В обшивке из железа и камуфляжа

Дороги осажденного Донецка утыканы плакатами единственного содержания: 2 ноября — выборы власти в Донецкой народной республике. Еще полгода назад ДНР воспринималась не иначе как сколоченный на скорую руку карточный домик. С момента проведения псевдореферендума о независимости 11 мая стены этого домика обшились железом и камуфляжем, а на дверях появились суровые замки.

На предвыборных плакатах — лозунги: «Родной земле — мир и процветание», «Наша сила в братстве», «Спасли страну — возродим Донбасс» и серия лозунгов «Голосуем за жизнь», «Голосуем за будущее», «Голосуем за мир».

Несколько дней назад указом главного кандидата на пост главы ДНР (и действующего премьер-министра) Александра Захарченко Донбасс перешел на «донбасское» время — то есть на московское. На уличных хронометрах, на часах в кафе, магазинах и на приемниках у таксистов установлено время на час позже киевского. Погода здесь тоже уже склоняется к московской: заморозки, местами метель. В магазинах рассчитываются гривнами, но это временно — Захарченко обещает перевести «республику» на четыре валюты: в ходу будут гривны, рубли, доллары, евро.

— Как думаете, Захарченко победит в первом туре? Или придется второй объявлять? — шутят коллеги рано утром на ступеньках перед богатым офисным зданием, которое принадлежало донецкому олигарху, «регионалу» Борису Колесникову, а теперь объявлено штабом Центральной избирательной комиссии. Конечно, никто не думает, что выборы главы республики выиграет кто-нибудь, кроме Захарченко, а посты в «Народном совете» ДНР займет кто-то, кроме «Донецкой республики» (конкурент — движение «Свободный Донбасс», в которое входят «Новороссия» Павла Губарева и организация ветеранов «Беркута»).

Возле показательного избирательного участка на базе школы № 1 в самом центре Донецка собралась толпа из нескольких десятков человек. Все — журналисты, ожидающие прибытия Захарченко. Участок охраняют вооруженные автоматами люди из «армии» ДНР. Внутрь пускают только тех журналистов, которых ЦИК заранее внесла в специальные списки.

ДНР воспринималась как сколоченный на скорую руку карточный домик. Стены этого домика обшились железом.

— Так, ребята, будьте любезны, на два шага назад сдвинулися, расступилися! — один из ополченцев пытается усмирить журналистов, спешащих занять козырные места на участке.

Те, кому удалось быстро проникнуть внутрь, выстроились лесенкой у стены с изображениями отличников школы, там, где поставили урны для голосования. Кто-то из коллег пошутил: «Внимание, фото для выпускного альбома».

Продираясь среди вооруженных охранников, на участок заходит старушка в пухлой вязаной шапке и очках с толстенными стеклами. Медленно проходит к стенду, где вывешен список кандидатов и движений, внимательно всматривается, изучает.

— Жалко ее, — произносит один из коллег, тоже наблюдающий за бабулей. — Думает, что все по-настоящему. Издеваются над людьми, ну как не стыдно…

Бабуле, предварительно записав ее данные в пустой пока что список избирателей, выдают два бюллетеня: листы формата А4 с печатью «Донецкой народной республики» и подписью главы комиссии. Это своего рода прогресс: на референдуме 11 мая не было даже печатей, только подпись и дата.

Получив бумажки, старушка мелкими шажками идет к кабинке для голосования, и вдруг ее сносит толпа — на участок заходит Захарченко с десятком автоматчиков. Вместе с ними вваливаются журналисты и, давя друг друга, пытаются пролезть вперед, к столу комиссии, где Захарченко получает свои бюллетени. Кто-то из его охраны принимается орать что-то нечленораздельное. Еще немного, думаю, и раздастся выстрел.

— За кого вы голосуете, господин Захарченко? — выкрикивает один из российских журналистов, когда тот подходит с бюллетенями к урне. Премьер-министру ДНР неудобно ответить, что он проголосовал за себя.

— За свободу, мир и счастье, — с неловкостью в голосе отвечает он и выходит, выцепив откуда-то из толпы свою жену. Толпа журналистов вываливается с участка вместе с ним.

