Лилия Яппарова: «У нас нет ни прошлого, ни будущего. Мы существуем только в настоящем»
Журналистка «Медузы» о работе в эмиграции, идентичности и о смутных перспективах на завтра и послезавтра
28 августа 202357057Слова «скандинавская детская литература» в России означают не просто книжки. Одни — в основном прогрессивные издатели — мечтательно закатывают глаза: для них это ролевая модель. Другие прячут голову в песок и вяло бормочут, что «у России особый путь». Для третьих — в основном чиновников от культуры — это кошмар наяву: смелость этих книг пугает. А покупатели голосуют рублем: скандинавские детские книги — едва ли не лучшая на российском рынке проза для детей. Для России сегодня Норвегия и Швеция — два главных поставщика современных детских текстов: то, чего не умеют или боятся русские писатели и иллюстраторы, за них делают скандинавские. А для всего остального мира детской литературы это главная экспериментальная площадка. Что стоит за «скандинавским книжным чудом»? Как работает главный завод по производству детских книг в Норвегии — издательство Cappelen Damm? И каким образом норвежская книжная индустрия балансирует между радостями господдержки и художественного эксперимента, принципиально несовместимыми в России? Юлия Яковлева поговорила обо всем с главой отдела детской литературы Cappelen Damm Хеге Эйкенес Раннен.
— Cappelen Damm — только одно из главных, — сразу уточняет Хеге. — Есть еще такие гиганты, как Gyldendal и Aschehoug. На последнем детском книжном фестивале я насчитала 17 издательств, больших и маленьких, и больше сотни писателей.
Юлия Яковлева: Раз мы коснулись цифр, я хочу, чтобы российские читатели хорошо понимали соотношение. Норвегия — страна с населением чуть больше одного Петербурга. Эту пропорцию нам необходимо вспоминать всякий раз, когда какие-либо цифры приводите вы. То есть мы с вами сейчас всю дорогу будем говорить об одном таком «Петербурге», и вот в нем пусть наши читатели вообразят 17 издательств.
Хеге Эйкенес Раннен: Да, думаю, это важно именно так себе представлять.
Яковлева: 17 издательств детских книг и больше 100 детских писателей. Честно говоря, я сама не могу себе это представить, когда воображаю в размерах Петербурга. Это оглушительная цифра.
Раннен: У нас читающая страна.
Яковлева: Что такое «читающая»? Сколько одно ваше издательство выпускает в год детских книг?
Раннен: Минуточку, посмотрим годовой план нашего отдела. Семьдесят пять новинок на весну и восемьдесят три на осень. То есть 158 новых текстов для детей в год. С переизданиями и классикой получается где-то 200—250. Это мало, должна вам сказать. Бывали годы, когда мы выпускали больше двухсот одних лишь новинок. Но мы сознательно пошли на уменьшение списка: так у нас больше ресурсов и времени на каждую нашу книгу.
Яковлева: Откуда в Норвегии столько читателей?
Раннен: Много читают взрослые. Читают ли они детективы или серьезные романы, дети часто видят взрослых с книгой в руке, и это становится нормой для них самих. Дети попросту подражают взрослым. В школе тоже фокус на чтении очень силен. В школе дети в обязательном порядке читают каждый день минимум двадцать минут. Поэтому и школьные библиотеки используются очень активно. Библиотеки вообще — наши большие друзья. Для меня самой библиотеки — очень дорогой и важный символ демократии: они гарантируют всеобщий доступ к хорошей литературе. Это и социологические, и статистические исследования показывают: если человек имеет легкий доступ к хорошей литературе, то он станет активным читателем.
Яковлева: Мы, иностранцы, часто говорим «Скандинавия», «скандинавский», хотя Норвегия, Швеция и Дания — это три очень разные культуры. А «скандинавская детская литература» вообще существует? Или это мы, иностранцы, придумали?
