Пароль: ненависть

Так получилось, что ни одна идея в современной России не обладает таким мобилизационным эффектом, как националистическая. Ксенофобия — вот духовная скрепа, способная объединить наше атомизированное общество. Мощь этой скрепы прекрасно понимает российская власть, что, кажется, приводит ее в ужас. Шоу с вертолетами при задержке Зейналова — проявление именно ужаса, а не силы. Тут Путину с его славой собирателя земель русских можно только посочувствовать. Ведь попытка превращения России в русское национальное государство делает практически неизбежным распад страны на множество не-русских национальных государств. Похожим образом распалась Югославия. В современном мире крайне трудно держать народы под сапогом, для этого придуманы гораздо более тонкие культурные и экономические механизмы, остроумно названные Наоми Кляйн «кока-колонизацией». В отличие от безмозглых малолеток, орущих «Россия для русских!» и «Е*ать Кавказ, е*ать!», Путин прекрасно понимает, к чему ведут такие лозунги, но современные реалии, кажется, не оставляют ему выбора. Чтобы удержать власть, он будет вынужден сделать правый поворот вместе со всем обществом. И, выиграв, по обычаю, на краткосрочном маневре, проиграть страну в будущем.

Путин многое сделал, чтобы оказаться в этом тупике. Война, объявленная им либеральным ценностям, не могла не привести к тому, что их место займет нечто противоположное. Кремлевская пропаганда последние пару лет старательно разжигала в людях огонь ненависти. Врагами были назначены загнивающий Запад, либералы и гомосексуалы. Телеэкраны заполонили шизоиды, с пеной у рта мочившие на чем свет стоит «врагов России». Если раньше эти люди были интересны только психиатрам, то теперь они от лица государства занимались идеологической обработкой населения. Перекошенная от злобы физиономия Кургиняна с запекшейся на губах слюной — вот идеологический гештальт нынешней реакции. Предполагалось, что носителем позитивной программы выступит РПЦ с традиционными, точнее, домостроевскими ценностями. Но вместо христианской любви — в строгом соответствии с оруэлловским двоемыслием — патриарх и его приближенные из проповеди в проповедь нагнетают все ту же нетерпимость и паранойю: кругом враги! «У него металл в голосе, как у чекиста на допросе», — сказала одна моя знакомая, услышав впервые его святейшество. Эти металлические нотки, звенящие ненавистью к врагам, сейчас крайне востребованы. Они есть в голосе депутата Яровой. Ими в совершенстве овладел Дмитрий Киселев — главный металлозвон российского телевидения. Прокурорские интонации помогли сделать стремительную карьеру совсем еще молодой журналистке Ольге Скабеевой, прозванной в интернете «железной куклой зомбоящика».

Ксенофобия — вот духовная скрепа, способная объединить атомизированное общество.

Никаких традиционных ценностей за эти два года внушить не удалось. Согласно последним данным Верховного суда, «спрос на детей, оставшихся без родителей, внутри страны понизился», чего не скажешь о разводах, число которых в этом году продолжало расти (один из них — на счету самого Путина). В общем, идеалы так и остались, по известной оговорке, одеялами, зато градус взаимной враждебности в обществе теперь зашкаливает. Люди сами нашли «во всем виноватого». Не полумифического либерала, а вполне себе реальную овощебазу с нерусскими.