На выходе стоит улыбающийся пухлый паренек в майке с надписью «Институт общественного мнения». Этот «институт» на выборах в ДНР проводит экзит-поллы.

— Это что у вас за институт такой? Новый? — интересуюсь у парня.

— Новый? Не знаю… Самый лучший! — отвечает он и, хихикая, куда-то убегает.

К школе подъезжает грузовик, и молодой чумазый парень принимается выгружать мешки с картошкой, морковью, луком и капустой. Водитель грузовика громко сообщает, что килограмм овощей стоит всего одну гривну (3,5 рубля).

Мужчина, представившийся главным специалистом Министерства экономики и торговли ДНР, объясняет: это социальная ярмарка, «организованная премьер-министром Захарченко».

— Прогореть не боитесь? — интересуется один из наблюдателей на выборах.

— Мы не прогорим! — беспечно отвечает главный специалист. — Это добровольная инициатива предпринимателей, которые действуют по программе «Благое дело». Все это дело добровольное.

Вслух предполагаю, что это российская гуманитарка. Мужчина двусмысленно пожимает плечами и предлагает уточнить все у Захарченко.

За овощами выстраивается длинная очередь. Пенсионерка громко разъясняет, что на этих выборах голосует «за мир», «за будущее» — точь-в-точь как на лозунгах с повсеместных предвыборных плакатов.

— Нас же предали, — говорит она. — Янукович сбежал, а теперь война… Без Януковича плохо. Но пусть не возвращается. Главное, чтобы теперь у нас восстановился мир.

В это время на показательном участке тоже вырастает очередь. Шумно — все обсуждают выборы. Вдруг одна сотрудница избирательной комиссии произносит: «Тихо!» Зал замолкает.

— Давайте похлопаем ученице нашей школы! — произносит она радостно. Зал принимается аплодировать старшекласснице, которая пришла голосовать. В ДНР приняли закон, как в Шотландии, о том, что голосовать можно с шестнадцати.

За кого вы голосуете, господин Захарченко? — За свободу, мир и счастье.

За процессом наблюдает поляк Матеуш Пискорски. На пиджаке у него закреплен бейдж «Донецкой народной республики», он «независимый европейский наблюдатель», вошедший в комиссию «АБСЕ» — клона ОБСЕ, который придумали в ДНР, чтобы показать миру, что нынешние выборы легитимны.

Матеуш не впервые участвует в подобных мероприятиях. В марте его можно было видеть на референдуме, проводившемся в Крыму. Тогда, как и сейчас, его не смутили вооруженные люди на избирательных участках.

— Мы знаем про то, что здесь в первый раз проходят выборы такого уровня, и решили, поскольку это важное событие, при содействии местных неправительственных организаций пообщаться с избирателями и наблюдателями от местных объединений, изучить обстановку и то, как выборы могут пройти при военных обстоятельствах, — сообщает мне Матеуш, застенчиво улыбаясь.

Интервью на участке раздает и наблюдатель из Южной Осетии Анатолий Бибилов.

— Что хочет народ? — глядя в потолок, задумчиво произносит он. — Развития, жизни… Сегодня он об этом и скажет. А организация выборов хорошая.

Позже я увижу этого наблюдателя в компании вооруженных до зубов боевиков из знаменитого батальона «Восток» во главе с раскосым Мамаем, который привез осетин воевать на востоке Украины.

Депутат Госдумы от ЛДПР, первый замглавы фракции Алексей Диденко, приехавший наблюдать за выборами в делегации с еще пятью депутатами, на каждом показательном участке дает комментарии журналистам:

— Наша фракция не признала выборы президента Украины и выборы Верховной рады, а эти признаем, — говорит он с улыбкой. — Донецкая республика вправе решать свою судьбу. Народ Донбасса может самоопределиться и строить свою госполитику. Чтобы жизнь пошла так, как ее заслужили.

Наблюдатель от Израиля в кипе и с фотоаппаратом на шее, Макс Лурье, обсуждает выборы с российской журналисткой.

— Вы знаете, это такой ужас… У нас русскоязычные израильтяне так серьезно разделились на теме Украины, так серьезно!

