Андрей Запорожец: «Попытки угодить сбивают творческого человека с пути»

После распада дуэта 5'nizza в 2007 году каждый из его участников пошел своей дорогой. Гитарист и вокалист Сергей Бабкин стал большой звездой в родной Украине, участвует в местных крупных телепроектах и даже попытался пройти отбор на «Евровидение». Карьера же основного вокалиста Андрея «Сана» Запорожца развивалась по другой траектории. За тринадцать лет Андрей сменил несколько мест обитания, поучаствовал в разных международных проектах и коллаборациях (в том числе и в реюнионе 5'nizza), постоянно экспериментирует с жанрами, а ведомый им коллектив SunSay без труда соберет большой зал и в Украине, и в России, и в Белоруссии. Правда, и тут не обошлось без отбора на «Евровидение», который SunSay почти прошел с песней «Love Manifest». (В итоге на конкурс поехала певица Джамала и выиграла его.) 2020 год выдался для Андрея непростым, как и для любого музыканта, — было совсем немного концертов, да и те переносились, но при этом вышло несколько синглов и было записано немало материала для новых релизов. Александр Нурабаев встретился с Андреем в гримерке клуба «ГлавClub Green Concert» перед московским выступлением SunSay в конце декабря и поговорил с ним о 5'nizza, «Евровидении», далай-ламе и текущих проектах артиста.

— Я бы начал с личного воспоминания: это был ноябрь или октябрь 2002 года, я был студентом московского вуза, жил на съемной квартире и в телевизоре случайно ночью наткнулся на передачу на канале ТВЦ (не помню названия) — и стал свидетелем первого появления группы 5'nizza на телевидении, когда вас еще никто не знал. Я сразу же влюбился в эти песни, и для меня стало очевидно, что эти двое не только станут популярными, но и надолго запомнятся, что, собственно, и произошло. Вы помните тот эфир?

— Да, это была программа «Кухня» с Валерой Марьяновым, а в гостях был Андрей Макаревич. Я хорошо помню тот момент: это было в один из наших первых приездов, когда мы еще одевались в секонд-хендах и у меня был прокуренный голос, Серега скромно играл на гитаре и иногда делал битбоксы и соло трубы, а про шоу в костюмах и большие площадки тогда еще никто не думал! В конце программы мы сыграли «Ямайку» вместе с «Оркестром креольского танго»: так назывался бэнд, с которым выступал Макаревич в тот вечер! Это было душевно!

— Как все прошло? Вы волновались?

— Не знаю, скорее, были смущены свалившейся внезапно славой…

— Спустя несколько месяцев я побывал на первом сольном концерте 5'nizza в Москве, в давно уже несуществующем СДК МАИ. Я хорошо его помню, в том числе истерию, которая там царила. Как вы прошли испытание славой?

— Мне кажется, все, что было, настолько неважно, простите! Почему мы не говорим о том, что происходит сейчас? Сейчас такое интересное и непростое время — так много о чем можно поговорить! Может, людям, которые любят 5'nizza, такое было бы интересно, но мне бы не хотелось продолжать разговор в ключе ностальгии. Я очень благодарен судьбе за то, что с нами случилось, но это уже прошлое. На данный момент мы — два абсолютно разных человека, которым довольно сложно творить вместе, потому что мы оба — лидеры и научились многому. Когда мы попадаем в одно пространство, каждый отстаивает свое видение, понимание музыки, и это очень сложно. Я очень уважаю Сережу — он невероятно талантливый и яркий человек, успешный и мощный, но мне с ним тесно и сложно. Для того чтобы творить, нужны открытость, доверие и любовь внутри, и это требует работы с эго, и обоюдного уважения, и желания вместе творить! Не буду утверждать, что наше совместное творчество невозможно… Быть может, мы как-то сонастроимся и сможем зажечься, но повторить уже не удастся ничего… да и вряд ли стоит, потому что какой смысл что-то повторять?

— А я видел в соцсетях SunSay видео, на котором вы с Сергеем и Иваном Дорном что-то вроде как записываете.

— Да, благодаря Ване нас удалось объединить. Ваня — удивительный человек. Он по-настоящему экспериментирует и умудряется балансировать. Он интересный артист и очень классный человек. Мы не так много с ним общались, но мне очень нравится то, что он делает, и люди вокруг него очень талантливые! Ему удалось затащить нас на съемки своей программы «Годный год» и совместить нас с Alyona Alyona: она читает рэп, а мы придумали припев. Ваня все спродюсировал, и получилось свежо и непохоже на 5'nizza.

