20 апреля 2018Кино
332

«Я бы хотел работать на русскую секретную службу»

Три часа с Альбертом Серрой в Москве

текст: Сергей Дешин, Евгений Карасев
Detailed_picture© Ruth Marigot / Diari ARA

В апреле испанский режиссер Альберт Серра приезжал в Москву для проведения семинаров со студентами Московской школы нового кино, а также представил в кинотеатре «Октябрь» свою картину «История моей смерти». Специально для COLTA.RU c режиссером поговорили Сергей Дешин и Евгений Карасев — об абсолютной власти и Сокурове, о шпионаже и судьбе Каталонии, о пижамах и Каннах.

Пятница, 23:00, абхазский ресторан на Ленинградском проспекте. В глубине зала за столом сидят Альберт Серра и его сопровождающая во время визита в Москву Анна Голенко. В ресторане довольно шумно. Пока Дешин настраивает запись, Серра успевает заказать порцию хинкали.

Сергей Дешин: Первый вопрос: как вам студенты Московской школы нового кино и вообще — верите ли вы в кинообразование?

— Э-э-э, ну нет, хотя… ну чтобы достичь какого-то среднего уровня — да, но стать выдающимся кинорежиссером… не думаю, что это возможно внутри школы. Но мне нравится то, что я делаю, а именно — приехать сюда на три или пять дней и постараться вдохновить людей, не учить их полноценно, а просто вдохновить, показать на своем примере, объяснить в общих чертах свою методологию и как человек вообще становится режиссером. И если мой пример, моя цельность могут их вдохновить — это хорошо, потому что потом я уезжаю, а они остаются одни, и дальше им нужно действовать самостоятельно, другой помощи не будет, потому что я не вернусь. Пусть ищут свой метод. Одного правильного способа снимать кино не существует, а сейчас, когда все цифровое, процесс стал более открытым, чем когда-либо. Ты можешь делать что угодно. Тебе не нужен учитель; что бы ты ни делал, найдется место, где это примут.

Дешин: Вы же сами не учились в киношколе?

— Нет, никогда, мне это было не нужно.

Дешин: А что вы слышали про выпуск курса Сокурова?

— Ничего.

Дешин: Не смотрели «Тесноту» Кантемира Балагова?

— Это болгарский фильм?

Дешин: Кабардино-балкарский, это на Кавказе.

— Нет, я не смотрел.

Дешин: Это фильм студента Сокурова, который попал в Канны.

— Да? И что?

Дешин: Мне кажется, Сокуров один реабилитировал всю систему кинообразования в России: он приехал на Кавказ и открыл студентам глаза на мир, сделал то, что не делают ни ВГИК, ни другие московские школы…

— Этот фильм же девушка сняла?

Дешин (раздраженно): Нет.

— Ну, в любом случае этот фильм попал в Канны не потому, что это фильм студента Сокурова или что-то в этом роде, а потому, что им фильм понравился. Сокуров не несет ответственности за этот фильм (пауза). О'кей, здорово иметь контакт с действительно выдающимся мастером, потому что тебе есть на кого опереться, но ты все равно сам по себе. Ты послушал, что тебе сказали, а потом идешь и снимаешь свой собственный фильм. Если ты настоящий художник, конечно. Если нет — ты можешь просто копировать манеру учителя. Послушать мастера, безусловно, полезно, но потом тебе все равно нужно выработать свой стиль, свою тематику… свою собственную личность (пауза). Есть люди, которые могут работать с мастером, и есть те, кому это не нужно...

Дешин: Я видел работы студентов Филиппа Гранрийе; так вот, это все вторичные работы под копирку — под Филиппа Гранрийе.

— Конечно. Потому что это плохо, когда у тебя есть мастер. Мне больше нравится, когда человек появляется из ниоткуда. В этом больше романтики, в этом больше «яиц». Это более престижно, наконец.

Евгений Карасев: Если ты преуспеваешь.

