«То, что сейчас может случиться с “Гоголь-центром”, — это его убийство»

В ночь на 3 февраля ТАСС со ссылкой на осведомленный источник сообщил, что департамент культуры Москвы не намерен продлевать контракт с художественным руководителем «Гоголь-центра» Кириллом Серебренниковым. Позднее представители столичных властей заявили РИА Новости, что не будут комментировать анонимные источники. По просьбе COLTA.RU о сложившейся ситуации размышляют Марина Давыдова, Жанна Зарецкая, Павел Руднев, Ольга Федянина, Антон Хитров и Алла Шендерова.

Марина Давыдова

Речь идет не просто о судьбе Кирилла Серебренникова — я не сомневаюсь, что он при любом развитии событий найдет чем заняться в жизни: будет снимать фильмы, писать книги (он, кстати, очень одарен литературно), ставить спектакли — на Западе и в других российских театрах. Но сейчас речь в первую очередь о судьбе уникального театрального феномена, которым является сам «Гоголь-центр». Пытаясь поместить его не только в российский, но и в международный контекст, я даже не знаю, с чем его сравнить. Очевидно одно: это один из лучших, самых мощных, самых интересных театров мира — и я совершенно не уверена, что в каком-то обозримом будущем на театральной карте возникнут явления, которые могли бы сравниться с «Гоголь-центром». В первую очередь потому, что сегодня на наших глазах меняется не только политический, но и прежде всего эстетический контекст — и крупным театральным коллективам во главе с мощной харизматичной личностью в изменившейся структуре театральной жизни нет места.

Я уже несколько раз встречала в соцсетях рассуждения о том, что в данном случае мы имеем дело с осуществлением принципа ротации, который используется в западных странах, и что восемь с половиной лет во главе культурной институции — это вполне продолжительный срок: ничего страшного, дескать, не происходит. Но на самом деле это и так, и не так. Принцип ротации действительно очень важен для европейской культурной политики, но из всякого правила везде существуют свои исключения — скажем, Франк Касторф возглавлял берлинский Volksbühne на протяжении 27 лет. Когда в свое время было принято решение о том, что Касторф должен покинуть свой пост, это стало поводом для очень громкого скандала. Томас Остермайер руководит театром Schaubühne уже 22 года, а уж сколько возглавляет Théâtre du Soleil Ариана Мнушкина, я просто не в состоянии посчитать. Это уникальные, авторские театры — и они являются исключениями из общеевропейского принципа ротации, для них действуют свои правила.

То, что сейчас может случиться с «Гоголь-центром», — это его убийство. Я продолжаю надеяться на очень призрачный компромиссный вариант, когда Кирилл Серебренников перестает быть худруком, но находится некая компромиссная фигура, при существовании которой во главе театра Кирилл сможет продолжать так или иначе влиять на его художественную политику и «Гоголь-центр» сможет сохранить свой фантастический репертуар. Я очень уповаю на это решение, но при этом понимаю, что департамент культуры Москвы в данном случае сам несвободен, — я почти не сомневаюсь, что столичные власти приняли это решение не от хорошей жизни, несамостоятельно, что они сами, в общем, сознают, сколь важно для театрального ландшафта Москвы существование «Гоголь-центра» в том виде, в котором он существует сейчас. И я абсолютно убеждена, что решение о непродлении контракта было принято ими под давлением той силы, которая сейчас фактически правит нашей страной, — силы, которая называется короткой аббревиатурой ФСБ.

Жанна Зарецкая

Театральные люди это понимают, а остальным важно пояснить, что Кирилла Серебренникова пытаются убрать не с должности, его пытаются выгнать из созданного им театрального дома. Возникновение «театрального дома» — тот редкий случай, который происходит несколько раз в столетие: когда с приходом лидера рождается новый, цельный художественный организм, меняющий картину театрального мира. В той мере, в которой это чудо случилось в «Гоголь-центре», нечто подобное происходило разве что с приходом Льва Додина в МДТ в 1984 году: театр оказался во главе российского культурного процесса и занял весомое место в процессе мировом. В этом смысле увольнение — а по сути это именно увольнение — Кирилла будет убийством художественного конструкта, который сейчас является важной, несущей составляющей современного театра. «Не будем называть это несчастьем. Будем называть это позором» — цитируя «Страх и нищету в Третьей империи» Брехта. Нам всем, понимающим, что происходит, стоит попытаться остановить это убийство — потому что с этим позором нам всем придется жить, и жизнь эта точно не будет прежней. Промолчать в данном случае можно только под влиянием животного страха. А этот страх ни из кого и никогда не уходит. Он парализует важные жизненные, а стало быть, и творческие центры — и он не уймется, пока не разрушит до основания художника и человека. Увольнение Серебренникова — это факт нашей биографии, каждого из нас. Мы все, люди культуры, автоматически превращаемся как минимум в свидетелей преступления. И для каждого сейчас, как мне кажется, самое важное — не стать соучастниками.

Означает ли непродление контракта Серебренникова, что власть теперь больше не поддерживает модель театра-дома, идею русского репертуарного театра?

Павел Руднев

Я знаю, что будет дальше. Я уже слышу, как через пятьдесят, сто лет произносятся с придыханием речи о том, как умер «Гоголь-центр». И будут издаваться дневники актрис «Гоголь-центра» с комментариями ведущих театроведов. И будет вечер по документам с реконструкцией спектаклей «Гоголь-центра». И будут подношения и венки памяти. И будут печально произноситься слова и писаться книги, и будет реабилитация. Все будет точно так же, как сегодня с обожанием говорят об Александре Таирове и закрытии его Камерного театра. Точно так же, как сегодня с горьким чувством потери и вины говорят об уходе Анатолия Эфроса из Театра Ленинского комсомола или Театра на Малой Бронной. А в это время — через пятьдесят или сто лет — очередная власть будет дожевывать очередного художника, которому Кирилла Серебренникова будут ставить в пример.

