Мигранты. О кузнице дикости

Это, конечно, порочный ход: начинать текст с фразы «Позвонил редактор и предложил написать текст». Порочный, я знаю, но что делать, простите уж. Тем более все так и было: позвонил редактор и предложил написать текст об играх вокруг незаконной миграции и обо всем, что с этими играми связано. Сказал, что ему кажется, будто у меня — особое какое-то мнение по вопросу. Отказаться трудно — лестно ведь, когда уважаемые люди думают, что у тебя особое мнение.

Связного текста, правда, не получилось. Так, набор открыток разным людям, которых не называю по фамилиям.

***

Есть у меня добрый знакомый — Юра-музыкант. Не тот, о котором вы, наверное, подумали. Немолодой уже виртуоз, мастер игры на аккордеоне, исполняющий по требованию подгулявших москвичей «что-нибудь душевное». По ночам у входа в какой-нибудь модный клуб. Интересуют Юру не столько деньги, сколько возможность полюбоваться, как выкладываются пьяные люди, исполняя любимые песни. Впрочем, от стакана Юра тоже не отказывается, конечно.

И вот как-то раз выходим мы с приятелями из пафосного до неприличия заведения, куда, себе в оправдание, скажу, отправились, дабы наблюдать порочные нравы богачей. Ну, кто-то предложил под утро. Бывают у людей странные фантазии. Нравов, однако, не наблюдали: не могли уже. Глотнули смеси пота с дорогим парфюмом, заменявшей в клубе воздух, и вывалились на улицу. А на улице Юра-музыкант.

— Юра, как тебе здесь?
— Публика вообще без вкуса. Заказывают только лезгинку.

***

Не знаю, помните ли вы, кто такой Егор Свиридов. Фанат «Спартака» прославился в конце 2010-го, когда его, как писала одна уважаемая газета, «убили болельщики другого клуба». Какие болельщики? Какого клуба? Ответы знали все: никакого клуба, никакие не болельщики. Газета, то есть, врала, но ведь это ложь во спасение.

Потом была большая сходка с драками на Манежной, которую красиво обозвали восстанием «Спартака». Десять тысяч на площади и масса откликов в социальных сетях. Я некоторые зачем-то сохранил. Вот, например, властитель дум, человек безупречной репутации, выдающийся журналист и отец если уж не русской демократии, то русского интернета — точно (без иронии, все так и есть), написал в своем сверхпопулярном блоге:

«Читать в ЖЖ и в прессе разглагольствования о том, что в минувшую субботу на Манежную площадь вышел какой-то “народ”, — стыдно и интеллектуально унизительно. Гопническое стадо не становится народом оттого, что у него хватило смелости вдвадцатером побить у “МакДональдса” трех подростков, похожих на кавказцев. Оно так и остается толпой агрессивного быдла, про которое Поэт однажды все уже сказал:

К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич».

Цитата слово в слово, вплоть до «Поэта» с большой буквы «П». Гугл вам в помощь, а мне с отцом интернета еще в «Жан-Жаке» выпивать.

Тогда же профессор филологии, настоящий мудрец, утонченный знаток Мандельштама (здесь снова никакой иронии), тоже поделился мыслями с публикой:

«Вы чего, лиц этих “ребят” не видели, что ли? Взбесившееся быдло должно быть укрощено».

«Яндекс» вас просветит, а мы с профессором на многих оппозиционных митингах плечо в плечо стояли и, бог даст, постоим еще.

Больше не буду мучить читателя цитатами. Тогда многие отметились.

Погромов не будет — громить некому.

***

Не то чтобы тема дает о себе забыть, но выборы мэра Москвы снова сделали ее первостепенной: внезапно (теперь вот есть ирония) выяснилось, что проблемы, связанные с незаконной миграцией, межнациональными отношениями, а также этнической преступностью волнуют жителей столицы больше всего. Все кандидаты озвучили свои позиции. Ну, кроме Собянина, который разговаривать с нами брезгует, зато активно действует. Навальному вспомнили все грехи неспокойной молодости. В Фейсбуке даже появилось сообщество «Не пропустим во власть нового Гитлера», в котором отнюдь не члены движения «Наши» выступали с пламенными речами.