— Да. Разумеется, если ты не успешен… (все хором) …это никогда не будет престижно! (Смеются.)

Карасев: А вам вообще интересно, что станет с вашими студентами? Что у них получится?

— Абсолютно нет.

Карасев: Каждый сам по себе?

— Да. Я просто не думаю, что у них получится что-то невиданное. Понимаете… даже чисто статистически среди всех мировых режиссеров, уважаемых и успешных, интересных мне — всего где-то 25.

Карасев: А вы можете себе представить режиссера, который говорит в интервью, что он — ученик Альберта Серры?

— Меня даже не то пугает, что кто-то скажет, что он мой ученик. Ради бога. Меня больше пугает то, что меня сделают ответственным за какой-нибудь плохой фильм. Предпочитаю, чтобы этого не было. Да и вообще это не о ролях ученика и учителя, а о людях, один из которых читает лекции за деньги, а другой платит за то, чтобы его послушать. Это нечто другое, не настолько глобальное, как влияние мастера. Я им что-то даю, а они платят за это. Вот и все. И то, что я им даю, — это качество. Они получают от меня качество. У меня нет эмоционального вовлечения в преподавание, потому что мне есть о чем волноваться в жизни, но это честный подход.

Дешин: А можно сказать, что вы при этом сами продолжаете учиться? Например, правда ли, что в 2013 году у вас была специальная творческая встреча с Сокуровым?

— Да, там было две встречи, а третью он пропустил, и ее не хватило, чтобы закончить книгу. Это было два с половиной года назад. С ним сложно.

С Александром СокуровымС Александром Сокуровым© Из архива Альберта Серра

Карасев: Что за книга? Творческий диалог старшего и младшего коллег?

— Нет-нет, просто книга диалогов. Мы встречались в Брюсселе, но это быстро стало проблематичным, потому что он очень закрытый, с ним непросто.

Дешин: Как все русские.

— Да-да (смеется). Он не очень настроен на обсуждение. Но я хотел раскрыть его.

Дешин: А какова была тема ваших разговоров?

— Абсолютная власть.

Дешин: А какой фильм Сокурова нравится вам больше всего?

— «Мать и сын», если выбирать только один. Мне многие нравятся, длинные, документальные…

Карасев: А «Фауст»?

— «Фауст»… Ну, он мне нравится, но, м-м, я не знаю, актер в главной роли разочаровал, что ли. Ну или не разочаровал, но если сравнить его с актерами из «Ленина» («Тельца». — Ред.) или «Хирохито» («Солнца». — Ред.) — они невероятные, а этот… какой-то слишком экстравагантный. Мне кажется, это был неудачный выбор актера. Но мне нравятся некоторые идеи в фильме.

Дешин: Мне кажется, что «Фауст» — это такой «продюсерский Сокуров». Большой европейский Сокуров в хорошем смысле — не случайно он взял главный приз в Венеции.

— А актер не русский, верно? Из Финляндии, что ли?

Дешин: Из Германии вроде. А Мефистофель — это наш великий Антон Адасинский.

— Русский? Я думал, он тоже откуда-то... из Эстонии.

Кадр из фильма Александра Сокурова «Фауст»Кадр из фильма Александра Сокурова «Фауст»

Дешин: Вернемся к Сокурову.

— Нет, мне не кажется, что там дело в каком-то особом продюсировании; хоть это и был большой и дорогой фильм, но он пытался создать отдельный мир, и этот мир требовал денег. На декорации и тому подобное. Хорошая ли была идея уходить во весь этот декор — это другой вопрос. Но после того, как он принял это решение, дело было больше не в продюсерском давлении или в чем-то таком. Я не знаю, что пошло не так: декорации ли, неудачные актеры или что-то еще…

Дешин: Я не случайно спрашиваю о Сокурове, потому что мы недавно перевели текст из Senses of Cinema, где сравниваются ваши фильмы и фильмы Сокурова, чего раньше никто не делал… И, собственно, вопрос про власть…

— Момент, мне нужно заказать что-то выпить. (Официанту) Красного грузинского вина, пожалуйста. Дешевого!

