Искусство и коммерция

Тимур Новиков (1958—2002) и Георгий Гурьянов (1961—2013) являются одними из самых интересных и значительных деятелей российского искусства рубежа XX—XXI веков. Это утверждение также поддерживается и рынком современного отечественного искусства. Так, например, Георгий Гурьянов по коммерческому рейтингу стал самым дорогим современным художником России. Но то, что происходит с творческим наследием этих авторов, вызывает серьезную озабоченность. Условия, в которые попало их искусство, диаметрально противоположны, хотя приведены к одному знаменателю — как с искусствоведческой, так и с коммерческой точки зрения.

Вначале несколько слов о так называемых авторских правах на произведения недавно умерших художников. Как известно, авторские права передаются по наследству ближайшим родственникам почившего автора, равно как и произведения искусства, им созданные и находящиеся в его владении в момент смерти.

Основную, бóльшую, часть творческого наследия Тимура Новикова составляет текстиль. А именно — декоративные панно, сшитые в соответствии с теоретическими трудами художника, с нанесенными на них изображениями. Подробно его творческий метод изложен в книге «Горизонты», весьма высоко оцененной нобелевским лауреатом Иосифом Бродским, и в теории «перекомпозиции». Кроме текстиля Тимуром был создан ряд традиционных живописных произведений, фотоколлажей и художественных фотографий.

В случае с Тимуром Новиковым правообладателями стали лица, имеющие косвенное отношение к изобразительному искусству. Будущие наследники в последние годы его жизни помогали Тимуру в изготовлении именно текстильных работ: они сшивали по его замыслу ткани, обрабатывали края и в некоторых случаях вышивали обрамления для изображений, сами же изображения делались лично художником, в основном с помощью трафаретов, вырезанных им же и складывавшихся в специальную, предназначенную только для них коробку. Но после 1996 года, когда Тимур ослеп, весь процесс проходил уже без его физического участия. Подобный способ создания произведений искусства позволял быстро делать весьма эффектные работы и, что немаловажно, компактно их хранить в небольшой питерской квартире. Таким образом, к моменту его смерти скопилось значительное количество работ, перешедших вместе с его авторскими правами и обширным архивом наследницам.

После кончины Тимура, как это обычно происходит, когда уходит значимый художник, начался настоящий «бум» на его искусство. Цены стали стремительно расти, и тут стоит отметить, что при жизни он так и не перешел рубежа в 5000 у.е., после же его смерти стоимость работ в разы поднялась. Но тут же сложилась весьма щекотливая ситуация: дело в том, что, будучи плодовитым и покупаемым художником, а также хорошим другом для многих и любителем делать подарки, Тимур обеспечил своими работами довольно большое количество людей, и вполне естественно, что после его ухода появилось много желающих их продавать как на аукционах, так и частным образом. Вернее, пытаться продавать.

По вполне объективным причинам правообладатели решили держать монополию на Новикова. Они основали Комитет Тимура Новикова, создали сайт его же имени и стали внимательно мониторить отечественные и зарубежные аукционы. Как только на торгах появлялась работа Тимура, выставленная не ими, устроителям аукциона писалось письмо о том, что правообладатели не подтверждают подлинности картины. Причем не имело никакого значения, действительная это или мнимая принадлежность данного произведения руке Тимура.

В случае с Тимуром Новиковым правообладателями стали лица, имеющие косвенное отношение к изобразительному искусству.

В некоторых случаях, при особом расположении правообладателей к владельцам произведений, можно было договориться с ними в индивидуальном порядке, но доподлинно известно, что эти случаи были единичными. Дело доходило даже до того, что работы, проданные самим Тимуром, например, в коллекцию банка и имеющие все необходимые бумаги, все равно объявлялись нелегитимными. А после снятия с торгов фото работы публиковалось на сайте комитета в специально созданном для этого разделе «Неподтвержденные работы», и это, естественно, становилось для нее своего рода «волчьим билетом» — и уже навсегда. Кстати, весьма любопытно смотрится и другой раздел этого сайта — «Работы на исследовании», где годами висят фото точно таких же елочки или кораблика, как и в «хорошем месте» — разделе, посвященном подтвержденным работам.

Стоит остановиться на моменте определения подлинности работ недавно умерших художников. Дело в том, что полноценная экспертиза для этого разряда картин просто невозможна по вполне объективным причинам. Например, химический анализ ничего в этих случаях не скажет, да и подобного рода специалистов, способных взять на себя ответственность и владеющих объективными методами анализа, тоже почти нет. А уж документы, провенансы и расписки, как можно было убедиться за прошедшие 15 лет, не имели в этой ситуации никакого значения.