Повторить уже не удастся ничего… да и вряд ли стоит, потому что какой смысл что-то повторять?

— Я все-таки позволю себе задать ретроспективный вопрос, но не о 5'nizza, а о позабытой харьковской группе «Lюк», с которой у вас был отличный альбом «Lemon», которого почему-то нигде нет в стримингах. С каким чувством вы вспоминаете ту пластинку?

— Нет в стримингах, потому что группа давно не существует и [ее] участники в основном уже давно не занимаются музыкой. В целом я с благодарностью вспоминаю то время, это было весело и интересно. А сейчас уже происходит новое. Важно не застревать в прошлом, а быть открытым и видеть новое. Я уверен, что сейчас есть ребята, которые делают то, что нужно делать сейчас, в своем локальном масштабе или даже глобальном информационном поле. На мой взгляд, развитие постоянно идет, но быть в резонансе с большим количеством людей удается не всем. Попытки угодить людям сбивают творческого человека с пути, а открытость и честность приводят к глубине и искренности! Мы все это ценим в творчестве!

— Вы никогда не шли на подобные компромиссы?

— Я один раз был на «Евровидении» — это было компромиссом! Это был осознанный шаг, и у меня была поп-песня. Сначала я отказался, а потом подумал, что у меня есть идеальная песня. Это была первая песня, которую я написал с гитарой, и я понял, что если я пойду к Жене Филатову (The Maneken), то он сделает из этого поп-хит. Была поставлена конкретная задача — мы сделали хит, это сработало! И для большинства людей это была одна из самых ярких точек в моей музыкальной карьере. А те, кто реально понимает и слушает, наверняка оценили что-то другое в моем творчестве. Мне не стыдно за эту песню, она отразила тот момент времени, и по-другому быть не могло.

— Мне она [песня] Монатика напомнила.

— Вам виднее! Я точно не ориентируюсь на вторичных артистов. В этой песне есть заряд, в ней есть пережитая проблематика, и на тот момент я вложил в нее душу и немало труда, просто мы ее упаковали под «Евровидение». А ход в сторону телешоу не был единственным в моей жизни, но в какой-то момент я понял, что это не моя история. В телевизоре очень много притворства, чтобы просто заполнять эфир и постоянно развлекать людей, напоминать о себе, что-то про себя рассказывать, переодеваться, чтобы люди на тебя смотрели.

Телешоу — не моя история. В телевизоре очень много притворства.

Нравится или не нравится, главное — постоянно быть в центре внимания, и весь шоу-бизнес на этом и построен. Я сам такое не очень воспринимаю, мне такое не близко, хотя я бы с удовольствием делал музыку для разных людей, чем я сейчас и занимаюсь, пытаясь не уходить в какие-то дикие эксперименты. Довольно давно увлекаюсь ретромузыкой, погружаюсь в нее и экспериментирую со звучанием 60-х — 70-х. Я много сделал ретроматериала, и мне это очень по душе.

— Один из таких сторонних проектов — это хип-хоп-трио «кАчевники». Что с ним сейчас? Будет ли новый материал?

— Мы планируем. У нас был момент долгого затишья, потому что я делал сольные проекты и у нас были небольшие разногласия внутри. Мы прекратили на какое-то время проект, но у нас есть хорошие песни, которые мы не успели записать. Я думаю, что если мы соберемся с новыми силами, то наверняка сделаем какую-то серию песен, потому что есть желание.

— «кАчевники» звучат нарочито олдскульно, в духе 90-х, сильно этим выделяясь на общем фоне современного русского рэпа. Я так полагаю, это шаг осознанный.

— Это то, на чем мы выросли и с чем жили в детстве и в студенческие годы! Я хочу сохранить этот проект как то, что делается в кайф, без бизнес-планов, потому что вмешательство таких мыслей мешает мне творить. Хотя это не мое сольное творчество, ведь еще есть ребята, и у кого-то другой подход, поэтому из-за разницы в подходах у нас возникали конфликты. Были большие амбиции и нереализованные мечты. Это сайд-проект, потому что хип-хоп я очень люблю, особенно эпохи 90-х. Сейчас количество этой музыки огромно, и за всем невозможно уследить! Для меня хип-хоп сейчас — это Mac Miller (R.I.P.), который ушел два года назад, к великому сожалению, Anderson .Paak, No Name, Saba, Kendrick Lamar, Raury, Frank Ocean, которые делают музыку вопреки общим тенденциям, ведущим к примитивизму и тупости.

