Alex Kelman. «Siberian Pop»

Бывший участник групп Punk TV и TonySoprano Алекс Кельман организовал именной проект и записал альбом «Siberian Pop», который Оливер Аккерман из A Place To Bury Strangers охарактеризовал как «чертовски хороший темный современный электро-дэнс-панк»:

Алекс Кельман — не только старожил российского инди-движения, но и опытный промоутер, организующий концерты и туры наших и иностранных музыкантов, поэтому мы с ним поговорили о том, какие перспективы он видит для своего нового проекта и для других российских групп в России и Европе.

— Почему ты сделал сольный проект и что сейчас происходит с твоей предыдущей группой TonySoprano?

— Группа TonySoprano распалась еще в 2014 году, от нас ушла вокалистка Анна и унесла с собой какую-то незримую составляющую, но мы выпустили «посмертный» альбом «Rave in Ravenna» буквально пару месяцев назад. Мы остались в отличных отношениях с участниками группы, они часто выступают с нами на концертах в России в качестве приглашенных музыкантов. Новый проект Alex Kelman — это не сольный проект, это группа, на сцене от трех до пяти человек в зависимости от формата выступления. С самого начала нашей истории со мной в группе остается неизменно только один участник — Марина. Я пишу музыку и тексты сам, сам все придумываю, концепции и стилистику, делаю букинг и выпускаю мерч. Наверное, мне надоело в один момент делать ставки на кого-то другого, так как внимание публики сосредоточено всегда на вокалистах, имеем шанс получить прямую зависимость от человека с микрофоном. В общем-то так и получилось с TonySoprano. В итоге на новой пластинке «Siberian Pop» я пою в трех треках сам.

— Где ты искал других вокалистов?

— Первая девушка — Анна (треки «Afterparty», «Rain», «Time»). Она шла с нами с самого начала. В какой-то момент я просто кинул клич в Фейсбук о том, что, возможно, кто-то попробует спеть на мою музыку, и мне ответила моя старая приятельница, проживающая на тот момент в Нью-Йорке. Она прислала демо «Afterparty» с записанным в garage band вокалом. Через час она была в группе.

В треке «Drummer Boy» также мне помогает Роман из Quintenza, ну а в «PLTS» и в том же «Drummer Boy» поет уже наша нынешняя приглашенная вокалистка Ксения, которая поедет с нами в тур «Siberian Pop».

— Куда едете и как устроен ваш лайв?

— Уже 11 июня мы выступаем на фестивале Chee Chaak Fest в Остраве, потом едем в Словению и играем там, 18 июня выступаем на Indirekt Festival (Хорватия), и так все лето, порядка 10 фестивалей, запланированы концерты по всей Европе. Поедем втроем — я весь прошлый сезон играл на басу, сейчас вернулся к гитаре; пара сэмплеров, несколько синтезаторов, на которых играет Марина, и куча всяких педалей — вот так устроен наш лайв. На российскую часть тура, которую мы планируем зимой, думаю, возьмем парней из TonySoprano в качестве ритм-секции.

Русский язык — это сейчас интересно для мирового рынка. Это свежо и круто!

— Почему песни на английском? Что хуже — англоязычный текст для русского рынка или же русскоязычный для европейского?

— У меня нет таланта писать крутые стихи на русском, а я считаю, что если ты поешь на родном языке, то твоя поэзия должна быть безупречной. В этом плане за всю свою музыкальную историю мне посчастливилось играть только в одной нормальной русскоязычной группе — Dsh! Dsh!. Русский язык, как и болгарский или румынский, — это сейчас интересно для мирового рынка. Это свежо и круто. А вот английский язык для россиян, к сожалению, — видимо, в связи со всеми последними движениями в плане борьбы с культурой западной — не столь актуален. Писать остросоциальные тексты в стиле «боль-тлен» стало основой современной отечественной панк-музыки. Многие группы вдруг запели на русском. Я бы назвал это конформизмом. Желанием найти более простые решения по продвижению своего контента.

С другой стороны, я планирую и сам записать следующий сингл с одной известной русскоязычной певицей (пока не могу анонсировать имя).

— Возможно ли стать узнаваемым артистом, просто выпустив хороший альбом?

— Выпустить хороший релиз и стать узнаваемым, к сожалению, малореально в наше время: каждый день выходит по 100 хороших релизов, и при прочих равных условиях вы проиграете. Ну, если вы, конечно, не гений или колдун.

— Как ты, еще даже не выпустив альбома, организовал себе выступления на европейских фестивалях? Что они дадут тебе и группе?

— Фестивали — единственный способ проникнуть на европейскую сцену. Ну и лейблы, но только хорошие (а таких 1%), которые действительно артистами занимаются.