Дешин: Мы теперь знаем, что вы писали книгу про власть, вы сами любите властвовать над актерами, и тематика ваших фильмов, например, «Людовика» — она тоже об абсолютной власти и ее гниении. Вы сами не боитесь власти? Власти, которая разъедает и художника, и политика, и просто человека.

— Нет, не боюсь. У нас система производства кино другая, это общественные деньги, и есть возможность сосредоточиться на художественном качестве. Я не вижу возможности у кого-нибудь повлиять на то, что я делаю. Я снимаю не очень дорогие фильмы; если это фильм за шесть миллионов, то давление может быть сильнее, но за один миллион — нет. Мне все равно. Если вдруг кто-то станет указывать, что мне делать, я перестану этим заниматься.

Дешин: Я не об этом. На мастер-классе вчера вы сказали, что предпочитаете писать сценарии самостоятельно, чтобы показать, что вся власть над фильмом — в ваших руках. Я о такой власти; не пугает ли она вас? (И еще вы говорили, что «отца всегда надо убить: отца как художника, отца как отца и отца как поколение».)

— Да-да, у меня нет отца в художественном смысле, потому что у меня никогда не было учителя. А в смысле поколения идея была в том, чтобы «убить» всех режиссеров поколения 80-х — 90-х. Убить этот суперакадемический подход к кино. Поэтому, когда у нас в руках оказалась цифровая техника, нашим стремлением было вернуться назад, к кино 60-х и 70-х, преимущественно 60-х, и перескочить всех этих академиков 80-х — 90-х.

Карасев: По-моему, вы снова уходите от ответа.

— Я большой коллекционер музыки!

Карасев: Пластинок?

— Нет, дисков. 80% моей коллекции — это музыка 50-х, 60-х и 70-х. Даже 90%. У меня много тысяч дисков. Период начала рок-н-ролла, ритм-н-блюз, соул, фанк. Поп-музыка, рок. Но так как это диски, моя коллекция не имеет материальной ценности. Я всегда слушаю музыку, когда пишу. Что бы я ни писал, я всегда ставлю одну-две песни и повторяю их по кругу тысячи раз, пока не закончу. Так что за каждым моим сценарием стоят две песни. Одна или две. «Историю моей смерти» я писал под песню Гордона Лайтфута (забыл, какую именно) и под Джонни Кэша… или нет, песня Джонни Кэша — это был как раз кавер на песню Лайтфута, а вторая песня — не помню. Это было так давно.

Дешин: А чего у вас в доме больше, музыки или книг?

— Книг намного больше. Не знаю почему. Может, потому, что я всегда спокойнее трачу деньги на книги, чем на диски. Мне кажется это более оправданным — потратить кучу денег на книги. Кстати, есть испанский журнал El Apartamento, может, вы знаете, он наверняка продается у вас в каких-нибудь пафосных магазинах, в «Гараже» или еще где-то; он выходит раз в три месяца. Он об интерьерах, и следующий выпуск посвящен квартирам и домам художников, всяких странных людей. Там будет и обо мне.

Дешин: Так а что вы читаете?

— Все. Я читаю все. Потому что хочу быть в курсе. Немного романов, потому что, мне кажется, только романы полностью раскрывают всю сложность окружающего мира.

Дешин: Правда ли, что вы никогда не читаете рассказов, только толстые книги?

— Да! Я никогда-никогда-никогда не читаю рассказов. Когда был молод, разве что. Читал Эдгара По, Раймонда Карвера, но и тех авторов можно было пересчитать по пальцам. Так что никогда. Скучно. Зато я прочел «Fire and Fury» на прошлой неделе, это книга о Дональде Трампе. Очень хорошая.

Дешин: А как насчет короткометражного кино?

Анна Голенко: А я знаю ответ на этот вопрос: нет. (Все смеются.)

