В ежовых рукавицах ВГИКа

Студент пятого курса ВГИКа Артем Фирсанов столкнулся с серьезными сложностями административного характера при съемках своего дипломного фильма о деле «Седьмой студии». Сама защита диплома и апелляция, на которую подал Фирсанов в связи с низкой оценкой, превратились в громкий скандал.

Но случай Фирсанова — это только вершина айсберга. Администрация ВГИКа годами практиковала вмешательство в заявки и фильмы студентов. В последние полгода эта ситуация серьезно обострилась. Не исключено, что это связано со 100-летним юбилеем ВГИКа, который институт собирается праздновать в этом году.

Дмитрий Сидоров изучил напряженную обстановку в вузе.

Согласования

Технологическое состояние ВГИКа давно вызывало дискуссии.

«Вся учебная киностудия — позорище. Разваливающиеся павильоны, 3 “алексы”, из которых можно собрать только один нормальный комплект, сломанные петлички... Огромная структура, где, кроме унижения, ты не испытываешь больше ничего, где ты снимаешь кино вопреки, где ты должен выпрашивать, умолять. Где тебе “делают одолжение”», — пишет в недавнем посте на Фейсбуке выпускница режиссерского факультета Анна Дежурко.

Глава учебной киностудии, проректор ВГИКа Владимир Попеску в разговоре с Кольтой утверждает совсем иное. «У студентов ВГИКа — одни из лучших условий для создания картин в мире. В сентябре у нас будет мировой симпозиум всех киношкол. И все, кто к нам приезжает, в восторге от того, чем владеют наши студенты, с точки зрения технологии!»

Но технологические вопросы все чаще уступают место содержательным. В течение последнего полугода во ВГИКе началось резкое усиление контроля и цензуры, рассказывают студенты. Практически все они согласились говорить с Кольтой только на анонимной основе, что характеризует атмосферу в вузе.

Для того чтобы студенту-бюджетнику режиссерского факультета ВГИКа получить допуск к съемке учебной работы, ее сценарий необходимо согласовать с мастером, а затем с учебной киностудией. Он должен быть утвержден и подписан мастером студента-режиссера и мастером студента-оператора. Кроме того, нужно заключение Владимира Попеску о том, насколько осуществима съемка в имеющихся условиях. С последним пунктом возникают сложности.

«Все ходят в панике: сегодня я должен идти к Попеску за подписью! И все знают: Попеску сейчас пойдет на обед, после него он полчаса добрый и все подпишет. А до обеда он злой и ни хрена не подпишет», — рассказывает студент младшего курса режиссерского факультета.

Выпускник ВГИКа 2011 года Филипп Юрьев вспоминает: «Мы все это проходили. У учебной киностудии есть ряд архаичных представлений о том, как должен выглядеть фильм. К фильмам, которые сторонятся реальной жизни, вопросов нет. Как только начинаются актуальные темы — возникают сложности».

В 2015 году Александра Речкалова снимала учебный фильм «Звери», посвященный притравочным станциям. «Заявку на фильм мне подписали мои мастера, и никакой причины для отказа быть не могло. Но прямо перед запуском Попеску внимательно посмотрел заявку и сказал, что он не советует нам его снимать», — вспоминает Александра. По ее словам, он объяснил это тем, что «хотя это и жестоко, притравка собак — это необходимость охотников». «Я стала снимать фильм так, как я его видела. Во время производства стали возникать проблемы: мне не давали технику, сливали охотникам места съемки, переносили постпродакшен». Когда фильм был готов к защите, киностудия ВГИКа начала зачищать все следы его производства: удалила с компьютера, где он монтировался, и отформатировала жесткий диск, чтобы исключить возможность восстановления.

«ВГИК находится полностью под властью Минкульта», — напоминает один из студентов. Мастер режиссерского факультета ВГИКа Яна Скопина подтверждает, что многие темы не проходят согласование, но считает, что в большинстве случаев в основе этого лежат экономические мотивы: «Они не считают это цензурой, они объясняют это тем, что потом не могут получить прокатное удостоверение. Они не хотят возиться со сценариями, где есть темы курения, наркотиков, алкоголя, насилия, — то есть со всем, что Минкульт может не согласовать в прокатном плане».

