Ремесло современных живописцев

Когда неподготовленный человек сталкивается с авангардным, модернистским и особенно современным искусством, его реакция предсказуема и однообразна: «Это и я так могу» (оно же: «Мой 5-летний ребенок нарисует лучше») и «Они это делают, потому что по-настоящему рисовать не умеют». Попробуем проанализировать произведения нескольких современных (в смысле contemporary art) молодых российских художников методами сугубо классического искусствоведения — умеют ли они «рисовать» на самом деле, то есть делать всякие там анатомию, перспективу и светотень.

Таисия Короткова

В этом изображении проводов, входящих в стену, удачна броская колористическая гамма — сочетание горячего и холодного. Серое с красным всегда элегантно и придает новое звучание и весьма избитым сюжетам («Меленский диптих», Жан Фуке, ок. 1450 г.), чего уж говорить о таких непривычных. Динамическое решение картины — прямо по учебнику, самое выигрышное: взгляд зрителя отправляют блуждать из левого нижнего угла к правому верхнему.

Движение подчеркивается повторяющимся ритмом проводов — слава XXI веку с его свободой в выборе сюжетов! Мастерам классического искусства с их ограниченным набором дозволенного к изображению этот вектор было строить сложнее («Похищение Европы», Валентин Серов, 1910 г.).

Эффект присутствия создается тем, что мы «смотрим» на провода будто вблизи (близкий наезд, подсмотренный в ХХ веке живописью у фотокамеры). Вьющиеся кабели показаны в резком перспективном сокращении, что будто увеличивает скорость, заставляя глаз скользить быстрее. Все в порядке со светотенью: где надо, стена утопает в сумраке, а самый светлый участок — тот, куда входят центральные провода и куда должен прийти взгляд. Все провода, кстати, написаны объемно и реалистично, отличаясь колером и сечением. Картина получилась гипнотическая, вполне в духе супрематистов — только про реальные предметы.

Что это. Серия «Технология» посвящена трудовым будням сотрудников американского космического агентства NASA (написана она не с натуры, а по впечатлениям от фотографий и фильмов). На других картинах серии изображены люди в защитных костюмах и космических скафандрах, множество всяких приборов и механизмов, провода, пульты, шаттлы. Вот что говорит автор: «Это поиск красоты посредством поэтического созерцания в жизни поколения высоких технологий. Это размышление о роли человека и мере его индивидуальности в ситуации жесткой конкуренции за освоение новых границ науки».

Кто это. Таисия Короткова — лауреат Премии Кандинского — 2010 («Молодой художник года. Проект года»). Включена в Российский инвестиционный художественный рейтинг 49Art.

Владимир Потапов

Обсуждаем лишь реалистическую часть работы (на фото слева). При взгляде на подобные вещи сразу говоришь: «Спасибо, Рембрандт!» — тем более что тут не только морщины и вельтшмерц, но и шапка. Эти три пункта (см. многочисленных «старых евреев» и «отцов» Рембрандта) впечатлили такое количество живописцев, что в данном произведении сразу и не поймешь: то ли это обдуманный реверанс старым мастерам («Старик-воин», неизвестный художник, ок.1630 г., Эрмитаж), то ли архетипическое.

Но тут голова сделана так, как старым мастерам нельзя было, — она крупно кадрирована с вниманием именно на лицо. Все лишнее обрезано, что избавляет портрет от лишних повествовательных атрибутов, сосредотачивая внимание на самом главном — движениях души, выражаемых в мимике.

Взгляд зрителя опять направлен по той самой, лучшей из диагоналей: снизу слева в верхний правый угол. Однако на этот раз работа не про движение, поэтому она уравновешена — ее центром оказывается ближний глаз. Для портретов — разумно. Коричневато-серая гамма, уместная и для стариков, и для оммажа Рембрандту, соответствует психологическому настрою. Голова кажется будто сделанной из отдельных кусочков, напоминая салонный кубизм русских портретов («Портрет Рериха», Борис Григорьев, 1917 г.). Об анатомической правильности при такой подаче говорить обычно нет смысла. Прочтете ниже о технике Потапова — поймете, почему прощаю отдельную шею, неудобно приделанное плечо и слишком лиричное ухо. Техника этой работы сразу оправдывает многие огрехи с точки зрения реалистичности. Шею тем не менее имело смысл затемнить, чтобы лицо выделялось сильнее.