— Признаюсь честно, SunSay я по-настоящему открыл для себя относительно недавно. Наверное, потому что в свое время послушал первый альбом, вышедший сразу после распада 5'nizza, и он мне, если честно, не зашел.

— Ничего удивительного. Он никому не зашел.

Реальные люди, которые по-настоящему делают музыку, все-таки больше в андеграунде.

— Было ощущение, что вам было настолько тесно в рамках акустического дуэта, что, дорвавшись до полного звука, других инструментов, вы попытались все это вместить в одном альбоме. 

— Что получилось, то получилось. Это был очень сложный и тяжелый путь — к счастью, все в прошлом, и сейчас меня судьба свела с потрясающими музыкантами, которые могут, умеют и очень мне помогают. Я приношу идеи или они предлагают — это все очень интересно. Мне встречаются талантливые люди, и сейчас появились продюсеры, которые могут сделать классный продакшен, — они понимают все тонкости и умеют записывать. Миша Нестеров и Игорь Жуковский из The Soul Surfers — это новые гении, которые здесь у нас есть! Просто то, что транслируют массмедиа, — это низкопробные вещи. Они настолько тупые и простые, что ориентироваться на это не стоит. А реальные люди, которые по-настоящему делают музыку, все-таки больше в андеграунде. Это не значит, что у них все плохо, — они что-то делают, у них много работы, и никто не умирает с голоду, но большинство людей о них просто не знает. Может быть, небольшое количество людей повлияет на развитие большего, и мы должны зарождать эту культуру — мы можем, нас много, и мы будем это делать.

— Когда-то вы говорили об англоязычном альбом SunSay и о выходе на западный рынок. Почему всего этого не случилось?

— Если бы это было нужно на Западе… Не то чтобы там сильно нуждаются в наших музыкантах. Не скажу, что сейчас это невозможно, но нужны колоссальные усилия, знакомства и достаточно большие вложения, иначе это остается на уровне баров. Я уверен, что я бы играл в шляпу, как сотни тысяч клевых музыкантов по всему миру. В принципе, это было бы вполне возможно, просто уровень нью-йоркских баров меня не удовлетворяет, хотя мне он знаком и проблем с общением не возникало. Там очень круто учиться, потому что уровень мастерства и музыкальной культуры в разы выше.

Время быстро меняется, и сейчас уже пришло новое поколение людей. Я познакомился с The Soul Surfers — это уникальные ребята из Нижнего Новгорода, и такого рода музыканты заставляют меня подумать, что время того, что [играем] мы хуже [чем на Западе], прошло. Сейчас люди играют как лучше, так и хуже. Есть группы, которые работают на мировом уровне, — их десятки, и я думаю, что будут и сотни. Учиться классно. Если наш мир не разделят и не закроют — а я надеюсь, что добрые силы помогут нам не сдаваться и не позволят запихнуть нас в цифровой концлагерь, который сейчас нам навязывают, — то мы по-прежнему будем путешествовать. Это здорово отражается на музыкантах, когда у нас есть возможность взаимодействовать с другими культурами и музыкой других народов, играть с людьми из других культур, сочинять что-то вместе. Мне в этом смысле повезло: я что-то делал и с африканцами, и с американцами, индийцами и французами — у меня очень много опыта. Я всю жизнь путешествовал и все время с кем-то знакомился. Это очень обогащает — людям очень важно общаться, изучать друг друга и быть открытыми. Нужно делиться своим опытом, поэтому сегодняшняя тенденция к разделению людей, к изоляции очень расстраивает. Я очень верю в то, что мы должны отстаивать свои права и никто не должен следить за тем, чтобы мы сидели в маске и молчали. Это меня по-настоящему сейчас беспокоит, а о прошлом я совсем не думаю — прошлое уже ушло.

— А с материалом для невышедшего англоязычного альбома что стало?

— Он лежит у меня на жестком диске. Я думаю, что он не слишком актуален, но оттуда можно кое-что достать и при желании реанимировать. Еще у меня есть новый сингл — он сделан и на русском, и на английском. Это довольно мощная песня, на мой взгляд. Она имеет ретроокрас, но мне очень нравится — по-моему, это одна из лучших песен, которые я написал в своей жизни.

— Как эта песня называется?

— «Будешь ли ты со мной». Мне она очень дорога. Мы эту песню исполняли на концертах, сингл записан, сведен, но еще не вышел, я сейчас даже не понимаю, когда это выйдет. У меня лежит куча готового материала, который не вышел, поскольку все это надо визуализировать.