Филипп Юрьев вспоминает: «В моей мастерской был громкий инцидент, когда защищался диплом Таисии Игуменцевой, которая позже получила за него приз [в Каннах] на “Синефондасьон”. Комиссия поставила сознательно низкую оценку только за мат. На защите наш мастер [Алексей] Учитель спорил, был скандал вплоть до хлопанья дверьми. Мне всех было жалко. И пожилых людей, которые вынуждены отстаивать эти позиции, и несчастных студентов».

Эта практика продолжается. Студент четвертого курса режиссерского факультета на отделении неигрового кино Николай Викторов рассказал, что из его документального фильма вырезали всю нецензурную лексику: «В моей курсовой главный герой не ругается матом. Он им общается. Представьте, что вы скажете дальнобойщику не материться. Ему проще вовсе не говорить. О том, что главный герой использует обсценную лексику, было известно на стадии сценарной заявки, которую мне утвердили. Но обсценная лексика запрещена не во ВГИКе, а в Минкульте. Возле деканата висит бумага, где сказано о запрете мата в учебных фильмах. Дальше на мастерстве мы старались придумать, как с помощью киноязыка оставить реальность такой, какая она есть, и при этом угодить власти. Это был сильный урок, который помог мне начать размышлять шире. Вспомните, как в советском кино режиссеры мастерски говорили о проблеме между строк».

«Во ВГИКе существует негласный кодекс запрещенных тем, куда входит запрет ЛГБТ-проблем и отношений», — утверждает студент режиссерского факультета Артем Фирсанов. «Действительно (и мне больно об этом говорить), я знаю случаи, когда студенту не одобряли тему для диплома, связанную с драмой гомосексуальных отношений, объясняя это государственной политикой», — подтверждает доцент кафедры драматургии ВГИКа Наталия Павловская.

Павловская продолжает: «Я преподаю мастерство на сценарном отделении. И сама сталкивалась с тем, как студент приносит талантливый сценарий, где главные герои — наркозависимые люди. И я честно говорю: это сделано профессионально, только давай ты это будешь делать в такой форме для себя или для международных фестивалей, я тебе помогу, я рядом. Но мы не можем это представить государственной экзаменационной комиссии, потому что описание использования наркотиков законодательно запрещено. Мне это законодательство может нравиться или не нравиться. Но, пока мы живем в этой реальности, мы работаем в этом поле».

«Я думаю, что сейчас ситуация хуже, чем когда я учился, — говорит Юрьев. — Правила настолько ужесточились, что любая работа удушается. Я только такое слышу».

Студенты ВГИКа это подтверждают. «Теперь он (Попеску. — Ред.) может сказать: а почему в мастерской [Сергея] Соловьева все дипломы какие-то депрессивные? Поменяйте, чтобы повеселее было», — рассказал Кольте студент одного из старших курсов режиссерского факультета.

Студент одного из младших курсов режиссерского факультета рассказал, что вопросы вызывает наличие в сценариях любых эротических сцен. «Мы не порнуху снимаем, правда. Но они говорят: напишите в этой сцене, что они обнялись. И все», — воспроизводит он указание руководства киностудии.

По словам студентов, с такой проблемой столкнулась в 2019 году мастерская Андрея Эшпая при заявках на курсовые. В одном из сценариев героиня, которую должна была сыграть Елизавета Боярская, мастурбирует. «Мастера тогда вызвали на ковер и сказали: что это такое, вы там что, охренели все?»

Кроме того, возникли трудности со сценарием про девочку-подростка, которая живет в монастырском приюте, но бегает встречаться с мальчиком из соседней деревни, пьет с ним и курит. Сценарий был «срезан» мастерами еще на этапе заявки: «Такое [в нынешних условиях] точно не пройдет».