Раннен: Есть совершенно точно то, что объединяет «скандинавскую детскую литературу». Это наше стремление к сильной, ясно выраженной картине современной жизни. Также это стремление к разнообразию — жанров, техник, тем. Мы исходим из того, что дети — компетентные читатели. Все, что мы должны, — просто дать им ключ. Мы не стремимся защитить детей от жизни во всей ее трудности и сложности, но мы хотим дать им возможность встретиться с нею на безопасной территории: в форме литературы. Развод или болезнь родителей, трудности в семье, смерть, собственная сексуальность — для детских книг у нас нет запретных тем. Отличительная норвежская особенность — наши bildebøker. Книги, где изображение играет ведущую роль. В нашей стране это по преимуществу книга художника, мы видим ее как произведение современного искусства и очень привечаем именно современных художников, не только иллюстраторов, специализирующихся на детских книгах. Здесь я лишь повторю: дети — компетентные читатели. Даже если они не умеют читать, они в состоянии понять историю, сюжет, персонажей. То есть повествование в картинках. Для многих детей наши bildebøker становятся еще и первой встречей с современным искусством. Здесь для нас опять-таки очень важно разнообразие жанров, техник и тем. Единственное условие должно соблюдаться всеми авторами: детская перспектива, а не перспектива взрослого, который играет… Еще одна чисто норвежская особенность: будет рукопись книгой или нет, у нас решает редактор. В Швеции, например, немного иначе. Там редактор вначале встречается с отделом маркетинга, и только после этого они решают, берут ли рукопись в работу. Наши редакторы, конечно, тоже не в вакууме существуют. Они отслеживают, что происходит на книжном рынке. Конечно, мы тоже хотим успеха. Но, я бы сказала, мы хотим для книги успеха в ее собственном жанре. Коммерческая ли это книга, которая зарабатывает деньги, или «книга художника», которая помогает раздвинуть перспективы восприятия, — успех ведь бывает разным и выглядит по-разному. Мы делаем ставку на разнообразие и широту охвата. Мы не верим, что есть книги, которые подходят всем детям. Нет таких книг. И мы не гоняемся за этим миражом. У нас другая цель: каждый ребенок должен найти книгу для себя.
Яковлева: Когда возник феномен скандинавской детской книги в ее нынешнем понимании?
Раннен: Я очень осторожна сейчас в дефиниции, но, по моим ощущениям, картина начала меняться после войны. Тогда вообще стало меняться многое. У нас очень маленький язык…
Яковлева: Простите, я еще раз напомню: мы представляем себе, что всех носителей языка можно вместить в один Петербург.
Раннен: Маленький язык — соответственно и маленький рынок. В этой ситуации господдержка была для норвежской детской книги настоящим спасением. Была и есть. Мы от нее зависимы.
Яковлева: В российском детском книгоиздании господдержка — острая тема. Одни издатели отчаянно призывают государство, утверждая, что, как только хлынут государственные деньги, хорошие книги полезут как из-под земли. Другие более реалистичны: они понимают, что вместе с государственными деньгами придет и государственная цензура. И это погубит даже то, что есть. К тому же российские чиновники в подавляющем большинстве, мягко говоря, к искусству невосприимчивы, их вкусы застряли в мещанском слое советской культуры.
Раннен: Нет, этого мы никогда не боялись и не боимся. У нас демократическое общество, и государственная поддержка книгоиздания — большое демократическое достижение. Государство просто выделяет горшочек с деньгами. А уж кому распределятся эти деньги, решает Культурный совет. Его регулярно переизбирают, и он состоит из компетентных специалистов в своей сфере, а не из чиновников. Литературное качество — единственное, что они принимают во внимание.
Яковлева: На что идут государственные деньги?
Раннен: На эти деньги покупаются книги в библиотеки. Государство не решает, что издавать. Как не решает этого и Культурный совет. Это решают сами издательства. Каждый год государство выступает гарантом и поручителем того, что столько-то новых книг будет куплено и распределено в библиотеки страны. Культурный совет отбирает эти книги из новинок сезона. Таким образом, у издательств сразу часть тиража выкуплена в библиотеки. А остальное идет в магазины.
Яковлева: Коммерческий пресс вы ощущаете?