На одном из показательных участков молодой мужчина в пиджаке исполняет патриотические хиты. «Служить России суждено тебе и мне, служить России, удивительной стране…»

Другой певец дает интервью иностранцу:

— Кто-то бомбит город, кто-то защищается, а кто-то — остается. Мы остались и пришли на выборы, чтобы проголосовать за мир.

— Донбасс на колени не поставишь! — присоединяется активная дама за сорок.

— Мы дончане, мы любим свой город, никуда не уезжали и уезжать не собираемся. И не дождутся, чтобы мы сбежали! — вторит ей другая дама.

— Все правильно, девочки, все правильно, — кивает пенсионерка.

На участок возле здания СБУ, после прихода Игоря Стрелкова из Славянска переименованного в Министерство обороны ДНР, заводят бригаду военных из организации «Оплот», лидером которой когда-то был Захарченко. Певица Анастасия задорно исполняет песню Брауна «I Feel Good». Военные заходят на участок прямо с автоматами наперевес. Стариков этот факт, кажется, совсем не удивляет.

Мы должны вернуть оккупированные Киевом земли. Любой ценой.

— Нам нужен мир любой ценой, — чеканит военный «Оплота» Владимир в ответ на вопрос о том, чего он ожидает от выборов. — Мы пойдем на Славянск, вернем его. Нас оттуда постоянно просят вернуться, говорят, не могут уже там. Это они что же, будут без нас там сидеть? Нет, мы должны восстановить славянский мир.

— Подождите, но люди же от выборов ожидают окончания военных действий, — говорю.

— Вы не понимаете, — сурово отвечает он. — Мы должны вернуть оккупированные Киевом земли. Любой ценой.

Те же настроения и у нынешних руководителей Горловки, самого загадочного города на территории ДНР — он подчиняется Игорю Безлеру («Бес»); правда, несколько дней назад появились известия о его пока не подтвержденной официально отставке. Горловка не сильно зависит от решений Захарченко и других руководителей «республики». На въезде в город кто-то крупными буквами на бетонных блоках написал: «Добро пожаловать в ад».

Из почти ста избирательных участков здесь открыто только 43. Для удобства передвижения, объясняют в избиркоме.

Избирательный процесс здесь в отсутствие Безлера контролируют сам глава Горловки, секретарь горсовета Олег Губанов, и его помощник. Оба выглядят как типичные бандиты из девяностых: кожаные куртки, характерный прищур, прорехи в зубах.

— После выборов это будет уже отдельное государство, — говорит глава Горловки. — Захочет — попросит помощи у Евросоюза, захочет — у России попросит…

— Будем бить врага! — добавляет помощник. — Врага, который нас окружил, напал на нас.

— Так люди же ждут мира, да и в Горловке сейчас спокойно… — пытаюсь вступиться я.

— А вокруг? А дальше? Мы отвоюем занятое. Мы не против западных украинцев, пускай приезжают, но мы против фашизма!

За час до подсчета голосов на Путиловке в Донецке нет избирателей. Этот район уже несколько месяцев постоянно обстреливается, а когда темнеет, здесь едва можно различить дорогу: фонари не горят, свет есть лишь в редких окнах, машин нет, людей на улицах нет тоже.

— Мы постоянно ждем сюрпризов от Авдеевки, оттуда после обеда стабильно к нам прилетает, — рассказывает член избирательной комиссии, учительница физики в школе № 117 Светлана. — Поэтому к нам вся толпа пришла утром, несколько сотен человек. А теперь все сидят по бомбоубежищам.

Сразу после объявления в ЦИК результатов экзит-поллов где-то неподалеку от центра раздается несколько взрывов. Это снаряды прилетели туда, на Путиловку.

Если дончане и голосовали, как в мае, за мир и свободу, то они, похоже, снова ошиблись: те, в чьих руках оказалась власть, не собираются прекращать войну. И если на референдуме 11 мая здесь произошел мощный социальный оргазм, то на этих выборах никакого оргазма уже не было, а радость испытали разве что те, кто купил овощей по одной гривне за килограмм. Ну, а кого-то, может, порадовал переход на московское время.

Понравился материал? Помоги сайту!