И вот вопрос риторический: зачем это все и почему это так? И когда Россия выберется наконец из этого вечного цикла: храм — бассейн — храм — бассейн?

Последние десять лет власть постоянно говорила о том, что театры должны зарабатывать, заботиться о зрителе, отрабатывать государственную копеечку. Успешные, посещаемые театры ставили в пример неуспешным. «Гоголь-центр» — это один из самых посещаемых и самых трудоспособных театров страны. Здесь всегда супераншлаги, премьеры и события. Вы только посмотрите, какое количество подписчиков у «Гоголь-центра» в соцсетях, — можно сравнить только с Большим театром. Означает ли непродление контракта, что успех театра больше не является критерием качества для власти и теперь другим худрукам можно не задумываться о зрителе и продажах?

«Гоголь-центр» — образцовый репертуарный театр, театр-дом, существующий по классической, заведенной Художественным театром традиции. Автономная, оригинальная, продуманная репертуарная политика, устойчивая, воспитанная в единой художественной системе труппа, регулярно идущие спектакли с многообразием предложения, спектакли по классике и по современной пьесе. Означает ли непродление контракта Серебренникова, что власть теперь больше не поддерживает модель театра-дома, идею русского репертуарного театра?

Кирилл Серебренников сегодня Москве нужен больше, чем Москва ему.

Ольга Федянина

Кирилл создал «Гоголь-центр» как сильную, работоспособную, жизнеспособную модель. Я не знаю, есть ли у департамента культуры политическая задача сделать так, чтобы «Гоголь-центр» прекратил существовать в своем нынешнем виде. Но это станет понятно очень скоро — возможно, кто-то уже в курсе, но пока что в видимой части пейзажа есть развилка. «Вариант здорового человека» — мы чаще будем видеть постановки Кирилла не только в «Гоголь-центре», но и в других российских театрах, он будет снимать кино, заниматься международными проектами, оперными постановками во всем мире — и, разумеется, спектаклями в «Гоголь-центре», но уже без административно-организационных нагрузок и обязательств. Конечно, при этом варианте у него должна быть возможность предложить кого-то на позицию нового худрука и вообще участвовать в процессе передачи руководства из рук в руки. «Вариант курильщика» — долгая, мутная возня с новым назначением (а она будет, можно не сомневаться, люди театра не щепетильны, но свои границы у них есть — и мне трудно представить себе человека с именем в профессии, который согласится на эту должность без «благословения» Кирилла), постепенно расходящаяся по другим местам и проектам труппа, репертуар, пущенный на самотек, сокращение числа приглашенных режиссеров, падение интереса публики, далее по списку. Разумеется, этот вариант означает, что фактические возможности для работы в России у самого Кирилла чрезвычайно сокращаются. Я теряюсь в догадках, зачем бы департаменту культуры выбирать второй вариант. Потому что вообще-то Кирилл Серебренников сегодня Москве нужен больше, чем Москва ему.

Антон Хитров

Учитывая, что пост худрука в известном московском театре — позиция обычно пожизненная, а Кирилл Серебренников справляется с этой работой заметно лучше, чем большинство коллег, у города не было видимых причин не продлевать с ним контракт — кроме, конечно, политических. А значит, другие руководители культурных учреждений будут вести себя еще осторожнее, чем теперь. Хотя куда уж осторожнее. Что касается конкретно «Гоголь-центра», я не верю, что театр сможет работать на том же уровне без Серебренникова. Если бы он ушел по собственной воле, возможно, ничего такого ужасного там бы не случилось, но в нынешней ситуации никакой другой руководитель не сможет завоевать доверие команды. «Гоголь-центр» — все. Увы. Хотя у самого Серебренникова все будет хорошо — да и у его артистов наверняка тоже.

Алла Шендерова

Не стоит «хоронить» Серебренникова и «Гоголь-центр» раньше времени — срок контракта худрука истекает в двадцатых числах февраля. При том, что происходило вчера и еще будет происходить в городе, окончательное решение вопроса о том, какое влияние Серебренников с конца февраля будет иметь на «Гоголь-центр» (и будет ли он иметь это влияние вообще), попробуют оттягивать как можно дольше: чиновники в департаменте будут сидеть и ждать, что им велят «сверху». А «сверху» будут реагировать на ситуацию, которая меняется с каждым часом.

Если же говорить о ситуации в сослагательном наклонении (и без эмоций), то эта отставка означала бы полный поворот винта — точнее, жесткое закручивание ржавой гайки: регресс, перечеркивание всех тех полезных начинаний, что происходили в департаменте при Сергее Капкове и Евгении Шерменевой. Быстро превратить обратно творческий, модный, известный во всем мире «Гоголь-центр» в тухлый, разворованный Театр имени Гоголя не получится. Но на всю российскую театральную жизнь уход Серебренникова из «Гоголь-центра» и переформатирование этой институции могут повлиять очень сильно: вгонят часть (пусть и небольшую) общества в ступор и депрессию. В другое время так и могло бы случиться — но сегодня нас сильно шатает, и выход из этой депрессии может быть любой, в том числе в неконтролируемый протест и ярость. Мы же помним: гайка-то ржавая — то есть резьба легко может сорваться.

Я бы не советовала «им» убирать сейчас Серебренникова. Совсем неподходящее время.

Понравился материал? Помоги сайту!