Раннен: Пресс коммерческого успеха — да, безусловно. Это не то что пресс, я бы сказала — коммерциализация рынка детских книг в других странах зашла намного дальше, чем у нас в Норвегии. Мы чувствуем культурную ответственность за то, что мы выпускаем. Да, какая-то часть наших книг — это коммерческие жанры. Но рядом с ними есть и довольно большая зона, где мы рискуем, где мы дерзаем, где мы готовы к тому, что нас не сразу поймут. Но дерзать необходимо. Иначе что же тогда? Тогда лучше холодильниками заниматься, а не книгами. Рискованной может быть тема. Рискованным может быть стиль или метод. Особенно в жанре bildebøker. Мы часто решаемся на проекты, в мгновенном приятии и понимании которых читателями мы, скажем так, не уверены. Но мы идем на это, когда видим, что книга необходима и что мы в ее художественном уровне уверены. Поэтому — нет, суперрисков нет. Мы верим в то, что мы делаем, в качество того, что предлагаем. А потом, есть еще такая вещь, как «детский телеграф». Вдруг срабатывает какой-то непостижимый для издателей икс-фактор, и — раз! — все дети бросаются читать какую-то книгу.
Яковлева: Вы как-то это стимулируете?
Раннен: У издательства есть очень полезная вещь: книжный клуб. Он — часть нашей системы. Он был задуман изначально для тех людей, у которых нет поблизости большого книжного магазина или библиотеки.
Яковлева: Чем он в таком случае отличается от интернет-магазина?
Раннен: Более адресной и более вовлекающей работой с читателями. Наш книжный клуб выпускает свой журнал. Помогает читателям ориентироваться в новинках, а нам — следить за тем, что они любят. Плюс действует система скидок. Плюс клуб рассылает книги. Помимо клуба очень много для нас значат библиотеки, книжные фестивали, встречи писателей с читателями; наши писатели отправляются с визитом в школы по всей стране. Мы работаем постоянно и очень активно.
Яковлева: Что такое для вас бестселлер в конкретных цифрах?
Раннен: Самый обычный тираж — две тысячи. 5—8 тысяч — если подключается книжный клуб. С 10 тысяч стартуют бестселлеры. И есть, наконец, то, что мы называем «пушками»: ба-бах! — и сотни тысяч копий.
Яковлева: У большой-большой России и маленькой Норвегии есть тем не менее общая особенность. Мы — что называется, «национальные литературы». То есть острова в англоязычном океане. Что вы делаете, чтобы вас не размыло и не растворило совсем?
Раннен: Свою культурную ответственность мы ощущаем очень сильно, как я уже сказала. Эта ответственность заключается в том, что мы поддерживаем норвежскую детскую литературу — написанную на норвежском языке. Это наш приоритет.
Яковлева: Как вы работаете с рукописями? Потому что, думаю, российским издателям именно здесь, а не в государственном горшочке с деньгами, следует искать секрет вашего успеха.
Раннен: В нашем отделе 24 человека, и я считаю всех — включая маркетинг и распространение. Редакторов — семь. Это те, кто непосредственно работает с новыми текстами. У нас есть пул, так сказать, устоявшихся писателей. Самотеком приходит еще порядка пятисот рукописей в год. Каждый 14-й день мы устраиваем редакционную встречу и на этой встрече решаем, что берем, а что не берем. Редактор должен быть совершенно, железно уверен в своем выборе. Промежуточное состояние или мнение здесь невозможно. Мы не образовательный центр для взрослых, и если рукопись блещет в основном радостью ее написания, то — нет, автор ее получает официальное письмо с отказом. Отвечаем мы в этом смысле абсолютно всем. После вот этой первой редакционной встречи и дебютанты, и писатели с именем для нас уравниваются: рукопись идет в работу, которая обычно занимает год или два. В зависимости от жанра. Плотная работа над текстом начинается здесь. И перед редактором и писателем стоит только одна цель — сделать книгу такой хорошей, как только можно. Каждый год 1 сентября и 1 марта мы закрываем список новинок: это значит — книги готовы и мы отныне занимаемся только их продвижением и продажей.
