20 июня 2014Театр
227

Юрий Квятковский: «Хочется сделать качественный театральный entertainment»

Режиссер спектакля «Норманск» — о главной премьере театрального лета

текст: Дмитрий Ренанский
Detailed_picture© Фестиваль Текстура

На будущих выходных столичный Центр имени Мейерхольда покажет, пожалуй, самую ожидаемую премьеру конца сезона — «Норманск» по повести братьев Стругацких: соавтором идеи проекта значится Арсений Жиляев, обещано, что действие будет разворачиваться одновременно на пяти этажах ЦИМа, а зрители смогут самостоятельно выбирать маршрут следования по карте спектакля. Накануне премьеры на вопросы Дмитрия Ренанского ответил режиссер «Норманска», один из главных героев нового российского театра Юрий Квятковский.

— Со времен выхода самого известного на сегодняшний момент вашего спектакля, «Копов в огне», — «хип-хоперы», поставленной выпускником и преподавателем Школы-студии МХАТ, — за вами закрепилось реноме художника, наводящего мосты между обычно не пересекающимися в отечественном культурном пространстве мирами. Ваша ближайшая премьера эту репутацию борца с герметичностью русского театра как будто только подтверждает.

— До «Копов в огне» был еще «Хрустальный мир» — музыку к этому спектаклю по рассказу Виктора Пелевина написал Рома Литвинов, на тот момент еще не выпустивший альбом «Downshifting» и не воспетый журналом «Афиша». Я сначала интуитивно, а потом вполне осознанно двигался к тому, чтобы сотрудничать с людьми, не имевшими театрального опыта. Более того, когда мы выпускали тот же «Хрустальный мир», нам казалось, что театр — самое слабое звено всего проекта. Театр был лишь территорией, на которой можно сделать что-то синтетическое, пограничное.

Юрий Квятковский на репетиции «Норманска»Юрий Квятковский на репетиции «Норманска»© Владимир Луповской / Центр им. Вс. Мейерхольда

— Диффузия культур — вообще излюбленная ваша стратегия: «Хрустальный мир» с саундтреком Муджуса вы выпускали не где-нибудь, а в Школе-студии МХАТ. Уже в этом сезоне вы привели туда же Максима Диденко, тихой сапой протащившего в святая святых театрального академизма традицию physical theatre, а еще раньше освоили со студентами технику театрального вербатима. Последовательно разрушая барьеры, столь привычно регламентирующие правила жизни отечественной театральной сцены, проводите ли вы границы в собственной творческой биографии между, скажем, работой в Школе-студии, сотрудничеством с Le Cirque De Charles La Tannes и сольной режиссерской карьерой?

— Раньше эти границы были вполне очевидны: Школа-студия МХАТ — это одно, Le Cirque De Charles La Tannes — совершенно другое. Я стал преподавать сразу после выпуска из Школы-студии, и это как-то очень серьезно структурировало меня, держало на плаву, не давая раздербаниться: приходилось постоянно доказывать, что ты в принципе можешь этим заниматься, а сейчас преподавание стало неотъемлемой частью жизни. Что же до сотрудничества с репертуарными стационарами, то это вопрос встраивания в существующий контекст, своего рода игра в миссионерство: ты приходишь в определенное пространство и пытаешься раскачать его, проверить на предмет заряженности энергией и смыслом — и почти всегда это ближе по смыслам к тому, что я делаю в Школе-студии МХАТ. «Норманск» же в куда большей степени связан для меня с тем, чем мы занимаемся с «шарлатанами».

Любой текст Стругацких с точки зрения структуры — это идеальный материал для спектакля-«бродилки».

— Нынешний сезон для вас в каком-то смысле этапный: прошлогодняя премьера, «Кукольный дом» в питерском «Приюте комедианта», была номинирована на «Золотую маску» и показана в Москве, сейчас репетируете «Норманск», позиционируемый ЦИМом как главная козырная карта его репертуара. Вам вообще свойственно рефлексировать о собственной эволюции, о том, куда и откуда вы движетесь?