— Нет и никогда! Однажды меня позвали в жюри фестиваля короткометражек. Я говорю: нет, не хочу, я не люблю короткометражки! Мне говорят: «Но почему, это же тебе ничего не стоит, они же короткие!» Ничего не стоит? Наоборот, это гораздо большее усилие, потому что они короткие и их много! Короткие фильмы ужасны!

Дешин: Хорошо, что мы сидим в такой неформальной обстановке, — про вас на русском написано очень много, но все очень серьезно и концептуально. А про вашу повседневную жизнь ничего и не известно.

— Меня просто никто не спрашивал (смеется).

Альберта Серра на съемках «Истории моей смерти»Альберта Серра на съемках «Истории моей смерти»© Из архива Альберта Серра

Дешин: Например, мне недавно сказали, что вы в свободное время ведете колонку про шахматы. Это правда?

— Ага. Я в детстве сам играл, следил за чемпионатами мира. А сейчас газета платит мне за это. Например, я только что вернулся из Берлина, с турнира претендентов. У меня есть три любимых русских игрока, но ни один из них не выиграл. Вы знаете, да, что такое турнир претендентов? Это чемпионат, на котором выясняется, кто встретится на дуэли с чемпионом мира. И там было трое русских: Саша Грищук, Сергей Карякин (кто-то из них то ли с Украины, то ли жил на Украине, но суперрусский) и Владимир Крамник, который вообще мой любимый шахматист уже давно. Но они проиграли.

Дешин: Ман Рэй, кстати, всю жизнь играл в шахматы с Дюшаном, а у вас есть друг, с которым вы играете?

— Нет. У меня нет времени. Я просто слежу за чемпионатами в интернете. Ну или если я приезжаю в какой-нибудь небольшой город, то могу пойти в шахматный клуб… Но с последнего раза прошло уже года два, у меня нет на это времени, я постоянно в разъездах. Мне надо управлять своей компанией.

(Серра оглядывается по сторонам и на секунду уходит в себя.)

Мне нравится Россия… Нравится сюда приезжать. Я бы хотел работать на русскую секретную службу.

Дешин, Карасев: Что?!

— А почему нет? У меня много информации, если вдруг кому-то интересно. У меня есть связи, я очень умный! Я слежу за политическими веяниями, много где был, так что, если вы знаете кого-нибудь, кто был бы заинтересован, дайте знать!

Карасев: Вы бы променяли режиссуру на шпионаж?

— Да! Если за это хорошо платят, то да.

Дешин: Если бы это слышал Сокуров!

— Ну и что? У меня нет с этим проблем (улыбается). Это же традиция: секретные службы используют обычных людей с обычными профессиями, но которые в то же время поставляют важную информацию.

Не обязательно же делать что-то особенное, опасное, можно просто отправлять отчеты… Например, я прекрасно знаю ситуацию в Каталонии; русским же интересно, что там происходит, — в первую очередь, из-за газа. Германия и Франция хотят поставлять газ в Южную Африку, поэтому русские немного заинтересованы в независимости Каталонии, потому что она лежит аккурат на этой прямой линии газопровода. Так что, видите, у меня есть информация, и я заинтересован в том, чтобы донести ее до нужных людей, потому что я — инсайдер. Я знаю всех политиков, и я знаю людей. Россия вроде поддерживает немножко движение за независимость Каталонии. Или поддерживала, не знаю, потому что никогда непонятно, что лежит в основе политических решений.

Дешин: А вы сами голосовали за независимость Каталонии? Что там вообще происходит сейчас?

— Вы знаете, я не очень увлечен политикой, потому что когда начинаешь говорить о политике, то все упрощаешь. Упрощаешь и упрощаешь, потому что разговоры о политике — это всегда разговоры с идиотами, тебе приходится под них подстраиваться, и ты настолько привыкаешь упрощать, что речь не идет больше ни о какой сложности мировосприятия, ты начинаешь думать как журналист. А что там происходит… Сейчас половина людей хочет независимости, а результаты референдума показали, что у 83% происпанские настроения. Я не уверен, что в случае легального референдума каталонцы не проиграют. А Испании нужны каталонские деньги, иначе она обанкротится, так что я не вижу никакого решения в ближайшее время или в обозримом будущем. Так что лучше сюда не лезть...