Павловская объясняет: «В некоторых случаях это связано с желанием перестраховаться у конкретного преподавателя. Тут мы вступаем в поле индивидуальных этических систем мастеров. Многое может зависеть и от субъективной эстетической системы координат конкретного мастера. И это не всегда политически ангажировано».

«Цензура исходит, скорее, от нас, мастеров. Это связано не с идеологическими или политическими вопросами, а с тем, что каждая учебная работа подписана: “мастерская такого-то”. Очень часто я читаю сценарий и понимаю: я не хочу, чтобы он был подписан моим именем», — подтверждает один из мастеров режиссерского факультета Александр Котт.

По поводу сценария с девочкой в монастыре Котт предполагает, что это связано, прежде всего, с производственными сложностями, поскольку для получения разрешения на съемку в монастыре необходимо благословение его настоятеля, а получить его нелегко. «Но лично я против, чтобы снимать в церкви, потому что для режиссера это игра, а для кого-то это жизнь — реально можно задеть чьи-то чувства. Я не хочу подписываться под такими вещами».

Артем Фирсанов также отмечает, что часто в роли цензоров выступают мастера, которые на уровне заявки запрещают неугодную тему: «Не все студенты будут добиваться и снимать то, что им реально хочется, потому что ссора с мастером равноценна двойке на экзамене и вылету из института».

Фирсанов приводит в пример свою курсовую «Первая смерть»: «В моем фильме не было жести, крови, вскрытий, расследований о ритуальном бизнесе, как у журналиста Ивана Голунова. Люди делились своим отношением к смерти, лежа при этом в гробу или устраивая свои фейковые похороны». По словам Фирсанова, фильм был «табуирован» его мастером Татьяной Юриной и не допущен для просмотра на вгиковском фестивале, хотя он был отобран на «Артдокфест».

Студенты заключают договор со студией (пример есть в распоряжении редакции), из которого следует, что у заказчика в лице киностудии — 90% прав на фильм, а у режиссера — только 10%. Без письменного согласия директора учебной киностудии режиссер не может отправлять свой фильм на фестивали или проводить показы.

Студия руководит и отправкой учебных фильмов на внутривузовский Международный студенческий фестиваль ВГИКа. «В последние годы, если фильм кажется им недобропорядочным, его просто не пускают на международную часть», — утверждает студент-режиссер младших курсов.

При этом цензура никак не задокументирована, работает она избирательно — буквально недавно подопечный мастера режиссерского факультета Владимира Фенченко защитил дипломный фильм «Он мой», где есть и секс, и мат. Фильм представлял ВГИК на «Кинотавре».

Другой мастер, Владимир Котт, утверждает, что официальной цензуры во ВГИКе нет и множество студентов продолжает снимать фильмы про «наркотики, секс, самоубийства и обнаженную натуру». «Мы как мастера стараемся отбирать те сценарии, где перечисленное — просто выразительные средства киноязыка, а не способ хайпануть. Цензура — это запрет, а запретов у нас нет».

Интересно, что в феврале 2018 года во ВГИКе прошла двухчасовая лекция министра культуры Владимира Мединского, в частности, посвященная тому, что в российском кино нет цензуры. На саму лекцию при этом студентов обязали прийти под угрозой «жестких дисциплинарных мер».

Глава учебной киностудии Владимир Попеску в разговоре с Кольтой отверг все обвинения в цензуре: «Другой такой [свободы] нет ни у кого, как у наших студентов». По его словам, студия «никому и ничего не запрещает», а просто дает техническое заключение.

Вопрос о мате Попеску прокомментировал так: «Зачем это нужно? Законодательством это запрещено, зачем нам что-то запикивать-перепикивать?» Попеску предлагает снимать фильмы про «нормальных, хороших, интеллигентных людей», которые не приемлют мат. «Зачем подрастающему поколению это показывать? Без этого невозможно искусство? Вы не задумывались, что кино является основным источником информации для молодежи? Еще Владимир Ильич Ленин писал, что самым главным из искусств для нас является кино».