По счастью, устроив в ответ на преступление одного выходца из Дагестана охоту на многие тысячи вьетнамцев и открыв на окраине города образцово-показательный концлагерь, власть не в первый уже раз прикрыла главного кандидата оппозиции. Напомнив, где на самом деле сегодня сидят фашисты.

***

Сам себя поймал на попытке выкрутиться из интеллектуальной ловушки: вот это словечко «тема» без определений и уточнений. Тут эпицентр игры, которую ведут все заинтересованные стороны. Для либерала (особенно правильного, левого либерала) любая попытка обсуждать тему заблокирована. На дверях замок, на замке большими буквами написано «ксенофобия», а разговаривать с ксенофобами — моветон. Эти бы, пожалуй, и Ханну Арендт записали в нацисты, ознакомься они, например, со статьей «Размышления по поводу событий в Литл-Роке», напечатанной недавно по-русски в одном из свежеизданных сборников. Но большинство прогрессивно мыслящих людей, по счастью, книг не читает, предпочитая журнальные статьи, в основном — свои же собственные.

В итоге правильный левый либерал оказывается в маргиналах, даже если его печатают все без исключения газеты.

Для правильного националиста тут вроде бы рай: подозревая в согражданах как раз ксенофобов, любой националист, даже самый умеренный, легко соскакивает в риторику национального или имперского величия, а верным признаком величия оказывается возможность всячески унижать инородцев. Здесь и сейчас по возможности унижать, а в перспективе — еще и завоевывать. В итоге правильный националист оказывается в маргиналах вопреки беспроигрышному расчету на всенародную ксенофобию, вопреки собственным ожиданиям и чужим страхам.

И только власть в выигрыше, ловко дергая за нужные нитки. Власть умело переключает внимание публики с конкретных и понятных проблем на вовсе размытые (помянутый уже случай охоты на вьетнамцев в качестве ответа на одно конкретное преступление, вовсе не вьетнамцем совершенное). Власть грамотно пользуется всем арсеналом доступных средств, от полиции до телевизора.

Власть, понятное дело, не решает никаких проблем, но говорит народу то, что народ хочет слышать. И возможность такую имеет — как раз благодаря своим предполагаемым оппонентам.

Настоящее раздражение связано с агрессивным нежеланием новых жителей старых русских городов замечать местные традиции.

***

Все, что я сейчас хочу сказать, никакой научной ценности, разумеется, не имеет. Это результат наблюдений и случайных бесед с самыми разными людьми — от попутчиков в электричке и до бизнесменов средней руки. От тех, кто про ужасы заграницы читал только в газете «КП», и до тех, кто, кляня понаехавших, охотно нанимает на черную работу низкооплачиваемых таджиков. Итог спонтанных и бесцельных, по-своему смешных хождений в народ.

Так вот: народ-ксенофоб, мне кажется, не такой уж и ксенофоб. Ну то есть в кампусе прогрессивного университета за океаном большинству моих собеседников прижиться было бы трудновато, но и перспектива немедленно истребить всех смуглых соседей мало их увлекает. Погромов не будет — некому громить.

Самое интересное, что экономические аспекты дискуссии, как правило, понимания не встречают. Речи о том, что русским людям гнусные азиаты мешают работать дворниками, я слышал только от граждан с двумя незаконченными высшими, кормящихся на ниве публицистики. Которые едва ли грезят о метле и совке. Впрочем, нет, о Совке, конечно, некоторые грезят, но с большой буквы.

Я, однако, не хочу сказать, что миграция не создает экономических проблем. Просто для населения они, как ни странно, оказываются явно второстепенными. Стандартный прием, позволяющий перевести спор о своих и чужих в умеренно цивилизованное русло, не срабатывает.

Настоящее, растущее и ощутимое раздражение связано с агрессивным нежеланием новых жителей старых русских городов замечать местные традиции. Тем более что традиции городов, веками складывающиеся, — штука тонкая, умеренно наглядная. Традиции — это не танцы в кокошниках и не хоровое исполнение песни «Калинка-малинка» (кстати, не народной и не особенно старой, если вы вдруг не знали). Это отсутствие привычки решать любую проблему силой. Нефеодальные представления о чести и достоинстве. Отсутствие привычки хвататься за нож или травмат в ответ на неаккуратно сказанное слово.