И речь ведь не только о Каталонии: речь обо всем Европейском союзе. Я считаю, что ЕС — это чушь, я сильно против. Чушь. Коррумпированные люди во главе. В отдельной стране есть патриоты, пусть они коррумпированные, но это коррумпированные патриоты, а в ЕС один из Люксембурга, второй из Германии, и в итоге они не патриоты никакой страны. По крайней мере, Путин не пойдет в ЕС. Ничего не хочу сказать плохого про Путина, он мне очень нравится. А в ЕС... все эти управленцы пришли из больших банков, и им все равно, а в отдельных странах люди во главе часто весьма националистически настроены, и они способны на определенные жертвы. Все эти банкиры пугают меня, а Путин… у него есть определенные идеи, правильные или неправильные, я не знаю, порассуждаю об этом в другой раз, но, по крайней мере, он весьма патриотично настроен. (Брезгливо) Надеюсь, ЕС скоро развалится. Через три года — о'кей, максимум через пять лет — будет две Европы: в одной будут богатые страны, которые, возможно, продолжат пользоваться евро, а в другой — остальные. Например, я живу в Испании. Цены на еду такие же, как везде. Цены на одежду — тоже. Цена жилья гораздо выше в Барселоне, чем, к примеру, в Берлине. В Барселоне вообще все дорогое. Единственное, что там дешево, — это алкоголь. Все гораздо дороже, чем в Германии, но в Германии зарплаты в три раза выше, чем у нас. Например, бармен в Берлине, самый обычный бармен, получает в два раза больше, чем бармен в Барселоне. Не говоря уж о Мюнхене.

Дешин: Но ведь в ЕС вам проще находить деньги на фильмы?

— Конечно, потому что это все копродукция. Сегодня необходима копродукция, потому что невозможно найти достаточно денег только в своей собственной стране. Тем более для таких фильмов, которые я снимаю. Да и вообще любых фильмов. Сейчас 95% всех картин — это копродукция. Проблема России в том, что вы несколько изолированы, хотя у вас есть много условий для совместного производства. Это как со Швейцарией. Богатая страна, у которой есть много денег на кино, но работать с ними очень сложно.

Дешин: Богатые люди в России инвестируют, скорее, в спорт, нежели в кино. Например, в футбол.

— Я понимаю. Но вот, к примеру, «Гараж» — это же частный проект.

Дешин: Это современное искусство, это немного другая сфера. Нельзя ведь прийти в «Гараж» и получить грант на нарративное кино.

— Да, это правда. Но это скоро изменится. Не переживайте. Потому что люди так устали от пустоты вокруг, что они найдут отдушину в чем-то еще. Это уже происходит в англоязычных странах: в Англии и особенно в Австралии.

Дешин: Давайте тогда вернемся к кино. Вы как-то сказали, что нет жизни после Канн. Если режиссер встраивается в каннский истеблишмент, то он перестает существовать без Канн. Грубо говоря, ты не можешь после Канн поехать в Локарно. Ваш последний фильм был в Каннах. Сможете ли вы сказать им «нет» и сделать премьеру где-то еще?

— Я об этом не думаю, если честно. Я концентрируюсь на фильме, стараюсь снять наилучший фильм, на какой я способен, и только потом, когда фильм закончен, я начинаю размышлять, что с ним делать. Но только когда он закончен. Это же невозможно, ты будешь полностью потерян, думая о продвижении фильма до того, как ты его снял или даже закончил монтировать.

Дешин: А что вы думаете о режиссерах, которые заранее начинают думать о Каннах, — как Звягинцев, как Эстлунд, как многие другие?

