Кадр из фильма «14 Шагов»Молчание. Разговоры. Непрекращающаяся болтовня. Человек как таковой. Наш современник. Персонаж кино. Панорамы, склейки, трясущаяся камера. Рваные, немного нервные образы. Или совсем другие образы, плавно льющиеся с экрана. Все это — фильмы студентов и выпускников новых режиссерских мастерских. Иногда эти фильмы неуловимо похожи, иногда между ними нет ничего общего, но, собранные вместе, они дают довольно внятное представление о процессах, происходящих в современном российском кино, а также могут многое сказать о мастерах, чьи фигуры часто настойчиво проглядывают за спинами начинающих режиссеров.
Вот зона эксперимента — лаборатория Дмитрия Мамулии в Московской школе нового кино. Ученики Мамулии больше напоминают выводок алхимиков. Они пытаются создать новый киноязык, очищая историю от всего лишнего. Их фильмы подчеркнуто фрагментарны, но за этой фрагментарностью часто скрывается попытка обнаружить нерв эпохи.
Помимо «14 шагов» Максима Шавкина — своего рода визитной карточки школы, почти хореографической зарисовки о девушке из провинции, которая хотела остаться в Москве, но не осталась, — лаборатория представлена еще тремя фильмами. Это «Юха» Марии Игнатенко, «Восточный рабочий» Егора Шевченко и Рината Бекчинтаева и «Свободные дни» Артема Москалева.
«Юха», на первый взгляд, развивает эстетику «14 шагов». Нервная камера, действие, распадающееся на случайные сцены, промзоны, даже затылок актера Кубасова. Все это уже было у Максима Шавкина. Однако при более пристальном просмотре становятся видны отличия: в «Юхе» гораздо больше нарратива. «Восточный рабочий» доводит дело «14 шагов» до логического конца. В центре сюжета этой (местами невыносимой) экспериментальной драмы — почти случайное столкновение между фотографом-француженкой и гастарбайтером, происходящее среди московских пустырей и бывших заводов. История решена через разные типы съемок и порой приближается к чистому кино, в фильме много формальной виртуозности, но смотреть его довольно неуютно.
Особняком стоят «Свободные дни» Артема Москалева. Этот фильм не распадается на куски, его кадр отличается предельной ясностью. Но все-таки история про парня, который присоединяется к поискам пропавшей без вести девочки, в полной мере может считаться работой МШНК. Москалев прежде всего интересуется ощущениями своего героя. За историей о поисках неизвестного пропавшего человека проглядывает другая — об одиночестве и смятении. В авторской манере вести историю чувствуются чеховские интонации. Сходство с Чеховым только усиливают мельчайшие приметы быта маленького провинциального города, в котором живет главный герой.
Нечто совершенно противоположное работам учеников Мамулии — работы студентов Попогребского из Московской школы кино. Здесь не пытаются нащупать новое, а твердо знают, каким должно быть кино. Все это — этюды, изящные виньетки, упражнения в жанре с прочной, почти железобетонной драматургией и узнаваемыми образами. Из семи представленных в программе работ шесть являются результатами двух учебных упражнений.
«Экстренный вызов» Елены Михайловой и «Дежурный разговор» Раушании Рахимовой представляют собой две версии одного сценария (история про похищенного парня, который звонит бывшей девушке-полицейскому и просит заплатить за него выкуп). В первом случае все разыграно как комедия, во втором — как триллер.
«Последний раз» Алексея Боровикова, «Прототип-2» Таира Полад-заде, «Игра на выживание» Светланы Родиной и «Последняя правка» Дмитрия Кулешова — четыре варианта истории о взаимоотношениях автора и персонажа. Все это снято правильно, с неизменным поворотом в финале, отыгрываемыми деталями и сочными мазками. Если типичный герой МШНК — это человек неблагополучный, то главными героями этих работ оказываются люди, которые обычно встречаются в кино. С этими людьми также происходят события, которые часто происходят в кино: они сталкиваются с безумными страстями, становятся героями фантастических приключений и придумывают невероятные хитрости. Проблема в том, что ничего этого никогда не бывает в жизни, а если бывает, то совсем не так, без блеска, фанфар и подмигиваний в сторону зрительного зала.
Увы, увлекательная уборка шкафа — вершина, недоступная большинству игровых фильмов.
Из всего этого шоу-парада немного выбивается «Черная дыра» Ильи Лебедева — скетч с элементами социальной критики. Главные герои — муж и жена. Он постоянно слушает правительственные новости, колет грецкие орехи ладонью и бравирует бытовой ксенофобией. Она — ограниченная мещанка (как пишут в случаях, когда человека хочется обругать, но за что — не очень понятно). Вместе они обсуждают сына и вешают на стенку ковер. К несчастью, речь опять не идет о попытке изображения живых людей. В этих героях нет страсти и любви, а только обобщенный образ, типаж из головы. Во всем этом кино слишком заметно, что оно кино.
Промежуточную позицию занимает мастерская Александра и Владимира Коттов во ВГИКе. Их ученики активно осваивают киноязык, но экспериментируют куда меньше, чем студенты Мамулии. Некоторым работам присущ довольно абстрактный, умозрительный характер, в чем соблазнительно увидеть влияние Александра Котта и его «Испытания». Вот, например, «Одна ночь» Григория Коломийцева — история о девушке, которая должна проститься с ушедшим любимым человеком. Героиня в черном ходит по дому. Импрессионистская размытость кадра. Иногда наступает почти полная темнота.