И речь тут в основном не о мигрантах каких-то. Основное напряжение создают не малозаметные трудяги, о количестве которых задумываешься, только если в день Ураза-байрама занесет тебя судьба на станцию метро «Проспект Мира», а наши сограждане. Просто страна уж очень большая и разная.

Где-то в углу злорадно похихикивает Сэмюэл Хантингтон.

Кавказ — не житница и не здравница, а кузница. Кузница средневековой дикости с поточным производством. При полном одобрении федерального центра.

***

Рискну высказать страшное: ксенофобские претензии большинства на самом деле с нелегальной миграцией связаны очень умеренно. Ну то есть если бы многочисленные силовые ведомства работали так, как им надлежит, если бы наркоторговец не мог почти без проблем откупиться за взятку, если бы рабовладельцы из гигантских корпораций получали бы за деятельность свою то, что им по закону положено, — нам почти не о чем было бы здесь поспорить.

Смешно сказать, но несимпатичные члены запрещенного ныне Движения против нелегальной иммиграции, требовавшие от государства соблюдать свои собственные миграционные законы, вели себя как правозащитники. Разве нет?

Иное дело — отданные на откуп феодальным кланам республики Кавказа. Вот представьте себе, что вы — молодой человек, выросли на руинах жестокой войны и с самого детства перед глазами у себя в качестве примера максимального жизненного успеха видели сменившего хозяев бандита, ну хорошо, скажем красивее — великого средневекового воина. Который все проблемы решает соответственно, при полном одобрении федерального центра. Смогли бы вы внезапно, оказавшись в этом самом федеральном центре, сообразить, что постмодерн комфортнее средневековья? Или здраво сообразили бы, что все, аборигенами почитаемое за условия комфорта, — только слабость? И начали бы действовать соответственно?

Целые народы государственная политика последовательно сталкивает в дикость. Противостоять дикости тяжело. Там уже поколение выросло людей, которые не видели ничего другого. Кавказ не житница и не здравница больше, а кузница. Кузница этой самой средневековой дикости с поточным производством, которое поддерживает федеральная власть. Приятно и просто не замечать этого факта, прикрываясь (нацистским, кстати, по сути) аргументом «у меня есть интеллигентные друзья из Дагестана и Чечни». У меня тоже есть, и что?

Основу напряжения и создает продукция этой гигантской государственной фабрики, которая усиленно экспортируется в Центральную Россию. Но разве можно об этом говорить? Ксенофобия. То есть ужасный Кадыров — одно, ругать его нужно, можно и правильно, правый с левым обняться готовы, клеймя негодяя. А вот результаты его деятельности, плоды его усилий, в том числе и люди, его политикой сформированные, — их как бы нет. Разговоры о них — табу. Или, с учетом местной специфики выражаясь, — харам.

***

Тем временем в Твиттере заслуженный благотворитель и борец за права мигрантов рассуждает о грядущей победе демократии. Кто-то аккуратно намекает ему, что при демократии ведь бывают референдумы, «как в Швейцарии», а на референдумах люди могут и выселения мигрантов потребовать. «А вот тупое быдло мы ни о чем спрашивать не будем», — бодро возражает благотворитель.

Однако в подмосковном городе Егорьевске совсем скоро состоится референдум. Первый за многие годы региональный референдум в России. Жители узнали, что ФМС собирается разместить у них один из лагерей для временного содержания подлежащих депортации лиц, и вынесли вопрос на общегородское обсуждение. Результат предсказуем, и волнуют горожан отнюдь не беды людей, которых собираются незаконно заключить в концентрационный лагерь.

***

Пока писал, сигареты кончились. Выполз на улицу. Лето, окраина. Речка, пышная зелень. Сидят на корточках темные грузчики из местного магазина. Неспешно беседуют на загадочном наречии о вещах непонятных. На берегу пьяные немолодые люди играют на гармони и поют что-то такое, что понравилось бы Юре-музыканту. Смуглый продавец арбузов весело хохочет, впаривая товар поджарому блондину.

И я думаю, что живу в хорошие времена: достаточно просто понимать, что проблема есть, чтобы уважаемые люди думали: у тебя — «особая позиция по вопросу».

Понравился материал? Помоги сайту!