20 сентября 2013Кино
208

Сабина Еремеева: «Я не была готова к такой реакции прессы»

Продюсер «Чайковского» рассказала Сергею Дешину о своем отказе брать деньги Минкульта и о том, нужен ли общественный резонанс проблемным кинопроектам

текст: Сергей Дешин
Detailed_picture© Кинокомпания SLON

— Во-первых, хотелось бы узнать из первых уст, что именно происходит с «Чайковским». Я правильно понимаю, что Фонд кино не поддержал фильм, несмотря на благосклонность Мединского к этому проекту? То есть Фонд кино по-прежнему обладает автономией и не подчиняется напрямую Минкульту?

— Действительно, Министерство культуры и Мединский поддержали «Чайковского», но экспертный совет Фонда кино спустя какое-то время отказал в финансировании картины, мотивируя это тем, что проект не является для них приоритетным и не представляет коммерческой перспективы. Поскольку Фонд кино нас не поддержал, то обязательства по выполнению договорных отношений, которые я должна взять на себя перед Минкультом, я не в состоянии выполнить. В контракте жестко сказано: на момент его подписания я должна обеспечить внебюджетное финансирование, вовремя снять фильм и его сдать. В такой ситуации это невозможно. Для Кирилла Серебренникова это достаточно тяжелый момент, поскольку он давно собирался снимать фильм и мы находились в активной разработке. Он услышал мои аргументы и решил, что не может обрекать меня на невыполнимые финансовые обязательства. Сейчас мы решили взять паузу и подумать, как собрать эти деньги.

— То есть решение не брать эти 30 млн — это ответ на лицемерную позицию Минкульта, который, обеспечивая совсем небольшую часть финансирования, обязывает вас тем не менее выполнять свои жесткие требования по срокам?

— Не совсем так. Позиция Минкульта — это нормальная позиция любого ведомства. Всегда принято изначально оговаривать сроки, которые необходимо соблюсти. Вопрос в другом — в том, что Министерство культуры не может поддержать нас на бóльшую сумму. Я понимаю, что для какого-то проекта сумма 30 миллионов покажется огромной, это действительно большие деньги, и я рада, что нас поддержали. Но в нашем случае отсутствие средств Фонда кино сыграло решающую роль — мы не можем позволить себе сложный постановочный исторический проект. Поэтому нам нужно выстроить другую стратегию поведения.

— Как вы считаете, решение Фонда кино может быть связано с волной разговоров вокруг «Чайковского» в прессе? Это какая-то идеологическая перестраховка или же чистый бизнес?

— Мне сложно оценивать это. Я прочла официальный комментарий фонда о том, что у фильма нет коммерческого потенциала, это их главный аргумент. Верить в какие-то идеологические вещи мне сложно, потому что нас уже поддержало Министерство культуры. Также Фонд кино не поддержал наш проект с Мизгиревым, абсолютно, на мой взгляд, мейнстримный и со зрительским потенциалом. И не просто не поддержал, а вообще не рекомендовал его на рассмотрение. Поэтому я не берусь судить об истинных мотивах фонда, но я понимаю, что критерии оценки размыты или вообще не установлены, а порой даже противоречат друг другу.

— Но ведь в «Комаре» Мизгирева у вас были заявлены актеры Чулпан Хаматова, Безруков... То есть даже такой фактор не гарантирует получения господдержки?

— Ну и в «Чайковском» заявлен голливудский актер (мы не называем публично его имени). Это, видимо, не приоритетный критерий, вероятно, считается, что актеры не собирают кассу. В результате такие серьезные режиссеры, как Серебренников и Мизгирев, не могут реализовывать свои таланты.

Условное разделение артхаусного и коммерческого кино — медвежья услуга всем игрокам рынка.

— Что вы думаете о звучащих время от времени призывах вообще отказаться от госфинансирования и бойкотировать государство таким образом? Это вообще возможно?

— К сожалению или к счастью, это невозможно, сегодняшнее кино существует во многом благодаря господдержке. У нас не развит рыночный механизм возврата (надеюсь, это все-таки вопрос какого-то недалекого будущего), пока эта система не будет работать, это невозможно. Но дотационное кино существует во всем мире, государство участвует в поддержке фильмов через фонды и ставит в приоритет не только коммерческие задачи, но и культурные, социально значимые.

— Есть ли какие-то зарубежные фонды, готовые поддержать «Чайковского»?

— Нет никаких подписанных договоров. У нас были какие-то частные инвестиции, мы планировали дособирать эти деньги, но сейчас разрыв в дефиците средств увеличивается, так что нам предстоит длинный путь переговоров.

— Как показывает практика последнего времени, нашим проектам очень сложно найти деньги за границей. Миндадзе пришлось просить деньги на постпродакшн у государства, Сокуров с «Фаустом» вообще в итоге обратился к Путину...

— Конечно, очень сложно. И даже несмотря на то, что Чайковский — фигура мирового масштаба, он остается нашим национальным героем, снимать мы тоже собираемся на русском языке, поэтому, конечно, задача сложная. Ну не соберем денег — значит, не будет фильма «Чайковский».

— Будет проект о Мусоргском?

(Смеется.) Ну, например, да. Условно говоря, бюджет в 5,5 млн евро кажется более чем реалистичным, это вопрос времени, переговоров и логистики проекта.

