Иллюзия знания: Адам Кертис снова делает это

В конце 1990-х годов американский критик и журналист Питер Бискинд выпустил книгу о Новом Голливуде «Беспечные ездоки, бешеные быки: как поколение секса, наркотиков и рок-н-ролла спасло Голливуд». Огромное количество интервью — от Питера Богдановича и Джека Николсона до Сибилл Шеперд и Эми Ирвинг; красочные исторические анекдоты — вроде рассказа об офисах голливудских продюсеров, чьи кабинеты были украшены вазами, наполненными кокаином. Книга, как всегда бывает в таких случаях, решительно не понравилась ее героям, которые сочли, что все сделано грубо, фальшиво да и было все совсем иначе.

Это неудивительно. Но если бы работа журналиста была простым рассказом о Голливуде 1960-х — 1970-х годов, она бы, в принципе, не стала примечательным явлением. На самом деле книга Бискинда была не только антропологическим экскурсом в мир Нового Голливуда, но и культурологическим заявлением. Бискинд намекал, что свободные творцы на самом деле проиграли — революционеры и безумцы 1960-х, коллективно выступившие против умиравшего Голливуда, наполнили его жилы свежей кровью, показали новые ориентиры и стали сами его частью.

Эта история была бы достойна попасть в любой документальный фильм Адама Кертиса — пожалуй, одного из самых ярких документалистов современности. Фанаты Кертиса даже знают, какой фразой он предварил бы драматический поворот в своем нарративе — «But in fact the very opposite happened»; эти слова часто можно встретить и в фильмах самого режиссера, и в фанатских пародийных роликах, которых уже немало на YouTube.

Почему история взлета и падения Нового Голливуда, безусловно, привлекла бы внимание Кертиса? Дело в том, что он обожает неожиданные повороты, а один из ключевых сюжетов практически в любом его документальном фильме — это столкновение бунтарей и революционеров с инженерами и технократами, исход которого чаще всего неутешителен. Проигранные революции, умершие идеи, кладбище смыслов — в таких сюжетах Кертис царит как бог, сплетая из множества разрозненных эпизодов ткань реальности собственного производства.

11 февраля 2021 года на BBC вышел новый грандиозный фильм Кертиса «Can't Get You Out of My Head» — шестисерийный восьмичасовой опус о мире, в котором мы живем, и о том, почему все вокруг разваливается на куски. В фильме Кертис снова пробует найти ответ «на главный вопрос жизни, Вселенной и всего такого».

Что же из этого вышло?

The sun machine is coming down, and we're gonna have a party

«Главная скрытая правда о мире заключается в том, что мир — это то, что мы создаем сами, и, значит, мы можем сделать его другим». Этой цитатой из антрополога Дэвида Грэбера (автора главного лозунга движения Occupy Wall Street — «We are 99%!») начинается и заканчивается новый фильм Кертиса. Между двумя этими титрами умещается многочасовая «эмоциональная история современного мира», как определяет ее сам режиссер.

Он сразу же объясняет, что именно его подтолкнуло к размышлениям о судьбах современного мира. «Мы живем в странные времена», — начинает Кертис. Мир расколот и поляризован, к власти повсюду приходят яростные популисты, сторонники самых странных идей, люди разозлены коррупцией и неравенством, а пандемия лишь высветила эти проблемы и представила их нам более резко. Мир захвачен fake news, безумием и конспирологией — и самое странное, замечает Кертис, что повсюду разлито ощущение, что никто не знает, как преодолеть эту ситуацию. Не существует альтернативы, нет внятного образа будущего. Мы запутались в настоящем и не можем из него выбраться. Но как же мы здесь оказались?

То, что происходит на экране дальше, — это Кертис at his best. Еще никогда, кажется, он не принимался за дело с таким размахом, погружаясь в самые неожиданные сюжеты второй половины XX века. Он выбирает огромное множество героев, каждый из которых вполне заслуживал бы отдельного фильма или сериала.

Мы знакомимся с Цзян Цин, супругой Мао Цзэдуна, некогда шанхайской актрисой, а затем — пламенной революционеркой и одной из застрельщиц «культурной революции» в Китае, мечтавшей об уничтожении всех старых иерархий и построении нового мира. Нас встречает Эдуард Лимонов: его Кертис представляет как одного из главных контркультурных деятелей своего времени, который раньше других осознал упадочность западной демократии и мечтал пробудить население России при помощи старых идеологий и глубинных провокативных сил национализма и большевизма.