— Почему бы и нет, хороший же фестиваль. Зависит от того, какие фильмы они делают. Я не вижу здесь особой проблемы, даже если в моем случае это не работает. У них другой подход, они никогда не снимали радикальных фильмов, как я! Поэтому для них это, может, и хорошо — думать с самого начала о Каннах, потому что без Канн у них ничего не останется. А вот Лав Диас или Хон Сан Су — им все равно, у них один фильм в Берлине, другой в конкурсе Канн, третий еще где-то. Они сосредоточены на работе. Они даже не продюсируют, они вообще не думают о дистрибуции.

Дешин: Любой русский режиссер мечтает победить в Каннах. Они даже открыто в этом признаются. Сокуров, Звягинцев, Михалков, Тарковский — они все ехали в Канны, чтобы победить. И все всегда расстраивались как дети, проиграв.

— Конечно, это же лучшее место. Там больше всего журналистов. Куда же еще ехать? Туда, где нет журналистов? (Смеется.) Не знаю, я езжу в Канны каждый год. На машине. Я просто живу неподалеку, примерно в 450 км. Каждый год с тех пор, как мне исполнилось 19. То есть нет: я поехал впервые, когда мне было 19, потом не ездил, а с тех пор, как стал режиссером, продолжаю ездить.

Дешин: И смотрите там фильмы?

— Да. Не очень много, потому что в первую очередь я езжу на деловые встречи, но всегда что-то смотрю, примерно по фильму в день.

Дешин: В прошлом году в конкурсе вам что-нибудь особенно понравилось?

— А что там было в прошлом году? Прошлый год был не очень.

Дешин: «Нелюбовь»? Эстлунд?

— «Нелюбовь» да, я смотрел, я был на премьере. И «Квадрат» — тоже на премьере. Я был немного разочарован, потому что у меня был проект, посвященный миру искусства, и я увидел этот фильм и сказал: «Твою ж мать!» Это была очень хорошая идея и абсолютно оригинальная, потому что она непохожа на «Квадрат», но все равно. Было грустно увидеть фильм, а потом он еще и «Пальмовую ветвь» получил… (Вздыхает.) Ну да ладно. Я видел что-то еще... А, Хон Сан Су был в конкурсе! Мне понравился, милый. Что там еще в конкурсе было?

Дешин: София Коппола, Франсуа Озон… (Смеется.)

— А Коппола вроде была хорошая, нет?

Дешин: Какая разница... (Все смеются.)

— Так, что там еще. Сэфди мне не понравились, Ханеке… Я был только на вечеринке, ничего особенного. Йоргос Лантимос. Это мой друг, хороший парень, но, мне кажется, его предыдущий фильм — «Лобстер» — был лучше. А, я еще «Redoubtable» посмотрел!

Карасев: И что вы о нем думаете?

— Ну… Redoubtable («грозный». — Ред.) во всех смыслах.

Дешин: Вы уже начали работу над новым фильмом?

— Да, я буду снимать в сентябре. Маленький фильм.

Дешин: Не короткий метр?

— Не-ет, просто маленький. Не то чтобы совсем малобюджетный, но я думаю, что мы сможем снять его за 500 тысяч. Он будет о сексе и либертинаже, по мотивам пьесы, которую я написал.

Кадр из фильма Альберта Серра «История моей смерти»Кадр из фильма Альберта Серра «История моей смерти»

Карасев: То есть материал снова не будет современным?

— Нет, в этом — нет. Я хочу снять фильм на современном материале, но там очень много проблем. Надеюсь, что мы сможем начать съемки следующим летом. Это будет шедевр. Я начал писать последнюю версию сценария здесь, в Москве, в номере отеля «Советский». Это лучший отель. И я рад, что я сейчас снова там живу, потому что я каждый день хожу в Школу (МШНК. — Ред.), потом прихожу сюда (в ресторан. — Ред.), а потом иду обратно в отель «Советский» и вообще не выбираюсь никуда в центр. В этот приезд я, правда, был менее счастлив, потому что у меня особо не было работы, — поэтому я разленился и первый день или даже два провел, лежа в номере, читая и слушая музыку в интернете. Отвечая на всевозможные имейлы тоже, разумеется, но все-таки… В прошлом году я там написал целый сценарий. Писал с девяти утра до семи вечера. Потом трехчасовые мастер-классы. Я был счастлив. А сейчас не очень. Не подумайте, мне нравится сюда приезжать. Наверное, мне следует поехать в центр.