Справедливости ради стоит отметить, что после смерти Тимура, прямо по мотивам его фразы «Если художника не подделывают, то это очень плохо!», появилось много фальсификаций — от весьма забавных и наивных до вполне виртуозно сделанных. Также дело определения подлинности осложняется и большим количеством авторских версий, сделанных самим Тимуром.

Итак, борьба за монополию и борьба с подделками оказались палкой о двух концах. Цены начали стремительно падать, покупки работ происходили все реже и реже. Бывало, что по два года подряд ничего не покупалось и не продавалось. Это коснулось не только текстиля, но и живописи, которая всегда стоила дороже по причине небольшого количества его работ, выполненных в этом жанре. В общем, все произошло в соответствии с высказыванием одного весьма компетентного специалиста, ведущего сотрудника одного из российских национальных музеев: «Любой вынос сомнений и прочего в публичную сферу явно снижает творческий и “рыночный” вес наследия художника».

К сожалению, излишняя коммерциализация творческого наследия Тимура полностью затмила теоретическую, очень важную и интересную, его составляющую. А ведь теоретическими трудами может похвастаться далеко не каждый художник, тем более если они такого уровня, как у Тимура: ведь подобное очень дорогого стоит. В результате даже его архив остался неразобранным и неизученным. А описание творческой биографии Тимура весьма неточно и изобилует многочисленными «белыми пятнами». Правда, имели место его посмертные персональные выставки, что радует.

У наследников Георгия Гурьянова сразу же появились «советчики и доброжелатели», хорошо разбирающиеся в искусстве и, главное, в его коммерческой составляющей.

А вот с искусствоведческими трудами дело обстоит плачевно. Исключением из этой унылой картины является его жизнеописание в книге «Врать только правду», кстати, вполне читабельное, но оно получилось интересным только благодаря тому, что саму идею придумал Тимур, а название — его коллега Олег Котельников. Автор-составитель же просто по списку брал интервью и затем расшифровывал их, хотя и это тоже — колоссальный труд!

Ситуация, сложившаяся с творческим наследием Георгия Гурьянова, как уже выше было сказано, оказалась диаметрально противоположна новиковской. В этом случае правообладателями стали близкие, кровные родственники художника. В отличие от тимуровских, они не имели никакого отношения к изобразительному искусству, и, как рассказывали некоторые очевидцы, у них был своего рода шок, когда они узнали о цене картин Георгия, достигшей (в отличие от картин Тимура) рубежа в 100 000 у.е. еще при жизни (что, собственно, можно объяснить разницей в годах смерти художников).

Также и количество работ, оставшихся на момент кончины художника в его владении, в отличие от Новикова, было минимальным: всего несколько незаконченных картин и небольшая коллекция работ друзей Георгия. Кстати, после смерти Новикова его коллекция картин других авторов оказалась весьма внушительной.

У наследников Георгия Гурьянова сразу же появились «советчики и доброжелатели», хорошо разбирающиеся в искусстве и, главное, в его коммерческой составляющей. В результате возможность интересной по концепции персональной выставки художника в Эрмитаже была упущена. Зато стал создаваться фонд его имени, собираться по разным странам электронный каталог картин, который планировалось издать с текстами известного искусствоведа. Стали ходить слухи и о фестивалях модников-денди под эгидой фонда. Но тут в ситуацию опять вмешался «коммерческий подход». Правда, если в случае с Тимуром аналогичные действия были хоть как-то оправданы той самой палкой о двух концах, то здесь монополия была чисто умозрительной: ведь у правообладателей не было картин художника.

Но, несмотря на это и точно по печальному примеру истории с Новиковым, которая, безусловно, была им известна, начались мониторинги аукционов, скандалы в соцсетях, многочисленные бездоказательные обвинения в фальсификации, телепередачи и статьи в электронных и бумажных СМИ, писались даже открытые письма, к примеру, начинающиеся фразой: «Дорогой “Сотбис”! Георгий Гурьянов не мог нарисовать эту картину…» Речь шла о знаменитых «Гребцах» его кисти, безусловно, нефальсифицированных, о чем свидетельствовали прижизненные плакаты и многочисленные публикации ее репродукций. Правда, и тут было существенное отличие от ситуации с Тимуром: ни одна работа с торгов снята не была.

Результат этих действий оказался, как говорится, налицо — правообладатели по совету своих «доброжелателей» отказывались от авторских процентов, которые положены при продажах не им принадлежавших картин. Ведь нельзя же брать деньги за фальшивку, правда, это точно не доказать, но все же. Главное, что она была выставлена на торги в обход совета «экспертов»!