Камеры и чаты

Для вмешательства в работу студентов часто используются аргументы о снижении качества сценариев: например, речь идет о том, что учебные работы все меньше попадают на крупные фестивали.

«Они говорят: ребят, мы за вас возьмемся. Почему? Ну вот, например, “Кинотавр”. Из десяти фильмов конкурса короткого метра только три — вгиковские. Как так может быть, мы же главный киновуз в стране. Это потому, что вы хрень какую-то делаете. Теперь мы будем контролировать, что вы снимаете», — рассказывает студент одной из режиссерских мастерских.

Опасения студентов и сотрудников ВГИКа вызывают разработки новых технических систем контроля за съемочным процессом учебных фильмов. Мастер режиссерского факультета Яна Скопина подтверждает намерение начальства ввести такое наблюдение: «Это будет система контроля за студентами, которую киностудия обосновывает тем, что мастер сможет, не выходя из дома, следить за учебным процессом, чтобы уменьшить риски того, что студенты отснимут не тот материал».

По ее сведениям, камеры наблюдения планируется установить на съемочные камеры, они будут онлайн транслировать кадры, которые снимает студент. Таким образом, сотрудники учебной киностудии ВГИКа смогут быть в курсе всех съемок и в павильонах, и «в поле».

По словам Владимира Попеску, камеры на камеры нужны не столько для фиксации и контроля, сколько для дистанционной передачи информации, «чтобы можно было вовремя подправить что-то [во время съемок]»; однако Попеску подчеркнул, что у вуза пока нет такой технологии и в ближайшее время она введена не будет.

«Если финансирование позволит, было бы неплохо, если бы мастер мог понимать, как студент работает на площадке. Я понимаю, что это извращается в другую сторону, но это нужно для того, чтобы студенту помочь и подсказать», — отмечает Попеску.

Но это не все. Как рассказали Кольте сотрудники и студенты ВГИКа, дистанционное общение мастеров со студентами руководство вуза намерено перевести в чаты на собственной онлайн-платформе, в которые оно будет иметь постоянный доступ.

«Для каждого студента и педагога будет создан личный кабинет, куда нужно будет выложить все свои работы, здесь же мастер сможет прямо во внутренней системе писать к ней комментарии и давать оценки. Они (представители начальства. — Ред.) говорят: если вы переписываетесь, то пишите внутри этой системы, чтобы все оставалось в истории. Все дистанционное общение руководство настоятельно рекомендует переносить в будущую сеть», — объясняет Скопина.

По ее мнению, система будет очень удобна для каталогизации учебной фильмотеки, но может также и быть мерой контроля: в любой момент можно будет поднять любую переписку, любой материал и любой кадр учебного фильма.

Попеску говорит, что эта система вводится по требованию Минобрнауки, одинаковому для всех вузов.

Кейс Фирсанова

Студент пятого курса режиссерского факультета Артем Фирсанов в качестве дипломной работы готовил документальный фильм о деле «Седьмой студии» и о его главном фигуранте Кирилле Серебренникове, что вызвало противодействие со стороны административного начальства — учебная киностудия запретила снимать одну из ключевых сцен.

Диплом, который пришлось доснять без помощи института, Фирсанов решил посвятить цензуре во ВГИКе. По его словам, он показывает в фильме, как у него и съемочной группы забирали и не отдавали отснятый материал, срывали и сокращали смены, забирали бюджетные средства и оборудование, угрожали тем, что монтировать фильм будет другой человек. По его словам, на студии сообщили, что за продвижением фильма будут следить и не допускать его на «Артдокфест».

«Ему никто ничего не запрещал, — говорит Владимир Попеску. — Финансирование ему дали, смены ему дали, павильон дали. У него был составлен календарно-постановочный план, назначено оборудование, транспорт. Он не смог этим воспользоваться — это другой разговор». По словам проректора, Фирсанов сознательно ввел в заблуждение киностудию — заявил одну сцену, а затем перевернул ее «совсем в другую сторону», ни с кем не согласовав. «Бывает, что ему дадут все, а он не снимет ничего хорошего. Раньше принимали во ВГИК за талант, сейчас — за ЕГЭ», — комментирует случай с Фирсановым Александр Котт.