Среди студентов Коттов резко выделяется Олжас Ермекбаев со своей короткометражкой «Враги», снятой по мотивам одноименной пьесы Горького. Действие удачно перенесено в постсоветскую Среднюю Азию и воспроизводит сам дух горьковской пьесы, однако речь идет скорее не о законченном произведении, а о фрагменте большого фильма, обрывающемся на полуслове.
Интересных результатов добились студенты Александра Сокурова из Кабардино-Балкарского государственного университета. В ряде случаев можно говорить о заметном влиянии мастера, но вообще эти работы отличаются разнообразием. Здесь есть и формальные эксперименты, и кино более традиционное по форме, но сильное и очень своеобразное.
Влияние Сокурова особенно заметно в «Садах Вавилона» Александра Золотухина и в «Небо казалось высоким» Киры Коваленко. Герой фильма Золотухина — странноватый бородатый парень в клетчатой рубахе, который гуляет по горам, мечтает о девушках и хочет уйти в армию, чтобы хоть что-то сделать со своей жизнью. Его несколько отстраненная история (вроде драма, а вроде и нет) мастерски вписана в природный фон. В лучшие мгновения фильма почти ничего не происходит, а персонажи сведены до состояния натурщиков.
«Небо казалось высоким» — очень выразительная медитативная лента. Происходящее на экране больше всего напоминает сон: женщины в одежде непонятной эпохи (условные 50-е?), дети сидят на земле, по полю ходят лошади, а в воде отражаются классические портики. Все это заполнено каким-то специфическим невнятным бормотанием героев, оперирует смутными ощущениями и больше всего напоминает регионального Терренса Малика.
Иначе работает «Приоткрывая дверь» Малики Мусаевой — история про взаимоотношения внутри чеченской семьи: жена, муж-полицейский и их сын. Тут тоже много сновидческого. Героине снятся странные сны, ее пугают неясные предчувствия. Однако все это выглядит довольно достоверно, а драма героев оказывается драмой вполне живых людей. Ближе к финалу сновидчество сменяется несколько публицистическими интонациями, однако они не портят картину.
Еще больше быта в «Адиюх» Марьяны Калмыковой (интервью Малики Мусаевой и Марьяны Калмыковой можно прочесть тут). Дочь сбегает из семьи, устав от идиотизма деревенской жизни. Все герои драмы узнаваемы (несмотря даже на региональную специфику) и понятны. Короткая и простая история, лишенная излишней многозначительности, что делает ее еще сильнее.
Наконец, едва ли не самая интересная картина — документальный фильм Анзора Дохова «Победа», в котором показана женщина, уже 15 лет живущая в здании заброшенного кинотеатра «Победа» и пытающаяся сберечь его от полного развала. Лента Дохова лишний раз доказывает, что документальная картина с ее невыдуманной фактурой почти всегда смотрится выигрышно на фоне рядовых игровых фильмов.
То же самое подтверждают и четыре картины мастерской Марины Разбежкиной. Пока представители других школ пытаются изобрести новый способ изображать реальность, расщепляя кино или, наоборот, сгущая его до крайности, ее ученики эту реальность с успехом снимают.
«Документальная комедия» «Дорогой Резо» Гиури Джохадзе действует на том же примерно поле, что и «Черная дыра» Ильи Лебедева. Главный герой — грузин, работающий в Москве экстрасенсом. Вот герой ходит по торговому центру и наставляет продавцов, вот дает советы по телефону, вот режет луковицу, чтобы провести незамысловатый обряд очищения. Вокруг него собралась целая паства из плачущих женщин, каждая из которых нуждается в помощи, защите и утешении. На Новый год Резо украсит елку денежными купюрами и будет смотреть обращение президента вперемешку с Comedy Club. Казалось бы — готовая мишень для юмора. Однако жизнь сложнее сценарных схем. И живой Резо интереснее многих выдуманных персонажей. Предсказывая, очищая и давая бесконечные советы, Резо и сам верит в силу предсказаний, а его жизнь (довольно одинокая) оказывается столь же эфемерной, как и мир духов.
«Ямаха» Инны Омельченко — трогательная история паренька, работающего в гипермаркете и снимающего угол в коммуналке с рабочими-мигрантами. Герой мечтает стать известным музыкантом и играет на старой «Ямахе». Перед нами всего несколько кусочков реальности. Чем закончатся поиски героя — непонятно, возможно, музыкантом он так и не станет. И что с того? Сейчас он молод и весел. Этого достаточно ему, достаточно и зрителю. Омельченко складывает свою историю из фрагментов чужой жизни, с легкостью добиваясь результатов, к которым стремятся представители самых сильных игровых мастерских, — и это лишь малая часть возможностей документального кино.
В едва ли не лучшем из фильмов программы — «В шкафу» Дарьи Аксеновой — три сестры-старушки разбирают вещи у себя в шкафах, попутно комментируя обнаруженные предметы. Пуговицы, компоты, рентгены и старые фотографии. В этом нет ничего сверхъестественного, но оторваться от экрана практически невозможно. Увы, увлекательная уборка шкафа — вершина, недоступная большинству игровых фильмов.