Карасев: Не могу сказать, что это обязательно, но можете прокатиться, конечно.

— Да, потому что, когда я еду в такси на всякие показы, мне не очень нравится то, что я вижу в окно. Мне нравится Россия, но это больше мое представление о России, нежели реальность. Мне кажется, это ненастоящая Россия.

Карасев: Вы чувствуете себя здесь не так, как в Европе?

— Да. Здесь все очень другое.

Карасев: Чувство освобождения?

— Именно. И люди приятные. Мне повезло, что МШНК — это всё очень приятные люди. И до меня только сегодня дошло, что это Школа нового кино… Я раньше не обращал внимания на название, но мне всегда казалось, что это Новая школа кино… Но нет! Мне так даже больше нравится.

Дешин: Вам не надоело, кстати, что вас, Педру Кошту, Вирасетакуна все время используют как пример этого самого «нового кино»?

— Нет. Я всех их знаю, они мне все нравятся, и главное — ведь новее ничего так и не появилось. До сих пор нет никого моложе, кто делал бы более интересные вещи, чем мы.

Ресторан закрывается, поэтому все едут продолжать общение в бар «Каурисмяки».

Карасев: Вы вообще часто по барам ходите?

— Когда не путешествую, то каждый день. Понимаете, я никогда-никогда не готовлю дома, поэтому вечером я сначала иду ужинать в ресторан, выпиваю пару бокалов красного вина, а потом иду в какой-нибудь бар. Ненадолго, часов до двух-трех ночи, и выпиваю что-нибудь еще.

Карасев: Виски?

— Или вино.

Карасев: Пиво?

— Нет, я никогда не пью пива. Только красное вино.

(Подходит поздороваться Борис Нелепо, через полминуты он исчезает.)

Вы видели моего друга Борю? Мы все его очень любим, но, по-моему, он самый… странно одетый человек в мире кино! (Смеется.) Неужели так сложно зайти в Zara или еще куда-то, купить пару однотонных рубашек и пиджаков? Вот как я, например. Смотрите (показывает на джинсы): вот это банальный Carhartt.

Карасев: Но вы ведь тоже всегда были склонны одеваться довольно экстравагантно. Два года назад в Мюнхене, когда мы последний раз разговаривали, у вас были какой-то яркий пиджак и цветастый шейный платок (которые вы вообще, кажется, очень любите).

— У меня в детстве были проблемы с горлом, с тех пор мне надо быть очень осторожным, особенно в межсезонье, поэтому я часто ношу или шарф, или платок. Я даже сплю в пижаме с горлом! Хотите, расскажу вам?

Дешин, Карасев (хором): Йеп.

— Я обладаю, наверное, самой уникальной пижамой в мире! На Земле 7 миллиардов человек, а такой, я уверен, больше ни у кого нет! Я купил самую обычную пижаму, однотонную, но с горлом, как у водолазки. А моя мама отрезала у нее рукава. И снизу тоже все отрезала. (Очень выразительно показывает, где и что отрезала мама.) Фактически я сплю в горле с короткими рукавами! Каждую ночь, я даже с собой ее вожу, когда путешествую!


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Разговор c оставшимсяВ разлуке
Разговор c оставшимся 

Мария Карпенко поговорила с человеком, который принципиально остается в России: о том, что это ему дает и каких жертв требует взамен

28 ноября 20244938
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20246492
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 202413079
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202419563
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202423637
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202428939
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202429594