Что это. Серия Unite включает портреты пожилых людей (по словам автора, «советских героев: учителей, врачей, летчиков, испытателей, ударников труда»). В репродукциях это не разобрать, но на самом деле они выполнены в непривычной трехмерной технике — несколько листов прозрачного плексигласа закреплено на стене друг над другом. Изображение нанесено маслом на эти три уровня пластика. Целиком лицо (на фото слева) можно увидеть только с одной точки в зрительном зале, строго фронтально. А при шаге влево или вправо оно распадается на разноуровневую мозаику (на фото справа). Лучше всего это смотреть живьем или хотя бы на видео. Потапов называет этот метод «пространственной живописью». Распад этих лиц выступает, в частности, как метафора расколотой памяти, из которой люди так легко выпадают.

Кто это. Владимир Потапов вошел в шорт-лист Премии им. Курехина — 2016 («Лучшее произведение визуального искусства»), номинант Премии Кандинского — 2014 («Молодой художник года»), 1-е место в конкурсе «Памятник московским царям» (COLTA.RU, 2013 г.) и др. Включен в Российский инвестиционный художественный рейтинг 49Art, в рейтинг «100 признанных авторов по версии InArt» (2017 г.).

Егор Кошелев

Есть нынче такой популярный способ делать жизнь легче (для художников): спроецировать фотографию слайдом на холст и обвести. Это решает сразу проблемы и с анатомией, и с перспективой. Так что иногда сразу и не разберешь, почему у человека так грамотно вышло — то ли реально умеет рисовать, то ли пошел по пути Энди Уорхола. Выдают обычно слишком смелая кадрировка (безжалостным объективом) и непринужденная композиция без отсылки к классикам (удачный случайный снимок). Автор этой картины таким ловкачеством пренебрегает — сразу уважаю. Пусть из-за этого возник косяк с пропорциями мощного тела культуриста относительно головы и тоненькой дамской ручки. Кисть руки — вообще самая неудачная деталь: это белое щупальце портит ощущение от тщательно, с любовью выписанного черепа. Где, где «костлявая рука Смерти»? Впрочем, заставить при позировании скелет сжимать палку действительно трудно, а по памяти такое сооружать — большой труд.

В мировом искусстве ходячие скелеты с косой изображают уже лет шестьсот, но обычно — в полный рост, наслаждаясь каждой косточкой, а также тем, какой ужас подобное изображение рождает («Чума», Арнольд Бёклин, 1898 г.). Здесь, как и в «Догме» Кевина Смита, у Смерти вместо косы — хоккейная клюшка, чья сходная форма вообще-то позволяет воспользоваться классическими композиционными приемами при подаче сюжета.

Однако автор отказывается от изображения Мрачного Жнеца в полный рост. Во-первых, это избавляет его от труда (и риска) по выписыванию всех тазобедренных косточек. Во-вторых, погрудный срез делает картину похожей на портрет. Причем на достаточно раннюю его стадию — ренессансную, где людей тоже любили изображать на каком-нибудь голубеньком фоне («Мужчина с гвоздикой», Андреа Соларио, ок. 1495 г.). А благодаря горизонтальному формату изображенный не просто приближен к нам, но будто смотрит с большого экрана — эффект вовлечения так сильнее.

Фон, хоть и однотонный, высветлен там, где на фигуру Смерти падает тень, и затемнен рядом с ее светлыми участками — сделано грамотно и придает композиции равновесие. Ключевая диагональ, заметьте, тут нисходящая, «грустная», но это ощущение перебивается жизнерадостным сочетанием голубого и оранжевого. Картина вообще обладает приятным, милым колоритом, что нарочито диссонирует с ее угрожающим сюжетом, создавая запоминающийся эффект. Быть может, и кисть руки такая неподходящая — нарочно?

Что это. Очевидная тема memento mori, но через призму современной масскультуры.

Кто это. Егор Кошелев — лауреат премии Strabag — 2012 (Австрия). Включен в Российский инвестиционный художественный рейтинг 49Art.

Понравился материал? Помоги сайту!