Для публики, готовой к погромам, Навальный с его йельским бэкграундом и желанием привести страну в соответствие с мировыми стандартами — это слишком сложно. Дружба с либералами тоже не делает его кумиром громил. Им нужно что-нибудь попроще. Например, Максим Марцинкевич по кличке Тесак. Вот у кого большое будущее. Прямолинейный, как зига, враг п*доров, жидов и чурок. Отсидев три года по 282-й, Тесак открыл мегапопулярный в сети проект «Оккупай педофиляй», занимающийся отловом педофилов. Проект имеет отделения почти в 40 городах России. Ловят на живца — несовершеннолетнего ребенка, который приглашает педофила на свидание, где его ждет засада. Педофила унижают, снимают это на видео, после чего сдают в полицию. В принципе, в этом проекте все незаконно, но общество и полиция этого как бы не замечают. Клюнувшего на наживку курьера Игоря Киреева Марцинкевич заставил пить мочу, сосать фаллоимитатор, после чего сдал в милицию. Судя по отчетам Марцинкевича, аресты педофилов, пойманных на «сафари», случаются регулярно. Причиной ареста, насколько я понимаю, должны быть некие действия сексуального характера, в этих же случаях людей, какими бы моральными уродами они ни являлись, арестовывают только за намерения. По дороге в суд 26-летний Киреев пожаловался на боли в области сердца, вызванный врач «скорой помощи» сказал, что угрозы для жизни нет, педофила довезли до суда, где он умер от сердечной недостаточности. На следующий день появился ролик, в котором Тесак почему-то выныривал из бассейна и, поигрывая мускулами, со смехом сообщал, что наконец-то «движение добилось настоящего результата — педофил Игоряша Киреев сдох. Ура!». Педофилов никому не жалко, чем удачно пользуется Тесак, но почему никто ему не скажет: чувак, ты не Бог, не супергерой и даже не мент. Кто дал тебе право вершить судьбы людей, пусть даже таких плохих, как педофилы?

У Тесака подрастает армия поклонников. Для телеканала «Дождь» я делал интервью с Филиппом по кличке Дениц — был такой генерал в Третьем рейхе. Вначале мальчик был живцом, на которого ловили педофилов. Потом подрос и открыл в VK собственное сообщество — «Оккупай геронтофиляй», куда выкладывал ролики, в которых под бодрый рэп «Пизди п*доров от Владивостока до Питера» унижали малолетних геев. К счастью, паблик вскоре закрыли, а на юного борца за нравственность завели уголовное дело. С виду типичный малолетний бон, подкачанный, в «Нью Бэлэнс». Тихим полудетским голосом он говорит, что геев надо убивать, жаль, закон запрещает. По политическим воззрениям — убежденный национал-социалист. Так и сказал: убежденный. «Нацист, что ли?» — переспросил я. «Ну да», — ответил мальчик. То есть если бы не закон, он много кого убивал бы. Рассказывает он об этом на камеру, ничуть не смущаясь. В школе Филиппа уважают, потому что знают: он — друг самого Тесака, в одну качалку с ним ходит. Уже после интервью мальчику пришла эсэмэска. «Друга приняли. За убийство таджика. Мать его пишет, — объяснил он со вздохом и тут же приободрился: — Но много ведь по молодости не дадут — максимум лет восемь, года через четыре по УДО выйдет». Окончательно меня добил оператор, тоже совсем молодой парень. Когда мы ехали со съемки, он говорит: «Сразу видно, школа Тесака. У меня двоюродный брат — 17 лет — тоже его фанат. Все его ролики смотрит, качается, подражает во всем — даже походка такая же. Я ему говорю: “Ты, придурок, такими методами ничего не добьешься, только в тюрьму сядешь”». Оператор помолчал немного и добавил: «По сути я с Тесаком, конечно, согласен, но вот методы должны быть другие».

Педофилов никому не жалко, но почему никто Тесаку не скажет: чувак, ты не Бог, не супергерой и даже не мент.

По иронии судьбы, Тесак получил свой срок после того, как устроил зигамет с криками «Хайль Гитлер!» на дебатах, в которых участвовали Юлия Латынина и Алексей Навальный. Собственно, по заявлению Навального его и посадили. При этом у Тесака и его либеральных оппонентов не так уж мало общего. Все они — часть общего правого поворота. Латынина, например, называет проголосовавших за Путина людей «анчоусами», которых надо лишить избирательного права, а Тесак говорит, что презирает 90% населения России: «Я даже придумал новый термин взамен “овоща” — “волокно”. Оно вязкое, впитывает дерьмо, с ним можно сделать что угодно». Либерал Адольф, простите, Альфред Кох стал вдруг русским националистом и покровительствует ультраправому сайту «Спутник и Погром». Картинки «Погрома» любит репостить и Алексей Навальный. Во время интервью на «Дожде» он был искренне поражен, что не всем подобный креатив кажется забавным.