Из-за ситуации с Фирсановым ректор ВГИКа Владимир Малышев сделал выговор завкафедрой документального кино Виктору Лисаковичу, говорит собеседник Кольты с режиссерского факультета. Он добавляет, что часть вины есть и на Фирсанове: он не подумал о последствиях своих действий, о том, что студентов, никак не связанных с конфликтом, будут «чморить». После начала конфликта с Фирсановым в феврале 2019 года студентов-документалистов собрали, рассказывает источник, и сообщили, что пришла бумага о том, что теперь все заявки студентов будут читать «наверху». В связи с этим их попросили принести заявки в том же месяце, за полгода до конца курса. «Хотя заявки так никто и не читал, все осталось на уровне угрозы».

28 июня во ВГИКе должна была состояться открытая защита диплома Фирсанова, на нее были приглашены все желающие. Накануне руководство объявило о переводе защиты в закрытый режим. Декан режиссерского факультета Николай Скуйбин заявил, что зрителей картины в институте «никто не ждет».

Диплом Фирсанов защитил на тройку. Через несколько дней он попытался оспорить оценку на апелляции и пришел туда с диктофоном. Диктофон изъяли, из него вынули карту памяти, а Фирсанова убедительно попросили покинуть кафедру — при участии бойцов Росгвардии.

«Работа была предварительно одобрена мастером, заранее заявлена на кафедре, это не кот в мешке. Непонятно, почему была нарушена процедура защиты диплома и апелляции», — считает Наталия Павловская.

«В моем фильме есть показательная фраза моего исполнительного продюсера Натальи Святовец: “Я не должна тебе помогать”, — говорит Фирсанов. — Я спрашиваю: “Почему?” — “Потому что я по другую сторону”». Фирсанов продолжает: «Боюсь, что после того, что произошло со мной, сильно ужесточат контроль за съемками всех работ — учебных, курсовых, дипломных».

«ВГИК — наше национальное культурное достояние. Во всем мире есть вузы, которые технически лучше оснащены, используют более современные методики преподавания. ВГИК ценен другим: магическим, уникальным процессом передачи опыта, традиций от мастера к студенту. И в эту передачу должно входить уважение друг к другу, к профессии. А также — любовь. К сожалению, то, что мы видим на записи апелляции, — это не уважение, и здесь нет любви. Мы не должны так разговаривать со студентами. Это можно рассматривать как нарушение преподавательской этики. Это во-первых. А во-вторых, государственные экзаменационная и апелляционная комиссии — это закон. И претензия, как я понимаю, в том, что был нарушен закон. Человек имеет право на апелляцию и на то, чтобы она прошла уважительно, стала для него проясняющей, развивающей профессиональной беседой со старшими коллегами. Ситуация с защитой этого диплома справедливо воспринята как предательство. А предательство может произойти только там, где было доверие. А без доверия невозможно творчество, развитие. И только если молодой человек найдет в себе силы назвать вещи своими именами, сказать себе и другим: я пережил предательство, но я не сломаюсь, я буду строить свой мир — возможно развитие», — говорит Павловская.

По мнению сценариста фильма Фирсанова Валерия Печейкина, нынешнее усиление цензуры во ВГИКе связано с опасениями начальства, что в праздничный год появится «второй Фирсанов». В этом году ВГИКу исполняется 100 лет. На празднование Минкульт выделил 990 миллионов рублей.

При подготовке этого материала несколько мастеров режиссерского и сценарного факультетов отказались общаться с Кольтой. Один из них, Владимир Фенченко, дал комментарий, но позже не согласовал его. В 1980 году дипломный фильм Фенченко и его сокурсника В. Хлусова о жизни ВГИКа «Сами о себе» был перемонтирован руководством института и больше не существует в авторской версии.

В работе над текстом принимала участие Алена Сойко.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!