисы за поясом обозначает член; певец — удивительный контратенор Артур Васильев, как бы комментирующий действие, — выглядит как мужчина, но звучит как женщина. Отказ от стыда, критика телесных стандартов, размывание гендерных ролей — это мейнстрим мировой культуры. Создатели и артисты «Машины Мюллер» отстаивают не право быть маргиналами, а не менее дефицитное в России право быть нормальными. Для «Гоголь-центра» это стало чем-то вроде миссии.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России» Журналистика: ревизия
Евгения Волункова: «Привилегии у тех, кто остался в России»  

Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо

12 июля 202367242
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал»Журналистика: ревизия
Тихон Дзядко: «Где бы мы ни находились, мы воспринимаем “Дождь” как российский телеканал» 

Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам

7 июня 202339791