— Для меня сегодня существует, с одной стороны, мой индивидуальный режиссерский путь, а с другой — путь моей команды, которая трансформируется, теряя одних участников и обретая новых. Хочется чувствовать, что ты не потерял команду, нужно развивать ее, а как именно развиваться — не слишком-то и понятно: мы занимаемся синтезом, но если оглянуться назад, то может показаться, что мы уже соединили со всем все, что только можно было соединить. В этом смысле «Норманск» для нас — важнейшая работа: опыт поиска новых границ для Le Cirque De Charles La Tannes, попытка привести в театр людей, занимающихся психологией, ролевыми играми, акционизмом, попытка вырастить что-то из варева встреч и идей, заодно попытавшись понять, что такое интерактивный театр...

На репетиции «Норманска»На репетиции «Норманска»© Владимир Луповской / Центр им. Вс. Мейерхольда

— Кстати, об интерактивном театре: за какой-то месяц с небольшим Филипп Григорьян показал в Театре наций «Шекспир. Лабиринт», Семен Александровский выпустил «Радио Таганку» — и вот теперь вы с «Норманском». С чем, на ваш взгляд, связан тот бум спектаклей-квестов, спектаклей-экскурсий, который переживает сегодня молодая российская режиссура?

— Этот бум можно было предсказать, он был ожидаем: художница Галя Солодовникова училась в Лондоне как раз в те годы, когда пионеры жанра, британская театральная группа Punchdrunk, стали экспериментировать в этом направлении, создавая первые спектакли-«бродилки». Сейчас они действительно растут как грибы после дождя — вопрос был только в том, кто первый в России сделает шаг в этом направлении. Арт-директор ЦИМа Елена Ковальская, придумавшая проект резиденции Blackbox, в рамках которой мы выпускаем «Норманск», мечтала о создании новой конвенции между театром и зрителем. Я бы не сказал, что у нас получилось как-то радикально изменить привычные правила игры: вот когда драматург Андрей Стадников на одной из сессий Школы театрального лидера выступил с идеей создания театра самоубийц — это была радикально новая конвенция, мы же в результате продолжаем существовать во вполне традиционных рамках. Задачу «Норманска» мы сформулировали иначе: нам хочется сделать качественный театральный entertainment — страшно дефицитный в России продукт.

На репетиции «Норманска»На репетиции «Норманска»© Владимир Луповской / Центр им. Вс. Мейерхольда

— Зачем вам при этом понадобилась повесть братьев Стругацких?

— «Гадкие лебеди» возникли в тот момент, когда мы определились с целью проекта: любой текст Стругацких с точки зрения структуры — это идеальный материал для спектакля-«бродилки». Помню, что раньше сама идея взяться за инсценировку произведений Стругацких казалась мне чудовищной безвкусицей; оказалось, что вопрос лишь в адекватном формате театрального воплощения их текстов.

— Судя по списку лиц, причастных к созданию спектакля, «Норманск» выглядит сложносочиненным монструозным проектом, который придумывает целая ватага соавторов — архитектор, транзактный аналитик, автор ролевых игр, пять сценографов и еще бог знает кто. Не боитесь, что ситуация коллективного творчества размоет ваше авторство как режиссера проекта?

— Не хочу сказать «к сожалению», но «Норманск» при всей своей возможной внешней экстравагантности постепенно превращается в достаточно традиционный театральный проект, преследующий вполне конкретные цели: посмотрев «The Drowned Man», последний спектакль Punchdrunk, мы поняли, что хотим поэкспериментировать с чистым жанром. В этом плане меня очень поддержал разговор с Ваней Вырыпаевым, который для себя сформулировал, что в современном театре может быть два пути: либо это исповедь, «терки с Богом», либо поиск в области жанра — а это как раз то, чем у нас совершенно не умеют заниматься. Причем не только в театре: взять хотя бы феномен популярности фильма «Горько», основанный как раз на том, что в кои-то веки в России получилось снять качественное жанровое кино.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20245120
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246668
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413228
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419692
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423758
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202429060
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429707