— Как вы относитесь к ситуации, когда даже на первый взгляд незначительное столкновение художника с госструктурой — а точнее, лично с Мединским — вызывает волну обсуждений, интервью и раскручивания в прессе? Вредит это кинобизнесу или, наоборот, создает паблисити?

— Признаюсь, я не публичный человек, я не была готова к такой реакции прессы на проект «Чайковский». С одной стороны, это, безусловно, привлекает внимание, но с другой — это очень тяжело. Такому художнику, как Серебренников, тяжело работать в подобной атмосфере. Вместо того чтобы заниматься сценарием, актерами, он вынужден провисать, давая комментарии. Это невыносимо, и поэтому мы хотим взять паузу. Наша с Кириллом задача была просто сделать фильм о Чайковском, художественный, стильный, арт-мейнстримный. Когда проект стал обрастать какими-то слухами, домыслами, мы намеренно отказались что-либо комментировать и держались этой позиции до сих пор.

Все проще, чем кажется, на все есть простые объяснения. Не хотелось бы усложнять, но, видимо, простые решения иногда даются сложным путем.

— Но в случае Миндадзе общественный резонанс скорее сыграл в пользу его проекта.

— А как это можно просчитать? Я, например, до вчерашнего дня думала, что мы запускаемся с «Чайковским», и была внутренне спокойна, что нас поддержит Фонд кино. Тут такая ситуация, что каждый день тебе диктует новые условия, и ты вынужден... ну не то чтобы приспосабливаться, но постоянно принимать новые решения.

Критерии оценки размыты или вообще не установлены, а порой даже противоречат друг другу.

— Что вы думаете по поводу комментария, который месяц назад дал Арабов и которому сейчас вторит Мединский, это была такая контроборона проекта с его стороны?

— Понимаете, Юрий Николаевич настолько самодостаточная и яркая личность, что может позволить себе говорить все, что считает нужным и когда нужно. Мне нечего на это ответить, кроме того, что я счастлива работать с таким автором.

— Как вы считаете, чего нам вообще ждать от Мединского, какими принципами он руководствуется как чиновник? Я спрашиваю, потому что действия Минкульта в последнее время выглядят довольно хаотичными...

— По поводу Мединского могу вам сказать, что у меня была возможность пообщаться с ним в Министерстве культуры во время питчингов. Это человек, который готов слушать и слышать. Не все министры до Мединского были так открыты. С другой стороны, я понимаю, что сложившаяся политика в области кинематографии — условное разделение артхаусного и коммерческого кино — настолько ложная и двусмысленная, что это медвежья услуга всем игрокам рынка. Есть объективно качественные проекты, которые надо поддерживать, и есть сомнительные проекты, невзирая на какой-либо потенциал. Мы прекрасно знаем, что одни из самых коммерчески успешных фильмов, которые долго собирают деньги, — это как раз фильмы Сокурова и Звягинцева.

— Можете вы прояснить ситуацию с этим разделением на артхаусное и коммерческое кино? Раньше все было вроде понятно: фильм получал либо грант от Минкульта (как артхаус), либо деньги из Фонда кино (как коммерческая студийная картина). Финансирование было разделено — хотя, конечно, известны случаи, когда благодаря ловкости продюсера один проект финансировался дважды.

— На самом деле довольно много проектов получало поддержку и в фонде, и в Минкульте одновременно; недавно Вера Глаголева получила поддержку сперва в фонде, а потом — в министерстве. Это просто разные схемы, более того, те деньги, на которые мы претендовали в Фонде кино, были возвратными средствами, они не предоставляются безвозмездно. Каждая компания, которая не являлась мейджором, могла претендовать на деньги обеих организаций, вопрос был в возвратности-невозвратности получаемых дотаций.

— Как именно сегодня разделены функции между Фондом кино и Минкультом?

— Насколько я понимаю ситуацию, приоритет Министерства культуры — за авторскими проектами. У Фонда кино основная часть бюджета идет на студии-мейджоры, которые призваны поднять долю российского кино в прокате. И поскольку это задача очень трудновыполнимая, остаток средств, который раньше раздавался в Фонде кино на социально значимые проекты, решили раздать на коммерческие проекты. Я посмотрела список из 35 одобренных проектов, там действительно разные фильмы — с точки зрения и культурной, и коммерческой составляющих; я понимаю, что критерии размыты и всем очень сложно выходить из этой ситуации. Даже из этих 35 проектов далеко не все получат финансовую поддержку, это же всего лишь рекомендация. Но нас даже не рекомендовали.

— Символическая получается ситуация — как Чайковский в последние годы жизни был более почитаем на Западе, чем у себя на родине, так и вам приходится искать деньги на его байопик за границей.

(Смеется.) Да, гений Чайковского до сих пор жив и несет свою ауру.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Столицы новой диаспоры: ТбилисиВ разлуке
Столицы новой диаспоры: Тбилиси 

Проект «В разлуке» начинает серию портретов больших городов, которые стали хабами для новой эмиграции. Первый разговор — о русском Тбилиси с историком и продюсером Дмитрием Споровым

22 ноября 20241682
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах

14 октября 20249636
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202416283
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202420519
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202425773
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202427113