Мы видим Майкла де Фрейтаса, бывшего помощника крупного лондонского бандита, который со временем превращается в борца за права британских чернокожих (его организации даже пожертвуют свои обрезанные пряди волос Джон Леннон и Йоко Оно), но в итоге оказывается банальным наркоторговцем, сутенером и убийцей. Встречаем британского трансгендера Джулию Грант, документировавшую свой переход; наблюдаем за участницей «Черных пантер» и несостоявшейся террористкой Афени Шакур, матерью рэпера Тупака Шакура; слушаем Джима Гаррисона, Керри Торнли и Грега Хилла — людей, которые заложили основы современных конспирологических теорий, а затем сами в них же запутались.

Сплетая свою историю из лоскутков, режиссер совершает самые непредвиденные прыжки — из Китая 1940-х в Россию 2021-го, от тайных опытов, которые ЦРУ ставило над обычными американцами в 1950-х, к гражданской войне в Эфиопии. Пересказывать сюжеты, из которых собран рассказ Кертиса, можно бесконечно, но в этом нет никакого смысла — это так не работает. Пожалуй, проще сразу сказать, к чему Кертис клонит.

Во второй половине XX века все радикальные революции и попытки обновления потерпели сокрушительный крах. Несостоявшиеся герои 1968-го либо умерли, либо адаптировались к новым условиям. Большие идеологии начали иссякать, а человечество стало обращать все больше внимания на самое себя — в моду вошли индивидуализм, self-awareness, психотерапия и аналитика, а также постоянное стремление к самореализации.

Все это вместе привело к тому, что политическая система в мире, создававшаяся везде с учетом представительства больших масс — реального, как в каком-нибудь американском конгрессе, или мнимого, как в испанских кортесах при Франко или польском сейме времен социализма, — оказывается оторванной от реальной жизни из-за отсутствия этих самых масс. Вместо больших групп населения перед нами море индивидуальностей, вместо коммунальности и сопричастности — атомизированность. Единственной идеей, по-прежнему имеющей какую-то значимость в новом мире, оказались деньги — и Кертис со злой иронией показывает рекламный ролик, в котором Бобби Сил, один из основателей «Черных пантер» и подсудимый на процессе над «чикагской восьмеркой», рекламирует свою книгу рецептов. Индивидуализм превратил граждан в потребителей, бесконечно делающих выбор между примерно одинаковыми продуктами, которые предлагаются в грандиозном супермаркете.

И вот мы оказались в этом вакууме, в мире, где никто ни во что не верит, а политики лишь пытаются сохранить подобие стабильности, бесконечно обороняя фантазийное статус-кво (а сами давно передали значительную часть власти и полномочий банкирам и транснациональным корпорациям). Разрушение властных структур, взаимное недоверие перешли все границы допустимого. Выхода из этой запутанной ситуации Кертис видит три. Первые два — тотальное уничтожение индивидуализма и создание массовой системы слежки и контроля, привязанной к социальному капиталу (как в Китае); прикладывание неимоверных усилий для поддержания статус-кво (что, собственно, не выход). А третий путь вновь отсылает нас к Грэберу — правда состоит в том, что мир вокруг создан нами и мы с легкостью можем построить его иначе.

For years and years I roamed, I gazed a gazeless stare

«Почему — несмотря на все радикальные разговоры и “радикальную культуру” последних 30 лет — в наших обществах не изменилось ничего фундаментального? Радикальные движения сделали много действительно хороших вещей, изменив отношение людей друг к другу, добились прогресса в феминизме, в правах ЛГБТ. Но чего им совершенно не удалось сделать, так это изменить основную структуру власти в Британии и Америке — фактически неравенство стало сильнее, чем было. Почему так получается, что либеральный и радикальный средний класс всегда отступают от таких перемен? Что их останавливает?» — так описал ключевой вопрос своего повествования сам Кертис в разговоре со своим старым другом и коллегой Чарли Брукером, создателем сериала «Черное зеркало». Конечно, найти единственно возможный ответ на такой вопрос невозможно, но Кертис сделал очень убедительную попытку — и тут важно посмотреть на методы его повествования, потому что, как мне кажется, это и помогает определиться с отношением к его идеям, и объясняет, почему он не предлагает простых ответов.

Сам Кертис постоянно и последовательно заявляет, что не считает себя художником, а свои картины — искусством; себя он видит человеком, который делает сугубо журналистскую работу — пусть не так, как новостные репортеры, но не менее важную и необходимую для общества. Пожалуй, для того чтобы лучше понять работы Кертиса, нам стоит получше узнать, на кого он равняется.

