8 сентября 2017Кино
127

Аронофски? Кешиш? Макдонах?

Кто достоин и кто получит «Золотого льва»? Зинаида Пронченко — досрочно из Венеции

текст: Зинаида Пронченко
Detailed_pictureКадр из фильма «Мектуб, моя любовь»© Quat'sous Films

74-й Венецианский фестиваль, наконец завершающийся завтра, оказался долгим и мучительным забегом на дистанцию, которая по силам только истинным синефилам. Тем, кто любит иллюзию кино как состояние — потому что жизнь скучнее, чем даже пустой набор формальных трюков или громкий пересказ трюизмов. Гуманистические камлания первых дней (о них можно прочесть тут) предсказуемо разбавили носители англосаксонской культуры: бретер Мартин Макдонах с «Тремя билбордами на границе Эббинга, Миссури» и иконоборец Даррен Аронофски с «мамой!». Истинного же лидера конкурсной программы — Абделатифа Кешиша, представившего под занавес трехчасовой «Мектуб, моя любовь», — никто и не разглядел за обилием обнаженки в фильме.

Главная тема фестиваля в этом году — смена эпох, окончательное прощание с ХХ веком. И хоть старожилы Хелен Миррен, Дональд Сазерленд, Джейн Фонда, Роберт Редфорд активно демонстрировали в «Джоне и Элле» и «Наших душах по ночам» душевную и физическую бодрость, изображая отнюдь не платоническую любовь (зато ей нашлось место у Джуди Денч в «Виктории и Абдуле»), ясно одно — в новом веке таким атавизмам, как чувства (неважно — любви, долга или чести), места нет. Сегодня главные герои — выходцы из стран третьего мира, они бегут от смерти во всех ее проявлениях, войны, голода, болезней. Им недосуг перебирать памятники культуры, как четки: читать Хемингуэя, переосмыслять Писание или уж совсем смешное — ужасаться одиночеству, экзистенция для них — коллективный опыт выживания любой ценой.

Но Европа при слове «война» по привычке хватается за культуру. Статисты-социалисты из «Виллы» Роберта Гедигяна не нашли ничего лучше, чем декламировать перед мигрантами строчки Клоделя. Поэтическими цитатами разговаривают и герои «Марвина» Энн Фонтейн — еще одной гей-драмы о тяготах взросления (жанр, обязательный в программе всякого международного фестиваля), воспевающей пролетарские нравы. Смертельный недуг французского кино — лицемерное народничество — проявляется тут во всей полноте симптомов: навязчивый марксизм, истовая вера в культуру, идеализация угнетенных. Французы продолжают биться с призраками идеологий вековой давности.

Кадр из фильма «мама!»Кадр из фильма «мама!»© Protozoa Pictures

Так же, впрочем, как и голливудский enfant terrible Даррен Аронофски. Его «маму!» не пнул только ленивый. Это попурри из библейских текстов (обоих Заветов) в обертке мистического хоррора освистали на пресс-показах — и совершенно зря. Не исключено, что Аронофски — последний романтик в профессии, наивно, по-детски, чуть ли не с табуретки защищающий все хорошее от всего плохого, в том числе право Автора на сумасбродство. «маму!» можно прочитать и как метафору менструального цикла, и как исповедальное интервью о тяготах звездных браков, и как дерзкий богоборческий манифест. Многие критики сравнили фильм с «Антихристом» Ларса фон Триера, хотя сам Аронофски очевидно ориентировался на классические работы Романа Полански — «Жильца» и «Ребенка Розмари».

Как бы там ни было, фильм портят чистота режиссерских помыслов и, увы, типичная для истинного американца рациональность («Антихрист» в этом уравнении — недостижимая величина, а дух Полански, который витает над каждой сценой, «маму!» скорее стерилизует, чем оплодотворяет).

Кадр из фильма «Три билборда на границе Эббинга, Миссури»Кадр из фильма «Три билборда на границе Эббинга, Миссури»© Blueprint Pictures

Очень неплох (и непохож на массив гуманистических драм) новый фильм культового в России драматурга Мартина Макдонаха. После бурлескных «Семи психопатов» режиссер резко сменил тон, и «Три билборда на границе Эббинга, Миссури» — это коэновская трагикомедия, заигрывающая с пограничным жанром southern gothic: недаром эпиграфом тут идет показанная крупным планом книга Фланнери О'Коннор «Хорошего человека найти нелегко». Впрочем, тут ищут как раз насильников и убийц дочери главной героини Милдред Хэйс (Фрэнсис Макдорманд), но отыскать их не получается не только смертельно больному философствующему шерифу (Вуди Харрельсон), но и зрителю картины, напрасно ожидающему развязки. Макдонах недвусмысленно намекает нам: в жизни злиться можно только на себя, у каждого своя правда, и с этим надо смириться.

Смириться пришлось и Абделатифу Кешишу: на вечернем премьерном показе фильма «Мектуб, моя любовь» пустовало ползала, а немногие присутствующие начали исход уже через час. Режиссера-скандалиста, в очередной раз рассорившегося с продюсерами на съемках, опять обвинили в эротомании. Действительно, большую часть экранного времени Кешиш беззастенчиво любуется женской плотью, точнее, бедрами более чем внушительных размеров. Пространство фильма — тот самый рай, в который должны попасть после смерти моджахеды, — с одной поправкой: роль гурий тут играют сговорчивые француженки, пренебрегающие не только условностями любовного этикета, но и нижним бельем. «Мектуб» в переводе означает «предначертано», однако герои фильма вовсе не определились со своим выбором партнера, они бесконечно выясняют отношения, отвлекаясь иногда на танцы или животноводство. Действие, а вернее, его отсутствие происходит в курортном Сете в 1994 году. Зачем Кешишу, снимающему вечную историю молодости и любви, понадобилось возвращаться в прошлое — вопрос. То ли из уважения к первоисточнику — роману Франсуа Бегодо, то ли чтобы подчеркнуть утраченную французским обществом невинность. Из тревожного сегодня 1994-й выглядит солнечным раем. Еще впереди победа французской сборной под предводительством Зидана на чемпионате мира, еще нет нужды придумывать рекламную кампанию «black, blanc, beur», еще уживаются вместе разные культуры, ислам еще не стал символом террора. В «Мектуб» Кешиш выступает явным наследником Ромера, не побоявшимся переложить классический галльский мариводаж на восточные мелодии. «Мектуб» — без сомнения, великое кино, дыхание которого мы чувствуем все реже и реже, единственный законный претендент на «Золотого льва» — который при всем этом наверняка достанется «Экслибрису» Фредерика Уайзмана (тот же самый скрупулезный портрет институции (тут — библиотеки), что и во всех прочих фильмах Уайзмана).


Понравился материал? Помоги сайту!

Ссылки по теме
Сегодня на сайте
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет»Журналистика: ревизия
Елизавета Осетинская: «Мы привыкли платить и сами получать маленькие деньги, и ничего хорошего в этом нет» 

Разговор с основательницей The Bell о журналистике «без выпученных глаз», хронической бедности в профессии и о том, как спасти все независимые медиа разом

29 ноября 202320745
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом»Журналистика: ревизия
Екатерина Горбунова: «О том, как это тяжело и трагично, я подумаю потом» 

Разговор с главным редактором независимого медиа «Адвокатская улица». Точнее, два разговора: первый — пока проект, объявленный «иноагентом», работал. И второй — после того, как он не выдержал давления и закрылся

19 октября 202325862