Алексей Навальный: «Поднимите руки те, кто ретвитил “Спутник и Погром”. Тиша, я думаю, что вы тоже это делали».

Тихон Дзядко: «Ни разу в жизни».

Алексей Навальный: «Ни разу в жизни?!»

О феномене «Спутника и Погрома» стоит сказать отдельно. Странице этого сайта поставили «лайк» 200 моих ФБ-френдов. Среди них журналисты, рекламщики, режиссеры и прочий креативный класс. При чем тут «спутник», непонятно, потому что ничего, кроме экстатического (я бы даже сказал, оргазмического) призыва к погрому, в издании нет. Вторжение нацистов в 1941 году названо в программной статье «днем отмщения». Умильные «Правила жизни доктора Геббельса» заканчиваются вопросом к читателям: «Я спрашиваю вас: верите ли вы, вместе с Дорогой редакцией, в полный и окончательный погром?» Говорят, что это такой прикол в духе сатирических шоу Колбера и Стюарта (вот бы они удивились, узнай об этом). Возможно, мне просто не хватает чувства юмора. Ведь 200 друзей в Фейсбуке — отнюдь не бонов-недоучек — находят шутки про погром действительно смешными.

Слово «погром» вошло в большинство языков мира, что нечасто случается с русскими словами. Значит, есть в нем что-то сугубо национальное, как есть в интеллигенции, силовиках и водке. В интернете шутят: «Вы так говорите “погром”, как будто в этом есть что-то плохое». Я даже наткнулся на онлайн-игру «Веселый погром», в которой надо уничтожать цветные шарики. В оригинале игра невинно называется «Merry smash», но кто-то ведь догадался так перевести на русский. Эти лингвистические наблюдения имеют прямое отношение к событиям в Бирюлеве. Общественное мнение больше не воспринимает погром «как что-то плохое». И тут я впервые вынужден согласиться с автором «СиПа»: «Многие спрашивают, как отличить русского от нерусского. Отвечаем: русского от нерусского проще всего отличить по реакции на Бирюлево». Боюсь, это грустная правда. Видимо, действительно все дело только в генах, хотя раньше казалось, что не только. Моя генетическая память при слове «погром» включает сигнал тревоги.

Для большинства даже вполне интеллигентных москвичей мигранты — это безликая овощебаза, оккупировавшая столицу.

Иногда неплохо поработать капитаном Очевидность. Трудно найти более низменное проявление человеческой природы, чем погромы. Накануне событий в Бирюлеве по рунету ходили сразу две ссылки на посты в ЖЖ, посвященные событиям на оккупированной нацистами Украине. В первом посте — подробный фоторепортаж о львовском погроме 41-го года. Громить — это не по-немецки. Холокост был отлаженной бюрократической машиной, в которой германских евреев, прежде чем отправить в печь, заставляли подписать кучу разрешительных бумажек. Ordnung muss sein. Менее педантичным народам нацисты давали покуражиться. На фотографиях толпа раздевает догола евреек и с улюлюканьем прогоняет их по улицам города к месту расстрела. Самое отвратительное в этих кадрах — радостное возбуждение на физиономиях местного населения. Это не маньяки-одиночки, а самые обычные горожане, с которых нацисты сняли привычные цивилизационные ограничения. Фрейд много размышлял об инстинктах толпы. В своей последней работе «Неудовлетворенность цивилизацией», написанной накануне прихода нацистов к власти, он сделал мрачный вывод: индивидуальная свобода недостижима, потому что в условиях отсутствия сдерживающих механизмов люди моментально теряют человеческий облик. Другая ссылка — история Волынской резни, случившейся через несколько лет, в 1943 году. В течение трех месяцев украинские националисты вырезали от 30 до 50 тысяч мирных поляков. И это иллюстрирует очевидную мысль: погромщикам всегда мало. Сначала они уничтожают евреев, но жизнь отчего-то не становится лучше. Тогда они вырезают поляков. Дальше нашли бы других виноватых, но пришли советские солдаты.