Современные исследователи, которые видят в фильмах Кертиса пример «метажурналистики», а его самого определяют как блестящего «ремиксолога», склонны видеть несколько ключевых на него влияний. В интервью Крису Дарку для Film Comment Кертис рассказывал о том, какое сильное впечатление произвела на него трилогия Джона Дос Пассоса «США», — он уверяет, что ее отблески можно обнаружить практически в любой его картине. «Монтажное повествование», коллажирование из музыки, кино и фотографий, экстенсивное использовании типографики и многое другое сближают Кертиса и с проектами раннесоветских документалистов (вроде «Кино-Правды» Дзиги Вертова), и с американскими театральными экспериментами времен Великой депрессии. На стиль Кертиса также, безусловно, повлияли работы оператора Эрика Дуршмида и картины художника Роберта Раушенберга.

Медленно танцующие пары, снятые Дуршмидом в 1950-х, звуки Nine Inch Nails, лаконично-загадочные надписи, набранные шрифтом Arial, спокойный, убаюкивающий голос самого режиссера за кадром (один из интервьюеров сравнил его с голосом лидера секты, в нем чувствуешь власть и спокойствие). Все это, а также мозаичное повествование и гипнотическая музыка создают завораживающую картину, от которой невозможно оторваться, за которой хочется следить. Разоблачая конспирологические теории и бомбардируя нас бесконечным количеством фактов, он стремится передать своему зрителю не столько знание, сколько иллюзию знания. Огромное количество узелков, зацепочек, историй, анекдотов, намеков и психологических уловок создают в сознании пульсирующую сетевую карту.

Рассказывая о конспирологии, тайнах и ужасах, Кертис словно сам сплетает конспирологическую теорию, которая при этом так соблазнительно, так очаровывающе похожа на правду. В нее хочется верить, а не опровергать; ее следы надеешься обнаружить сам.

И в этом — бесконечная сила работ Адама Кертиса.

Let's sway, under the moonlight, this serious moonlight

И все-таки звериная серьезность по отношению к недостаткам окружающего мира — это точно не про Кертиса. Об этом заявляет не только его творческий метод, но и его биография. Достаточно сказать, что начал свою работу он на BBC, в редакции шоу «That's Life» — новостного сатирического тележурнала. Первый фильм Кертиса — это небольшой скетч с говорящей собакой по имени Принц, которая кричала слово «сосиски». В этом незначительном, на первый взгляд, эпизоде скрывается ключ к правильному пониманию его работ.

Мы действительно живем в очень странные дни. Дни, когда одни люди пишут многословные манифесты о необходимости возвращения к простым ценностям довоенной Европы (что бы ни скрывалось под этой туманной формулировкой), а другие штурмуют памятники героям прошлого, обвиняя их в преступлениях, совершенных сотни лет назад, — будто история отменила сама себя и все времена происходят одновременно. Дни, когда политика, кажется, не имеет буквально никакого отношения к настоящим заботам людей. Дни, когда нас атакуют бесконечным потоком информации, которая на самом деле не имеет никакого значения, но постоянно требует нашего внимания. 2020 год в этом смысле был особенно показательным — события словно превратились в чудовищный аттракцион, который проносится мимо нас и тут же исчезает в дали.

В этой ситуации самое важное — и самое трудное — это остановиться и просто подумать о происходящим. А еще — немного над ним посмеяться, потому что смех освобождает от страха. Режиссер приглашает нас ухмыльнуться чудачествам Ельцина и пустоте Путина, отчаянности Эдуарда Лимонова и сомнительным свершениям Майкла де Фрейтаса. Новый фильм Кертиса проникнут этим ироническим отношением к вчера и сегодня. Да, мир вокруг нас ужасен — но если мы хорошенько все обдумаем, то есть шанс, что мы найдем ответ на вопрос, что делать дальше.

И, может быть, нас действительно в ближайшем будущем ждет мир, построенный в соответствии с заветами китайского социального капитала. Может быть, мы действительно будем и дальше притворяться, что все нормально. А может быть, произойдет революция, которая изменит все вокруг.

Но в каждом из этих случаев, говорит нам Кертис, мы должны помнить: к такому результату мы придем не из-за злой воли власть имущих, национальных корпораций или заговора масонов. Мы придем к нему, потому что мы все вместе — и каждый по отдельности — решим, что именно такое будущее нам подходит.

Мы сами строим этот мир.

Понравился материал? Помоги сайту!