Яковлева: Как вы выстраиваете отношения с внешним — преимущественно англоязычным — миром?
Раннен: Огромная арена для нас, конечно, ярмарки, на которых все зависит от твоих связей и контактов. Там происходят молниеносные встречи, минут тридцать на каждую. С огромной скоростью и предельным фокусом вы должны рассказать друг другу, что у вас есть. Только начинаешь слушать, соображаешь: не то — «дальше», «дальше», «дальше». Зацепило. Просишь рукопись. Очень часто оказывается, что продавец гораздо талантливее автора, но что ж, ярмарка есть ярмарка. Очень много значит работа скаутов: у нас один в Нью-Йорке, один в Лондоне. Они знают нас и наш вкус и для нас просеивают рынок.
Яковлева: Где сейчас делается мировое имя в детской литературе?
Раннен: Мы о коммерческом успехе говорим? Тогда в Америке. Покорил Нью-Йорк — считай, покорил мир. Америка — это гигантский рынок, там есть место для больших имен. Реже имя делает Великобритания. В еще меньшей степени — Германия и Австралия. Это вот четыре главных рынка. Но и американский успех не сравнится с тем, что дает экранизация. Если по книге сняли фильм, да еще в Америке, это для детского писателя настоящая катапульта.
Запрещенный рождественский хит и другие праздничные песни в специальном тесте и плейлисте COLTA.RU
11 марта 2022
14:52COLTA.RU заблокирована в России
3 марта 2022
17:48«Дождь» временно прекращает вещание
17:18Союз журналистов Карелии пожаловался на Роскомнадзор в Генпрокуратуру
16:32Сергей Абашин вышел из Ассоциации этнологов и антропологов России
15:36Генпрокуратура назвала экстремизмом участие в антивоенных митингах
Все новостиЖурналистка «Медузы» о работе в эмиграции, идентичности и о смутных перспективах на завтра и послезавтра
28 августа 202357057Разговор с издателем «Мела» о плачевном состоянии медийного рынка, который экономика убьет быстрее, чем политика
9 августа 202340261Главный редактор «Таких дел» о том, как взбивать сметану в масло, писать о людях вне зависимости от их ошибок, бороться за «глубинного» читателя и работать там, где очень трудно, но необходимо
12 июля 202370051Главный редактор «Верстки» о новой философии дистрибуции, опорных точках своей редакционной политики, механизмах успеха и о том, как просто ощутить свою миссию
19 июня 202350204Главный редактор телеканала «Дождь» о том, как делать репортажи из России, не находясь в России, о редакции как общине и о неподчинении императивам
7 июня 202341603Разговор Ксении Лученко с известным медиааналитиком о жизни и проблемах эмигрантских медиа. И старт нового проекта Кольты «Журналистика: ревизия»
29 мая 202364095Пятичасовой разговор Елены Ковальской, Нади Плунгян, Юрия Сапрыкина и Александра Иванова о том, почему сегодня необходимо быть в России. Разговор ведут Михаил Ратгауз и Екатерина Вахрамцева
14 марта 202398666Вторая часть большого, пятичасового, разговора между Юрием Сапрыкиным, Александром Ивановым, Надей Плунгян, Еленой Ковальской, Екатериной Вахрамцевой и Михаилом Ратгаузом
14 марта 2023109094Арнольд Хачатуров и Сергей Машуков поговорили с историком анархизма о судьбах горизонтальной идеи в последние два столетия
21 февраля 202343489Социолог Любовь Чернышева изучала питерские квартиры-коммуны. Мария Мускевич узнала, какие достижения и ошибки можно обнаружить в этом опыте для активистских инициатив
13 февраля 202311605Горизонтальные объединения — это не только розы, очень часто это вполне ощутимые тернии. И к ним лучше быть готовым
10 февраля 202314142Руководитель «Теплицы социальных технологий» Алексей Сидоренко разбирает трудности антивоенного движения и выступает с предложением
24 января 202314138