Эволюции протеста не произошло. Скорее — деградация.

Говорят, в Бирюлеве всего-то разгромили овощную базу. Мало кто заметил, что через пару дней на железнодорожных путях по соседству нашли тело гастарбайтера, истыканное ножами. На информационных ресурсах новость повисела несколько часов и исчезла с концами. Кому интересен старый узбек? Даже имени его никто не узнал. На следующий день после Манежки произошло то же самое: малолетние боны зарезали 37-летнего мигранта из Киргизии. С погромами всегда так: кто-то долго разогревает толпу, кто-то громит лавки, а в ком-то проснулся зверь, и он уже не в силах остановиться.

Власть пытается сделать вид, что она на стороне условного Бирюлева. Государственный телеканал рассказывает о своем новом проекте: интерактивной карте «Москва мигрантская», которую предлагается заполнять с помощью доносов на нелегалов. Каждый день докладывают о нововведениях: массовые рейды с проверкой мигрантов по пятницам, новые концлагеря для нелегалов за МКАДом. Как всегда, борются со следствием, а не с причиной. До сих пор не было ни одного (!) случая, когда за использование нелегальной рабочей силы привлекли к ответственности работодателя. Глава ФМС Ромодановский говорит с обескураживающей откровенностью: «Они и юридические конторы нанимают, судятся с нами, противодействуют по всем направлениям. Конечно, с работодателями сложнее. У них есть юридические и финансовые ресурсы». Действительно, намного проще показательно покарать толпу бесправных людей, чем попытаться решить проблему. Причем никто не наживается на труде нелегалов так, как представители власти. Во время кризиса 2008 года я снимал сюжет про то, как на объекте государственного «Спецстроя» большие люди в погонах выгнали со стройки гастарбайтеров, не заплатив им за полгода работы ни копейки. «Кидалка, везде кидалка!» — бормотал герой сюжета Саид.

Печально, что для большинства даже вполне интеллигентных москвичей мигранты — это безликая овощебаза, оккупировавшая столицу. Вечный источник раздражения. Они разносят антисанитарию (хотя убирают за нами). Они занимают наши рабочие места (хотя мы сами нанимаем их за копейки на работу: вспомните, кто делал вам последний раз ремонт?). Они — главные преступники (хотя мигрантов обирают все кому не лень — от работодателей до полиции). Мы возмущаемся, что власть относится к нам, гражданам, надменно и неуважительно. Но сами ведем себя точно так же по отношению к людям, у которых прав еще меньше, чем у нас. Так чем же мы тогда лучше той власти, с которой боремся?

В декабре 2010 года примерно 10 тысяч националистов устроили на Манежной площади погром. Избили нескольких школьников кавказской наружности, подвернувшихся под руку. И если бы не вмешательство ОМОНа, еще неизвестно, чем закончилось бы дело. Это был первый по-настоящему массовый протест за все годы путинизма. Чувство, которое я тогда испытал, идеально описывается выражением «е*аный стыд». Прошел год, и наступил декабрь 2011-го. Сотни тысяч москвичей вышли на улицы и потребовали честных выборов. Это была самая прекрасная толпа соотечественников со времен августа 91-го года. Казалось, что за год в обществе произошел эволюционный скачок — количественные изменения наконец-то перешли в качественные. Появились свободные, думающие, гордые люди. И вот прошло еще два года. Эволюции протеста не произошло. Скорее — деградация. В головах вместо прежней разрухи — погром. К привычному чувству, что во всем виновата власть, добавилось непривычное: кажется, у нас тоже что-то пошло не так.

Понравился материал? Помоги сайту!