2 апреля 2015Театр
260

Сотворение мыра

«Хармс. Мыр» Максима Диденко в «Гоголь-центре»

текст: Антон Хитров
Detailed_picture© Ира Полярная / Гоголь-центр

«Это были лихие 20-е, мы развлекались как могли»: слегка перефразированный интернет-мем мог бы стать эпиграфом сразу к нескольким спектаклям Максима Диденко. В сочиненном на пару с Николаем Дрейденом «Леньке Пантелееве. Мюзикле», фантазии из жизни легендарного петроградского бандита времен НЭПа по мотивам «Трехгрошовой оперы», сталкивались две традиции левого театра — Брехт и советский авангард. Недавняя «Конармия» по рассказам Бабеля получилась музыкально-пластическим сочинением на тему Гражданской войны. Вместе со сценографом Павлом Семченко и композитором Иваном Кушниром Диденко ни много ни мало изобрел новый молодежный театр — с броскими визуальными решениями, с зонгами, которым ничто не мешает стать хитами, и с артистами, которых постановки петербургского режиссера вполне способны сделать звездами. Переходящий из спектакля в спектакль сверхсюжет этого театра сегодня донельзя актуален: Диденко, Семченко и Кушнир не первый год обстоятельно исследуют тему революции — как политической, так и эстетической.

Понятно, почему это трио так приглянулось Кириллу Серебренникову: постановки, заточенные под молодежную аудиторию, грезились ему даже в те времена, когда «Гоголь-центр» существовал только в планах. В расчете именно на молодого зрителя Серебренников выпускал мюзикл «Пробуждение весны» о пубертатной любви и прочих возрастных неприятностях: постановка продержалась в афише недолго, но репертуарную брешь залатали довольно быстро — «Хармсом. Мыром», новым музыкальным спектаклем Диденко и компании.

© Ира Полярная / Гоголь-центр

Свою очередную работу режиссер, как нетрудно догадаться по названию, посвящает все той же культуре советского авангарда в целом и творчеству Даниила Хармса в частности. Легкие передвижные павильоны Павла Семченко — элементарные светло-серые конструкции, оснащенные красными шведскими стенками, — напоминают конструктивистские декорации Мейерхольда. Визуальное решение спектакля вновь апеллирует к раннему советскому «пролетарскому» театру — опиравшемуся, в свою очередь, на традицию народного, площадного искусства.

Герои «Мыра» носят яркую одежду и клоунский белый грим, кривляются, дерутся, обрывают друг у друга бутафорские конечности, катаются на шаре и летают на тросах. Избранная режиссурой стилистика немало требует от артиста, которому нужно мало того что освоить технику буффонады и иметь неплохие вокальные данные (а песен на тексты Хармса в спектакле не меньше, чем драматических сцен), но к тому же искусно жонглировать и уметь виртуозно лазать вверх-вниз по декорациям. Впрочем, Серебренников в своей «Седьмой студии» воспитывал как раз всесторонне развитых актеров — так что его бывшие студенты ко встрече с Диденко оказались подготовлены сполна.

Драматургия спектакля ладно скроена: поскольку Хармс на протяжении всей творческой жизни возвращался к одним и тем же героям и образам, по его сочинениям можно проследить биографию знаменитого профессора Трубочкина, восстановить историю ссоры двух приятелей или собрать воедино неортодоксальное жизнеописание Пушкина. Комическая пара друзей-соперников отвечает у Диденко за клоунаду, про Пушкина рассказывает почему-то гейша — правда, в появлении ориентальной темы в «Мыре» можно усмотреть убийственно точную логику: восточная эстетика, как известно, внедрялась в театр XX века почти одновременно с площадной культурой.

© Ира Полярная / Гоголь-центр

Подобно тому, как Хармс расчленяет язык, отделяет слово от его привычного контекста («Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не Толстой, а сарай»), — художник Семченко и режиссер Диденко меняют и дробят на части человеческие тела. Петр Павлович Пакин отрывает руку Андрею Семеновичу Ракукину. Профессор надевает на голову шар. Маска профессора уходит из рук его ассистента и начинает жить собственной жизнью. Большое красное пятно на черном костюме делает почти неразличимым силуэт того, кто этот костюм надел. Актер, выставленный в прорезанной в декорации «раме», как бы лишается ног, головы или туловища.

В какой-то момент понимаешь, что все эти немыслимые антраша вовсе не случайны, так же как не случайно и то, что протагонистом «Хармса» режиссер выводит всеведущего профессора, травестированный вариант доктора Фауста, которому приписаны наблюдения писателя о природе Вселенной. В конце концов, загадочная морфема «Мыр» в названии спектакля созвучна не только с неологизмами из «заумного» стихотворения Крученых «Дыр бул щыл», но и с куда более привычным словом: Диденко, по собственному признанию, поставил спектакль о познании мира — который в «Гоголь-центре» разбирают, а затем заново собирают на глазах у изумленных зрителей.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20245059
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246611
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413176
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419650
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423718
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202429019
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429671