У нас нет 10—20 тысяч евро на хороший пиар, поэтому мы можем только играть, играть и играть, нарабатывая тем самым базу своих поклонников. Я не изобретал новых путей, просто два наших первых сингла «Rain» и «Afterparty», видимо, реально людей вставили, и в прошлом году нас позвали играть на Fusion в Германии, Waves Bratislava в Словакии и Bedem Fest в Черногории, где мы очень полюбились организаторам и в этом году выступаем там снова. У нас нет влиятельного агента или талантливого менеджера, мы делаем все сами, и я считаю это главным правилом игры. Хороший агент либо дорого стоит, либо спрятан надежно.

К сожалению, русские группы в большинстве своем агентов как раз не ценят, считая их своего рода спекулянтами, да и сами ничего не делают. В России огромное количество суперталантов, которые играют и записывают пластинки для своих друзей. Я сейчас делаю ежемесячную радиопрограмму IceCreamDisco Radioshow, которая транслируется по нескольким европейским интернет-радиоточкам: это часовой микстейп новинок русской независимой сцены. И скажу я вам: хорошего нового материала хватило бы на пять таких программ. Но, увы, максимум это все публикуют в каких-то пабликах ВК: продвинуться группе это мало помогает, да и слушателю добраться до этой музыки не всегда удается.

— Какие европейские фестивали ты бы посоветовал русским группам?

— Я несколько раз был на малых сценах больших фестивалей типа сербского Exit, где наблюдал печальную картину, когда в 12 утра на сцене выступает приличная русская группа для пяти своих соотечественников и пары бухих с утра сербских гопников. Выступление на такого рода фестивалях — скорее, хороший пункт для портфолио. Грубо говоря, в 12 утра на Малую сцену вряд ли заглянет Алан Магги. Скорее он прилетит в Таллин на TMW, или на Ment, или на The Great Escape, во Владивосток на V-Rох или же любой другой не менее замечательный шоукейс-фестиваль и будет смотреть молодые группы, с которыми, возможно, подпишет контракт. Именно на шоукейс-фестивалях сосредоточены все агенты, продюсеры, организаторы фестивалей и т.д. и т.п. Поэтому молодым перспективным группам дорога туда. Запаситесь визитками, дисками и прочей приятной атрибутикой, которая поможет вам продвинуть свою музыку чуть дальше. У всех есть Фейсбук и Google — просто заставьте себя сесть и начать искать фестивали, их порядка трех-четырех тысяч в Европе, в основном летом; имейте в виду, что букинг обычно уже закрывается за полгода, ищите и пишите заранее. Ждать вас, кстати, никто не будет.

— В чем разница в организации между европейскими и российскими фестивалями и концертами?

— Во-первых, в Европе все обычно очень четко: если ты играешь в 19:00, то это значит, что ты играешь в 19:00, а не когда звукорежиссер подойдет, поскольку он в пробке застрял. Во-вторых, гораздо меньше понтов в плане бытового райдера. У нас же как — либо селят в пятизвездочный отель и кормят красной икрой, либо селят где попало и не кормят вовсе. На том же Fusion мы получали стафф-еду на фестивальной кухне, стоя в одной очереди с Asian Dub Foundation. Ели ризотто и сами мыли за собой посуду. В отличие от русских фестивалей и концертов, здесь гораздо более демократично в плане именно бытового райдера, однако технический всегда на высшем уровне. Потому что все понимают: главное — это музыка, а не еда. Также большая разница, что касается клубных концертов, — это отсутствие бэклайна на площадках европейских клубов. Все группы привозят свой — таскают комбики и барабаны. В этом плане в России, конечно же, проще. В плане подхода к делу особого различия нет, и там и там могут сделать хорошо или плохо, отменить концерт в туре за два дня до самого концерта или кинуть на деньги, даже несмотря на подписанный договор. Так, например, в прошлом году на фестивале Waves Bratislava не заплатили обещанные гонорары никому из артистов. Организаторы объявили себя банкротами, ничего страшного, но осадочек остается.

— Что сейчас делают другие музыканты Punk TV? Возможен ли реюнион группы (вон и ABBA уже воссоединилась)?

— Вокалист Punk TV Владимир Комаров живет в Нью-Йорке и выпускает сингл за синглом со своим новым проектом The Dayoffs, где, кстати, другой известный музыкант-эмигрант Сергей Ледовский также оставил свой фирменный след, записав партии ударных. Хороший пост-HotZex (это группа, в которой участники Punk TV играли до появления Punk TV). Он также занят саунд-продюсированием молодых и не очень молодых артистов. Барабанщик Костя больше не играет на барабанах и живет в Питере. Воссоединились не только ABBA, но и, так скажем, еще полсотни групп, L7 вот, допустим. У нас идея реюниона постоянно висит в воздухе, но не потому, что закончились деньги, в отличие от больших групп, реюнион которых зачастую именно этим и обусловлен; просто мы любим друг друга в плане творчества. Punk TV был тем самым волшебным треугольником, в котором можно было не говорить слова: и так было все понятно. Но расстояния пока не дают нам реюнион ускорить.

Хотя, наверное, просто нужно время. Всему свое.

Понравился материал? Помоги сайту!