Цены стали падать, поползли слухи, что, заплатив определенную сумму, можно получить подтверждение подлинности, стали множиться «эксперты и специалисты», между ними начались разлады и ссоры — прямо как в эпизоде «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, где описываются «дети лейтенанта Шмидта».

Сами правообладатели оказались очень труднодоступны или вовсе недоступны без посредников. Если картины-соискательницы не было в электронном каталоге, ее объявляли фальшивкой — а ведь этот каталог составляли люди, в разные периоды творческого пути понемногу, поверхностно знавшие художника и его работы, что-то слышавшие про перемещения его картин, что, впрочем, не мешало им писать обличающие письма в «Сотбис» и другие места о работах, под которыми они неоднократно сидели на диване. Причем те, кто действительно разбирался в периодах его творчества, попросту не допускались «к телу».

Но самое главное — не было ни одной персональной выставки этого интересного автора, книга-каталог превратилась в маленькую статью в платном электронном издании со странным названием «Как ударник группы “Кино” стал самым дорогим художником» (цитата не дословна, но вот то, что все было ровно наоборот, можно утверждать с уверенностью — это художник был какое-то время ударником группы «Кино»). А биографию Георгия Гурьянова в результате составил энтузиаст и поклонник его творчества, коего по ходу дела «эксперты» по жизни Гурьянова подвергли обструкции и критике; правда, саму книгу, как это полагается по нашей традиции, они даже не читали.

Что же, неужели в подобных обстоятельствах ничего нельзя сделать? С уверенностью можно сказать, что такая ситуация, безусловно, подлежит изменению. Для начала, например, стоило бы не вырывать творчество недавно скончавшихся художников из контекста их окружения: ведь они были участниками далеко не одного совместного (и для них, и для других лиц) творческого объединения. До сих пор еще живы участники подобных сообществ, которые вполне компетентно, как обладающие всей полнотой информации — от исторической до технологической, смогли бы осуществлять и полноценные экспертные действия.

Самое авторитетное из этих сообществ — Клуб друзей Маяковского. В этот клуб входили музыканты и художники, искусствоведы и модельеры, фотографы и поэты, имена некоторых из них многим хорошо известны. Это Энди Уорхол, Пьер и Жиль, Георгий Гурьянов и Константин Гончаров, Олег Григорьев и Виктор Цой, Сергей Курехин и Андрей Крисанов, а также многие другие деятели искусств. Клуб друзей Маяковского появился в середине 1980-х годов в Ленинграде, его основателем был один из героев нашей истории, а именно — Тимур Петрович Новиков, культуролог, теоретик искусства и замечательный художник.

Кстати, деятельность клуба не ограничивалась только областью изобразительного искусства. Есть, например, один малоизвестный широкой публике факт — первая российская модная вечеринка 1990 года, а также два первых концептуальных рейва, «Гагарин-пати» и «Мобиле», имели к клубу прямое отношение. Устроители рейвов Иван Салмаксов и Евгений Бирман были его членами, а председатель клуба Тимур Новиков и активисты (Георгий Гурьянов, Андрей Медведев и Денис Егельский) создали плакаты, аксессуары и визуально оформили это мероприятие.

Также в недрах клуба возникло течение изобразительного искусства, которое сейчас можно смело назвать «новыми романтиками» — в честь популярного в то время направления в музыке. Кстати, творческие союзы «Новые художники», «Новые композиторы» и «Новая Академия», несомненно, обязаны своей «новизной» в наименовании этому же популярному музыкальному стилю.

Пионерами этого направления в живописи ленинградского андеграунда второй половины 1980-х годов стали Георгий Гурьянов и Денис Егельский. Собственно, ими была продолжена традиция Александра Самохвалова и Александра Дейнеки, активно использовавших в своем творчестве цитаты из произведений классического искусства. Впоследствии, в XXI веке, к Клубу друзей Маяковского примкнули созвучные по духу Дмитрий Мишенин и арт-группа Doping-pong, работающие как в цифровой графике, так и в традиционных техниках. Хочется отметить, что члены этой арт-группы являются пионерами российского digital art пространства. Таким образом, в конце 2010-х годов Клуб друзей Маяковского был возрожден оставшимися участниками, более того — пополнился новыми членами.

В связи с создавшейся ситуацией и для защиты творческого наследия своих скончавшихся участников от коммерческого произвола разного рода дилетантов Клуб друзей Маяковского возобновляет свою художественную, научную и экспертную деятельность. Планируется осуществить ряд тематических выставочных мероприятий, посвященных их памяти, на которых будут выставлены малоизвестные широкой публике произведения искусства и артефакты. Также готовятся издание, посвященное истории деятельности клуба, и цикл лекций о его самых выдающихся участниках.

Понравился материал? Помоги сайту!