Как если бы Муслим Магомаев съездил на Ямайку и вдохновлялся регги и фанком!

Сейчас выйдет песня, на которую я осенью снял клип, — мы его сейчас доделываем, и после Нового года она выйдет. Я думаю, что сейчас будут синглы, хотя у меня есть два записанных альбома — альбом с группой The Soul Surfers и альбом SunSay с экспериментами в стиле афробит, соул и регги с элементами советской кинематографической музыки. Мы пытались все это совместить, как если бы Муслим Магомаев съездил на Ямайку и вдохновлялся регги и фанком! Есть песня «Снежно» — это первый сингл с этого альбома. Песня «Пари» тоже будет на этом альбоме.

— The Soul Surfers — отличные музыканты. Мне они тоже очень нравятся. У них недавно вышел альбом с самим Янко Ниловичем — такое ощущение, что их больше знают за границей, чем у нас.

— У нас то, что на слуху, — это одно, а то, что про Музыку, — иногда другое. Невозможно заставлять, но необходимо просвещать людей — есть классные музыканты, многие остаются в андеграунде, и то, что продается на виниле, [предназначено] скорее, для меломанов и тех, кто действительно умеет слушать музыку.

The Soul Surfers за 10 дней продали тысячу винилов. Эта музыка нужна, и какая-то часть людей слушает это и здесь. Для начала нужно делать по-настоящему классную музыку, и еще нужен правильный менеджмент! Я знаю, что мы можем сосредоточенно реализовать то, во что мы верим, и найдутся единомышленники, которые помогут все это воплотить. Нужно иметь сонастроенную команду, и иногда уходят годы, чтобы она сформировалась!

— У вас было множество дуэтов с разными артистами. Назови три самых крутых.

— С Алиной Орловой у меня был прекрасный дуэт, и еще фанаты сделали мультяшный клип, называется «Home». У нас пока не вышла песня с Сheсk'ом и Fuze'ом, она готова полностью! С Ваней Дорном есть совместная песня «Время — мираж». С Джоном Форте у нас был очень удачный фит «Wind Song», его слушали и в Америке, и здесь. Это то, что нам открыло дорогу в мировой тур с американцами — Лондон, Париж, Берлин, Нью-Йорк. Мы очень здорово поиграли. Это был непродолжительный, но очень ценный опыт! Эта песня нам открыла многие двери!

— Есть ли дуэт мечты?

— Не знаю, я об этом не думал. У меня сейчас песни пишутся хорошо, я полгода просидел с гитарой. Я и так сделал достаточно фитов и вылезать за чей-то счет не вижу смысла. Если сведет с кем-то судьба... О! Я могу сказать про Мишу Нестерова, с которым мы сделали чудесные песни — «Выше головы», например. Мы давно с ним сотрудничаем, он продюсирует многие песни, иногда присылает музыку, а я пишу текст. Сейчас у него есть новый проект «Блажь» — очень интересный. С его проектом All-In Orchestra тоже есть фит «Endless Love». Миша Нестеров — это музыкант, композитор и продюсер, живущий в Петербурге. С ним у нас записана очень крутая песня «Дети», мы ее еще не выпустили. Я думаю, что мы сделаем серию песен с «Блажью». Это будет SunSay и «Блажь», планируется три-четыре песни, я вчера как раз с ним разговаривал. Скорее всего, мы это сделаем.

— У вас очень выразительный «черный» вокал.

— Спасибо, это из-за того, что я вдохновлялся чернокожими исполнителями.

— Мне интересно, как он формировался. Кто изначально был вашим ориентиром?

— Изначально это были Боб Марли, Лорин Хилл, Сэм Кук и Муслим Магомаев, ну и Фрэнк Синатра в последнее время! Я никому не подражаю — я знаю силу своего голоса и стараюсь использовать то, что у меня есть. Но я восхищаюсь многими исполнителями и считаю их великими — это Марвин Гэй, безусловно, Нина Симон, Фредди Меркьюри!

— Вокалу вы учились, уже будучи известным исполнителем?

— Да, учился, брал уроки у разных преподавателей. Учился и в России, и у американцев брал уроки, много занимался онлайн. Я слежу за преподавателями — занимаюсь регулярно, но ничего не заканчивал.

— Я слышал, что к этому как-то причастна Тося Чайкина.

— Я учился у ее мамы, она преподаватель академического вокала. Она [Тося] так и поет, потому что ее мама учила. Овладеть голосом — это одно, а преподавать — немного другое.

— Я хочу процитировать вашу фразу из одного интервью: «Если я вижу вокалиста, который умеет что-то, чего не умею я, то я завожусь и хочу научиться делать так же, как он, или даже лучше». А можно на наглядных примерах?

— Это было раньше, сейчас я думаю, какую я песню сочиню. У меня период сочинительства, и я этому учусь, потому что исполнительского мастерства мне на данный момент достаточно. Я делаю песни, что-то около соула и блюза, и этими вещами я более-менее овладел. Чтобы учиться индийской традиционной музыке, нужны годы! Традиции настолько глубоки, что их можно изучать всю жизнь! Сейчас для меня менее важна техника, нужно сосредоточиться на состоянии, которое я хочу передать.

— Из просмотренных мною ваших недавних клипов меня заинтересовал «I Know What's Right». Это песня к фильму «Шафрановое сердце», к фильму-медитации, как написано в анонсах. Можешь рассказать об этом?

— Мои друзья-москвичи, которые живут в Индии сейчас, Паша Маклай и его жена Тася, еще несколько человек снимали в буддийском монастыре, вместо актеров были настоящие монахи, и на коленках они сделали красивый фильм. Мы ездили в тибетскую резиденцию, оставались там на ночь и общались с персонажами фильма. Я не участвовал в съемках, но знаком с персонажами, которые там снимались. Я провел время в монастыре — это замечательный мир. Вообще тибетцы — удивительный народ, который сохранил внутреннюю чистоту.

— Я читал, что группа SunSay делала музыкальное подношение далай-ламе. Что это означает?

— Я пел ему песню, и так сложилось, что музыканты приехать не успели.

— Где это было?

— Это было в Риге на его учениях, мы еще вместе обедали.

— Значит, вам удалось с ним лично пообщаться. Какие впечатления?

— Я восхищаюсь этим человеком — он настолько сострадательный и добрый! Его святейшество уделил внимание всем людям, которые задавали ему вопросы. Он относится ко всем с любовью, и большое счастье, что мы с ним пересеклись и живем в одно время! Это было очень радостно и незабываемо!

Нам необходимо слышать себя и идти своим путем!

— Вы перекинулись парой слов или это был обстоятельный разговор?

— Мы подержались за руку несколько раз, и я спел ему небольшой фрагмент песни. После этого мы играли концерт, но он уже уехал. Там было очень много людей, приехало огромное количество буддистов со всего мира.

— Вы уже много лет занимаетесь духовными практиками. Я мало что в этом понимаю, поэтому не буду углубляться в дебри, просто интересно: как это повлияло на ваш характер? Стали ли вы спокойнее и уравновешеннее? Мне из нашего разговора показалось, что вы — человек если не конфликтный, то очень принципиальный.

— Я не могу сказать, что я конфликтный, просто у меня есть позиция, и я ее отстаиваю. Сейчас мне не хочется говорить о религии — я понимаю, что у каждого человека есть путь и, чтобы продвигаться, нужно быть в контакте с самим собой. Люди не достигают глубоких состояний в толпе. Великие учителя обычно достигали чего-то в одиночестве. По-настоящему сильные люди не стремятся толпиться, и у меня такой период, когда я пытаюсь понять, кто я на самом деле и что у меня внутри. Я не бегаю к учителям и не прошу их сказать, что мне делать. Сама религия может как помочь, так и помешать человеку — зависит от того, что именно он в этом находит. Если он открывает и ищет, то религия здесь ни при чем! Хотя настоящие учителя дают практики и возможность продвинуться, но все открытия приходят изнутри. Нам необходимо слышать себя и идти своим путем! Тогда мы по-настоящему можем быть полезны другим людям!

— Каким для вас был 2020-й?

— Это был очень сложный год, но он мне дал очень многое понять, и я за это благодарен. Он дал мне время побыть с собой и понять, что я буду делать дальше. Он дал понять, что я могу довольствоваться малым, и сейчас я вижу в себе большие возможности. Я хотел бы пожелать людям сохранить свой внутренний мир несмотря ни на что, потому что дальше не будет легче. Судя по всему, нас будут дальше испытывать, и очень важно не потерять связь друг с другом, не злиться, не впадать в уныние. Где бы мы ни находились, мы все связаны — все человечество. Мы должны оставаться открытыми.

Понравился материал? Помоги сайту!